– Я приеду за тобой, – нарушил, наконец, молчание Ланкастер. – Ни на ком другом я не женюсь. Никогда.

Синтия повернулась к нему:

– Ник, ты должен!

– Нет, – ответил он бесцветным голосом. Он смотрел на их руки и сплетенные пальцы. – Если честно, я надеялся, что в том кладе окажется достаточно золота, чтобы выкупить долги обеих наших семей. Без этого… – Он пожал плечами. – Я найду выход. Я уже достаточно жертвовал ради своей семьи, Син. Я на собственных коленях заплатил за их комфорт и будущее, и я больше ничем не стану жертвовать ради них.

– Но это неправда. – У Синтии дрогнула рука. – Это была ложь. Твой отец никогда бы… Он никогда бы… Скажи мне, что ты не веришь в это.

Эта боль никогда не покидала его, и вот теперь благодаря воспоминаниям снова напомнила о себе с силой.

– Да, это была неправда. Но потом превратилась в правду. Ричмонд заплатил за наш дом в Лондоне. Он заплатил за новый гардероб для моих родителей и для меня, за уроки танцев для моей сестры и за уроки французского для моего брата. Он купил нам легкий доступ к светскому обществу. Мой отец взял у него деньги в обмен на молчание. В обмен на услуги, которые я так тщательно оказывал.

– Это неправда, – давясь слезами, прошептала Синтия.

– Ради собственного оправдания, я думаю, он не хотел верить, что его сын был истерзан, изнасилован и едва не убит человеком, которому он доверял. Любому отцу тяжело это вынести. Легче поверить Ричмонду, который сказал, что это я сделал ему такое противоестественное предложение, а потом пытался покончить жизнь самоубийством, когда он вытолкал меня из своей постели.

Ее ногти теперь вонзились в кожу, и было таким облегчением чувствовать эту физическую боль.

– Знаешь, отец никогда больше не смотрел на меня. Либо я был вырождающимся трусом, либо он предал меня. Ни то, ни другое пережить невозможно, я думаю. Поэтому, когда я говорю, что не стану выполнять долг по отношению к своей семье, – Ник слышал, как повысился его голос, но остановиться не мог, – это значит, что я ничего им не должен. Я уже все им отдал.

Невидимый зверь внутри его зарычал от удовольствия.

Синтия медленно обняла его за талию. Ланкастер задержал дыхание и позволил ей сделать это. Она прижала голову к его груди, и он прижал ее к себе.

– Не плачь. Я не пытаюсь злоупотреблять твоей жалостью, чтобы добиться своего.

– Перестань, – приказала Синтия.

– Просто я рассказываю тебе это, чтобы ты знала, что я настроен серьезно. Я не стану жениться ради денег. Ты была права. Я заслуживаю такого же счастья, как и любой другой человек. И я знаю, как добиться этого счастья.

– Как?

– Возможно, потребуется время, Син. Год. Возможно, больше. Ты стала причиной, по которой я освободился от этого долга, но не ты явилась началом этого. Ты станешь завершением. Ты будешь ждать меня?

Ник отклонился немного назад, чтобы встретиться с ее взглядом, но Синтия не отвечала.

– Ты веришь мне?

– Я… – Синтия запнулась. – Через год все может случиться, Ник!

– Тогда ладно. Не верь мне. Но я приеду за тобой, поэтому лучше не давай обещаний какому-нибудь американскому джентльмену. – Ник коснулся пальцем слезинки, которая катилась по ее щеке. – Лучше оставь возможность для меня.

– Я не понимаю!

– Позволь мне проявить себя.

– В этом нет необходимости, Ник, – покачала головой Синтия.

– Ты сказала, что я только думаю, что люблю тебя, потому что ты – как передышка в моих обязательствах. Но это не так, Син. Ты – сильная, смелая и страстная. Ты – мой лучший друг. Ты знала меня мальчишкой, видишь, каким человеком я стал, и все еще любишь меня.

– Ник… – У Синтии дрожал подбородок. – Тебя так легко полюбить. Есть женщины с доходом в десять тысяч фунтов в год, которые будут любить тебя. Не соглашайся на меньшее, чем ты заслуживаешь.

– Я заслуживаю быть счастливым, Син. Я найду способ. И приеду за тобой. И буду ухаживать за тобой так, как подобает, а не так… как я сделал.

Синтия вытерла слезы и робко улыбнулась ему:

– Если это было не так, как подобает, тогда я не уверена, что разбираюсь в этом.

Ланкастер проворчал что-то в ответ, но на самом деле испытал облегчение.

– А еще мне необходимо взять на вооружение ужасные рисунки раздетых мужчин.

Синтия покачала головой.

– Если я найду тебя развлекающейся с красивым американцем, когда приеду, мне придется случайно упомянуть о твоей папке с рисунками.

Синтия не смеялась, но слезы высохли. Николас поднял ее со скамейки, и они продолжили прогулку по парку.

Он сделает все так, как следует, даже если сердце его будет разрываться от тоски. И она будет ждать его, потому что сказала, что всегда его любила. Поэтому будет ждать. Он был почти уверен в этом.

Ланкастер смотрел на янтарный отблеск виски и думал, что ему делать. Перемены, которые он затевал… Они и его изменят тоже. Но он уже чувствовал себя другим. В нем жила надежда. Вместе с капающей на траву кровью Ричмонда из него уходила ярость.

За его спиной открылась дверь кабинета. Ланкастер встал и повернулся к Сомерхарту:

– Я надеялся, что ты случайно наткнешься на меня. У тебя есть минутка?

Сомерхарт налил себе виски и, кивнув, сел в кресло напротив.

– Ты был прав насчет магистрата. Я получил уведомление, в котором сообщается, что я могу уезжать. Похоже, его удовлетворила твоя версия событий.

– Я герцог, Ланкастер. Моя правда действительно правда.

– Даже когда это не так.

– Ричмонд выстрелил первым, – пожал плечами Сомерхарт.

– Ты забыл упомянуть, что это была дуэль.

– Действительно забыл.

Герцог откинул голову на спинку кресла.

– Возможно, короля не так легко разубедить.

– Посмотрим. Но я уверен, что он будет только рад, что титул перешел по наследству. А кто будет протестовать? Новый граф? Никто ничего не потерял со смертью этого животного.

– Спасибо, ваша светлость. – Ланкастер посмотрел на свой бокал.

– Пожалуйста. Я полагаю, мой долг исчерпан?

– Конечно. Теперь я вечный твой должник за…

– О Господи, надеюсь, нет. Давай покончим с этим прямо сейчас, а? Будем здоровы! – Сомерхарт выпил виски и со стуком поставил бокал на стол.

Ланкастер тоже выпил, но не мог так легко закрыть эту тему.

– Я должен извиниться. За то, что притащил его сюда за собой. И за то, что тебе пришлось выслушать.

Сомерхарт, подняв голову, встретился взглядом с Ланкастером и долго смотрел на него.

– Скорее всего, я никогда не скажу этого снова, поэтому слушай внимательно. Ты намного сложнее, чем я представлял себе, Ланкастер. Если бы ты не был настолько мерзко привлекателен, наверное, мог бы даже понравиться мне.

Сомерхарт снова откинул голову на спинку кресла, а Ланкастер смотрел на него, онемев от изумления. Он не знал, что Сомерхарт хотел этим сказать.

– Итак, ты собираешься ехать сегодня днем?

– Да. Я надеюсь, ты проводишь мисс Мерриторп вместо меня. Она не привычна к путешествиям и…

– Я отправлю ее на одном их своих кораблей и сам доставлю ее в каюту. Конечно, если ты не передумаешь и не примчишься назад до заката солнца.

У Ланкастера все сжалось внутри от этой мысли. Он не хотел, чтобы она ехала, но у Синтии тоже были мечты, и он увидит, как она их осуществит, если… будет постоянно молиться, чтобы в ее мечтах нашлось место и для него.

– Я не стану ее останавливать, – пробормотал Ник. – Что касается кораблей… – Он сложил руки пирамидкой и наклонился вперед, увидев, что Сомерхарт открыл глаза. – У меня есть для вас предложение, ваша светлость. Кое-что немного… необычное.

Спустя несколько часов он уехал в Лондон в таком волнении, какого не чувствовал много лет.