Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Поначалу все шло хорошо, и тибетцы были совершенно счастливы. Когда я встретился с их группой на первой церемонии посвящения Калачакры, которое давал в Бодхгайе в 1974 году, то с радостью услышал, что у них все в порядке. Они расхваливали своих хозяев, и особенно нового короля Джигмэ Ванчуга, который недавно наследовал трон. Все поражались его умению вести государственные дела. Но всего несколько месяцев спустя дело приняло дурной оборот. Двадцать два видных члена тибетской общины были арестованы, подвергнуты пыткам и брошены без суда в тюрьму в Тимпху, столице страны. Среди них был мой личный представитель Лхадинг, (родственник покойного короля). Меня глубоко опечалили эти известия, и я считал, что должно быть произведено тщательное расследование (хотя я не верил обвинениям в заговоре, выдвинутым против этих людей). Этого не произошло, и истинное положение дел осталось в тайне. В конце концов я понял, что тибетцы были использованы просто как "козлы отпущения" во внутренней политике бутанского правительства.

После этих печальных событий многие беженцы решили покинуть Бутан. Но те, кто остался, продолжали вести мирную жизнь несмотря на то, что подвергались нападкам и оставались под некоторым подозрением. В любом случае, я благодарен бутанскому народу и правительству за все, что они сделали для моих соотечественников, и уверен, что в будущем наши традиционные дружественные отношения полностью восстановятся.

Другой прискорбный эпизод касается обученных и экипированных ЦРУ партизан, которые продолжали свою борьбу за обретение тибетцами свободы насильственными средствами. Я не раз пытался найти подробную информацию об этих операциях Гьело Тхондупа и других, но так и не узнал всей правды. Однако знаю, что в 1960 году партизанская база была организована в Мустанге, области, расположенной на самом севере Непала, на границе с Тибетом. Здесь из беженцев был создан отряд в несколько тысяч человек (хотя только небольшая часть действительно была обучена американцами).

К сожалению, организация и снабжение этого лагеря не были хорошо продуманы. В результате, люди, называющие себя повстанцами, столкнулись со многими трудностями, которые, конечно же, нельзя было сравнить с опасностями, подстерегавшими многих храбрых борцов за свободу, ведущих свою борьбу внутри самого Тибета.

Когда эта база стала наконец действовать, партизаны не раз причиняли беспокойство китайцам, а однажды им удалось уничтожить автоколонну. Именно в этом рейде захватили документ, в котором было зафиксировано 87 тысяч жертв в Лхасе в период с марта 1959 года по сентябрь 1960 года. Положительным следствием этих успехов было то, что они подняли боевой дух. Но тот факт, что за этим не последовало эффективных действий, закрепляющих их, привел к тому, что страдания народа Тибета только усилились. И что хуже того, эти события дали китайскому правительству удобный случай приписать проискам иностранных государств те усилия, которые предпринимали борцы за восстановление независимости Тибета — в то время, как это, конечно же, была целиком тибетская инициатива.

В конце концов американцы прекратили поддержку партизан после признания Штатами китайского правительства в семидесятые годы — что указывает на то, что эта помощь была отражением их антикоммунистической политики, а не истинной поддержкой, направленной на восстановление независимости Тибета.

Однако партизаны были полны решимости продолжать борьбу. Это побудило китайцев (которые, наверное, весьма обеспокоились их деятельностью) потребовать, чтобы Непал разоружил соединения, находящиеся в Мустанге, даже если бы и существовало какое-то соглашение между этими тибетцами и непальским правительством. Но когда была предпринята попытка сделать это, партизаны отказались, сказав, что будут продолжать борьбу, даже если бы это означало, что они должны теперь воевать и против непальской армии. Хотя я всегда восхищался решительностью партизан, я никогда не одобрял их действий, а теперь понял, что должен вмешаться. Я знал, что только личное обращение к ним может возыметь действие. Поэтому я попросил бывшего "кусун депона" П. Т. Таклу напечатать послание их лидерам. В нем я говорил, что было бы бессмысленным воевать с непальцами, по крайней мере потому, что в Непале живет несколько тысяч тибетских беженцев, которые тоже пострадают от их действий. Они должны быть благодарны непальскому правительству и сложить свое оружие и жить мирно. Борьба тибетцев должна быть рассчитана на долгий период времени.

Впоследствии П. Т. Такла сказал мне, что многие люди считали, будто их предали — некоторые их лидеры скорее перерезали бы себе горло, чем сдались. Я выслушал это с большим смущением. Естественно, я испытывал смешанные чувства относительно этого обращения к борцам за свободу. Казалось, что нельзя отвергать такое мужество, такую преданность и любовь к Тибету, хотя в глубине души я знал, что надо все же поступить именно так.

Значительное большинство партизан действительно сложило оружие. Но некоторые из них, менее сотни, игнорировали мой призыв, в результате чего непальская армия пустилась в преследование, когда они переходили границу. В конце концов, эти партизаны попали в засаду и погибли — как и следовало ожидать. Так закончился один из самых печальных эпизодов в истории тибетской диаспоры.

Глава одиннадцатая

От востока до запада

Первый раз я выехал за пределы Индии осенью 1967 года, когда посетил Японию и Таиланд. С тех пор я ездил все чаще — несмотря на те трудности, которые создавали мне мои братья и сестры в Китае. К сожалению, хотя почти все мои поездки за границу носили абсолютно частный характер (обычно по приглашению одной из тибетских или буддийских общин за рубежом), китайцы всегда рассматривали их как политические и считали, что всякий, кто принимает меня, бросает им политический вызов. По этой причине бывали случаи, когда видные общественные деятели воздерживались от встреч со мной из боязни навлечь на себя неудовольствие своего правительства или Китая.

Во времена этих первых поездок в разгаре была война во Вьетнаме. Я помню, как один раз, когда мы летели на большой высоте, заметил другой самолет, больше нашего, который набирал высоту. Я узнал в нем бомбардировщик В-52. Было горько сознавать, что этот самолет вот-вот сбросит свой груз, и не просто в море, а на таких же людей, как я сам. Еще более я был огорчен, увидев, что и на высоте 30 тысяч футов над землей нельзя уйти от проявлений бесчеловечного отношения людей друг к другу.

По приземлении в Токио я с радостью обнаружил проявление лучших сторон человеческой природы. Первое, на что я обратил внимание, — это необычайная аккуратность. Все вокруг было гораздо чище, чем я когда-либо видел. Вскоре я заметил, что это подчеркнутое стремление к внешнему порядку распространяется даже на пищу, которая всегда подается в изысканном виде. Мне показалось, что для удовлетворения эстетического чувства японцев ее расположение на тарелке считается гораздо более важным, чем ее вкус. Второй вещью, поразившей меня, было огромное количество легковых и грузовых автомобилей, которые сновали взад и вперед по городским улицам, перевозя людей и грузы день и ночь. Когда я увидел все это, большое впечатление произвел на меня потрясающий созидательный потенциал современной технологии. Для меня было особенно интересно, что несмотря на достижение большого материального прогресса, Япония при этом не оставила в забвении свою традиционную культуру и духовные ценности.

Во время пребывания в Японии я был счастлив повидать молодых тибетских студентов, которые учились там, а также приятно было встретить некоторых японцев, которые говорили по-тибетски и хорошо знали мою родину. Еще не так давно, во времена Тринадцатого Далай Ламы, японские буддийские ученые приезжали в Тибет совершенствовать свои знания. Так что я с радостью использовал возможность восстановить (хотя я был беженцем) связи между нашими двумя странами.

Совершенно другие впечатления я получил в Таиланде. Люди мне показались удивительно непринужденными. Это составляло контраст с Японией, где даже официанты поражали меня своей церемонностью. Однако нельзя не отметить, что в Таиланде существуют правила этикета, которые показались мне трудно выполнимыми. По тайскому обычаю, миряне всегда должны проявлять уважение к Сангхе, под которой понимается буддийское монашество. Однако считается совершенно недопустимым, чтобы монах отвечал на такие проявления почитания, даже если человек простирается перед ним ниц. Мне казалось невероятно трудным следовать такому правилу. В обычных обстоятельствах я всегда стараюсь ответить на приветствие. И в то время, как я изо всех сил старался сдерживать себя, часто обнаруживалось, что моя рука действует независимо от моей воли!

54
{"b":"130837","o":1}