— Что? — прошептала Полли, выглядывая из-за спины подруги, направившейся к очередному растению. — Что это?

— Забавно, — тихо пробормотала Жюстин, аккуратно раздвигая стебли, и поскребла землю. — Но это невозможно.

Вытащив металлическую табличку, она осмотрела ее и передала Полли. Надпись на табличке гласила: «Масличная камелия Карликовый лютик». Из другого горшочка Жюстин достала еще одну табличку. «Камелия японская. Лютик обыкновенный».

— Посмотри, — потребовала она. — Посмотри!

И когда Полли соизволила взглянуть, хотя и безучастно, продолжила:

— Таких камелий не существует в природе. Желтых, я имею в виду. Никто никогда не выращивал желтых камелий — по крайней мере, этого вида. — Она сунула таблички Полли. — Возьми их! — И продолжила свой путь к центру участка.

Крепко сжав таблички, Полли наблюдала, как Жюстин пробирается сквозь густые заросли. Дрожащий лучик карманного фонарика пронизывал темноту, и Полли видела лишь силуэт подруги. Быстрая и худенькая Жюстин в черном наряде подныривала под ветки, наклонялась, мелькала в листве, перепархивая с места на место, словно ночной мотылек.

Длинные столы в центре участка оказались довольно широкими и высотой достигали талии. С дальнего конца столешницы свисали колья с прикрепленными с ним меточками из черной ткани. Подойдя ближе, Жюстин поняла, что это вовсе не столы, а специальные подносы, заполненные цветущими растениями.

— Желтый бальзамин, — задумчиво пробормотала она. — Обычный желтый бальзамин, не то что желтые камелии. Правда, когда несколько лет назад садоводы презентовали новый вид, шума было много. До этого в Америке выращивали только розовые, фиолетовые и белые бальзамины. Желтый оттенок стал значительным продвижением вперед.

Жюстин подошла к кольям и слегка потрясла мешочек. Послышалось шуршание. Она тряхнула еще несколько мешочков — то же самое.

Семена. Это настоящий прогресс. Желтый бальзамин, выведенный искусственным путем, размножался только черенками, стоившими безумных денег. Семена упрощали выращивание растений, упаковочный материал сокращался до минимума, а рынок приобретал безграничные возможности. Желтый бальзамин теперь можно продавать большими партиями в питомники и магазины. Вряд ли кто-то откажется иметь на подоконнике маленький кусочек солнца.

— Возьму немного себе. Они потрясающие!

— Что ты собираешься взять? — Полли подошла ближе, негромко лязгая табличками. — Неужели это настолько редкие растения? Чем он занимается?

Жюстин молча повернулась к ней спиной, размышляя, куда пойти дальше. Теперь она видела, что одна из конструкций представляет собой закрытый сарай со стенами из пластика, другие же оказались обыкновенными полками, повешенными одна над другой под решетчатой крышей. И она направилась к большим ящикам с молодыми деревцами. Полли шла следом, не спуская глаз с дома. По-прежнему работал телевизор, правда, на верхнем этаже послышался шум льющейся воды. Она была уверена, что сами они двигаются абсолютно бесшумно; кроме того, Жюстин прикрывала рукой луч света от фонарика.

Внезапно Жюстин начала задыхаться, резко отпрянула от деревьев и попыталась ухватиться за Полли, но та сама едва не потеряла равновесие. В этот момент журчание воды стихло, телевизор, судя по всему, тоже выключили. В доме послышались голоса, становившиеся все громче по мере приближения к внутреннему дворику. Взяв себя в руки, Полли схватила Жюстин за плечи и потащила мимо столов с бальзамином, путаясь в зарослях камелий, прямо к воротам. Они натыкались на корни и ветки, как дикие звери, пробирающиеся сквозь подлесок.

Полли держала Жюстин под руку, чувствовала ее дрожь и удерживала кожаную сумку, чтобы та не упала на землю. Через некоторое время она оглянулась. Внутренний дворик осветился, затем зажглись маленькие лампочки, вмонтированные по краям дорожки, ведущей к верхним воротам, а оттуда к спортивному залу и сауне. Дом вырисовывался на фоне черного неба и мрачного сада, а одинокие огни превращали всю эту панораму в театральную сцену, где Полли и Жюстин оказались тайными зрителями.

Потом появились Рейнхарт с женой, оба в белых одеждах. Митчелл с бутылкой вина возглавлял процессию. Его пошатывало, и приходилось прикладывать значительные усилия, дабы идти по центру аллеи. Его жена отставала на несколько шагов, глубокий вырез обнажал худощавую спину. В руках она держала свернутые полотенца и два бокала.

Через густую листву Полли и Жюстин наблюдали за странной процессией, потом услышали, как открылись ворота и скрипнула дверь тренажерного зала. Стало тихо. Подождав некоторое время и удостоверившись, что их никто не видит и они находятся достаточно близко от боковой калитки, на случай если придется срочно сматываться, подруги решились перекинуться парой слов.

Жюстин сглотнула несколько раз и наконец прошептала:

— Саженцы — это американский каштан, практически исчезнувший с лица земли лет сто назад. Я никогда их не видела раньше. Они имеются только у нескольких человек. Но, полагаю, это он и есть. Мне даже не верится.

Положив кожаную сумку на землю, она направилась обратно к саженцам, пробежала пальцами вверх и вниз по стволу и наклонилась, чтобы понюхать листья. Так чувствовал бы себя монах, оказавшийся перед Туринской плащаницей, или археолог, обнаруживший мумию инка, замерзшего в андских льдах. Одно дело — слышать, и совсем другое — увидеть своими глазами. Жюстин аккуратно сняла табличку с одного из каштанов и осторожно сорвала листик — длинный и узкий, с резными краями, как и описывали в книгах. Она засушит его. Расскажет о находке своим детям. Возможно, она никогда больше не увидит эти деревья.

Вспомнив, зачем, собственно, они сюда явились, Жюстин повернулась к Поли:

— Хочешь знать, где он прячет свои деньги? Здесь миллионы, миллионы долларов.

— Ты шутишь? — недоверчиво улыбнулась Полли. — Миллионы?

Жюстин мысли о деньгах казались неуместными. «Как человек, возродивший американский каштан, мог допустить чью-то смерть?» — подумала она. А вслух сказала, подбирая сумку с земли:

— Мне надо осмотреть остальной участок. Как ты считаешь, они там надолго?

— Хм… — прошептала Полли. — Температура в сауне около девяноста градусов по Цельсию. Они скорее всего не смогут находиться там больше пятнадцати минут. Минут десять уйдет на разогрев помещения. Таким образом, у нас в запасе максимум полчаса.

Жюстин кивнула и направилась в сторону смежного участка. Луч фонаря осветил цветущие розовые кусты. Желая осмотреть их, она пошла в дальний угол, прямиком к раскидистому дереву. Женщина внимательно оглядела его со всех сторон, стараясь держаться как можно ближе к стволу, поскольку фонарик светил довольно далеко и ее могли увидеть. Она сорвала лист, потом цветок и тщательно изучила кору.

— Ну конечно! — Она шумно выдохнула и отправилась к розам.

При первичном осмотре в тусклом свете фонарика цветки показались ей пурпурными. Но они оказались не пурпурными, темно-красными или бордовыми, а насыщенного синего цвета. Жюстин изумленно уставилась на прекрасные цветы. Она никогда в жизни не видела синих роз.

Жюстин чувствовала себя злоумышленницей, промышленным шпионом, находясь среди этих спрятанных от чужих глаз гибридов, украдкой рассматривая их, осторожно трогая листочки. Наконец она все-таки добыла табличку с названием и в тонком лучике света прочитала: «Роза Рейнхарта». Очевидно, назвали новинку в честь Рейнхарта, судя по всему, финансировавшего проект.

Как и у многих других гибридных чайных роз, у этих цветков отсутствовал запах, а выращивали их ради необычного цвета и формы бутона. За ними отлично ухаживали, и Жюстин почувствовала укол зависти к человеку, имевшему доступ к этим живым сокровищам. Но восхищение сменилось разочарованием при мысли, что Рейнхарта скорее всего интересовали только деньги, а вовсе не редкие красивые растения. Ей же доставляло удовольствие выращивать ландыши у себя в саду, несмотря на уверения в странности ее поступка.