– Признаюсь, что не очень хорошо спал сегодня. Мистические открытия, знаешь ли.

– Допускаю, – улыбнулась она в ответ.

Ну вот, Ник уже заставил ее улыбнуться.

Ланкастер наполнил бокалы вином, и они приступили к трапезе. От горячего супа внутри разлилось приятное тепло. Молчание, царившее в комнате, было в сто раз комфортнее той тишины, в которой они работали несколько часов назад. Когда Ник потянулся за хлебом, внимание Синтии привлекли его пальцы.

Они были длинными и грубоватыми, не такими изысканными, как все остальное в нем. Эти пальцы с хрустом разломили поджаристую булку. В свете камина виднелись золотистые волоски, покрывавшие его кожу. Когда он потянулся через стол, чтобы положить половинку хлеба на ее тарелку, проявился рельеф мышц. Эти крупные пальцы прикасались сегодня к ней, гладили, удерживали ее.

– Спасибо, – только и сумела произнести Синтия.

– Не за что, – тихо ответил он.

Их взгляды встретились. Читает ли он ее мысли? Разделяет ли их? Но его улыбка была чистой и лишенной всяческого намека на флирт.

Сознание вины превратило теплый суп у нее в желудке в раскаленный уголь. Ник принадлежит другой женщине.

– Как поживает твоя семья? – неожиданно громко поинтересовалась Синтия.

– Хорошо.

Ланкастер ни слова к этому не добавил.

– Я очень сожалела, когда узнала о твоем отце. Он был хорошим добрым человеком.

На его лице промелькнула улыбка.

– Да, он был замечательным человеком.

Ник взял свой бокал и отодвинул полупустую тарелку. Через несколько секунд его бокал был пуст, и он снова наполнил его до краев.

– Добрым, – добавил он с кривоватой улыбкой.

– Наверное, ты скучаешь по нему.

– Думаю, да. Это было очень давно.

Давно? Его отец умер всего лишь два года назад. Она откусила хлеба, чтобы скрыть свое изумление. Он всегда был так близок к отцу, такому же теплому и дружелюбному человеку, как и сам Ник. Видимо, из-за скорби эти два года показались ему целой вечностью.

Но Ник смотрел куда-то в пространство, как будто боль потери давно притупилась. Это было очень давно.

Он выпил еще один бокал вина. Смущение девушки усилилось.

– Разве ты не голоден?

– Я хочу еще раз извиниться. – Ланкастер поставил бокал и наклонился вперед. – За то, что произошло раньше. За все.

– Все в порядке.

– Нет… Я должен объяснить. Или попытаться сделать это. Просто… Женщины в Лондоне… Они не такие как ты, Син.

Ее ложка громко стукнула о чашку с супом, и она положила ее на стол. Неужели он думал, что она об этом не знает?

– Они более… практичные и земные.

– Я уверена, что так и должно быть, – произнесла она.

– Здесь, в деревне, ты в безопасности.

– Вряд ли это так, Ланкастер, – вспылила Син.

– Прости. Конечно. Я плохо объясняю. Но в Лондоне много женщин, подобных тебе. Я говорю общими фразами, вместо того чтобы сказать конкретно, что я имею в виду.

– И что же ты имеешь в виду? – Синтия постаралась не запоминать фразу «подобных тебе», но не сомневалась, что она еще много недель будет ее преследовать.

– Я пытаюсь сказать тебе, что женщину, на которой я женюсь, моя персона волнует так же мало, как и меня – ее. А может, и меньше.

– Может, она просто стеснительная.

– Нет, – он снова улыбнулся, и на этот раз улыбка была даже в его глазах. – Боюсь, что дело не в этом.

Синтия потянулась за своим бокалом. Ей не нравился этот разговор, но очень хотелось получить информацию.

– Я не понимаю, Ник. Все любят тебя, и ты любишь всех.

– Син, – начал Ланкастер и рассмеялся.

Боже, ей хотелось растаять от этого звука. Она скучала без него. Она скучала не только без Ника, но и без этого звука. Теперь его смех звучал глубже, но как-то упаднически.

– Я был послушным ребенком, – произнес Николас. – Покладистым. Тут я с тобой согласен, – от смеха остался лишь отголосок. – Но покладистость – опасная штука.

– Почему? – Она не понимала его слов, но, возможно, тому виной была его рука, которой он лениво прикрыл ее руку, гладя большим пальцем ее пальцы.

– Будучи покладистым… Если бы ты была покладистой, Син, если бы это было твоим единственным качеством, ты бы не стала противиться этому браку. Ричмонд пришел бы за тобой, и ты бы с ним ушла. И теперь ты была бы сломленной.

Его палец стал обводить контуры ее руки.

– Ты восхищаешься моим упрямством?

– Я восхищаюсь твоей силой, – Ланкастер улыбнулся. – И говорю, если бы тебе нравились все и ты нравилась всем… Синтия, твоя жизнь сразу бы превратилась в страдание.

Девушка пыталась поймать его взгляд. Они говорили сейчас о нем. Так что он имел в виду? Ей хотелось спросить, но он разглядывал ее пальцы и не поднимал головы.

– Я имею в виду жизнь в качестве леди Ричмонд. Это была бы самая несчастная жизнь, какую только можно представить.

Момент был упущен. И если он имел в виду что-то еще под своими словами, Синтия не сомневалась: теперь он станет это отрицать. Поэтому она просто улыбнулась ему в ответ:

– Я бы не стала леди Ричмонд. Я бы вышла замуж за человека, за которого меня обещал выдать отец.

– Кто это? – с любопытством спросил Ланкастер.

Неужели его удивляет, что кто-то хотел взять ее в жены? Если бы только она могла сразить его каким-нибудь громким именем. К сожалению, никого достойного не было.

– Это сэр Реджинальд Бейлор.

– Сэр Реджи? – воскликнул Ник, и Синтия не смогла сдержать смеха.

– Да, сэр Реджи, все шесть футов кожи да костей. У него очень хорошие пастбища.

– Господи, ты меня разыгрываешь.

– Хорошо бы, если так. Я вела себя как абсолютная ведьма, пока он наконец не оставил меня в покое. Но потом Бейлор прислал своего сына, чтобы тот попытал счастья вместо него.

– Неужели Гарри? – едва не подавился вином Ник.

– Да, Гарри Бейлор. Который большую часть волос растерял еще до своего совершеннолетия. Но избавиться от него оказалось легче, чем от его отца.

– Я вижу, ты была основательно занята, пока меня не было.

– Десять лет – долгий срок.

– Да, и скоро я опять уезжаю.

В комнате на несколько мгновений повисло тягостное молчание, и Синтия ощутила знакомую боль в груди. Никуда он не вернулся, это все ненастоящее.

– Поэтому давай лучше поговорим о твоих планах.

– О каких планах?

– Ты говорила, что собираешься в Америку. Значит, у тебя там есть семья.

– Да, там живет сестра моего отца. Она заберет меня к себе. Мой отчим никогда не нравился ей.

– Но для путешествия тебе понадобится компаньонка. Может быть, миссис Пелл?

– Нет, она не поедет. Я думала об этом, буду нанимать женщину. Не могу дождаться, когда увижу Нью-Йорк. Письма моей тети… Похоже, этот город совершенно не похож на Лондон.

Его рука по-прежнему прикрывала ее руку. Понимает он это, или она совершенно не имеет для него значения, как травинка, которую смяли и выбросили за ненадобностью? Синтия не могла выдержать этого, особенно когда его прикосновения вызывали напряжение во всем теле. Она убрала руку и осторожно положила ее на колени, чтобы ощущения не покинули ее слишком быстро.

Изнеможение липкой пеленой обволакивало его, проникая в каждую клеточку. Сказывался длинный день лазания по скалам после бессонной ночи… И все же Ник не мог уснуть.

Этот день соединил в себе все атрибуты абсурдного сна. Сначала воскрешение Синтии. Потом история о контрабандистах и спрятанном кладе и отъезд в Америку. С этим он справился. Он даже смирился с поиском спрятанного среди скал золота. Но то, что произошло на мокром, продуваемом ветром берегу с Синтией… С этим он смириться не мог.

Он любил женщин. Он всегда любил женщин. Пожилых или молодых, красивых или простушек. И дело не обязательно касалось секса. Ему нравилось, как улыбаются, болтают и смеются женщины. Он любил наблюдать за их мыслительным процессом, когда они решали какую-то проблему. Он обожал их запахи и звуки. Гладкость кожи и остроту языка.