Вдруг неожиданно служба кончилась, и все опять пошли обратно через площадь, вернулись в светёлку. Амальфея Никитишна вся красная — видно, чуть не лопнула оттого, что пришлось так долго молчать, — поспешила выложить свои новости.

— Ох, ясынька моя, вчера, как тебя не было, приехали сваты, сватать тебя за французского короля. Прислал король за тобой епископа, и с ним большая свита, и подарков навезли множество.

— Не хочу за французского короля! — закричала Анна Ярославна. — Чего я за королём не видела? — И как брякнулась на пол, кулаками, каблуками по полу бьёт, кричит: — Не хочу за короля! У меня получше женихи есть!

— Ой, что ты! Опомнись!

Побежала Амальфея Никитишна за княгиней, за Ингегердой Олафовной. Княгиня поспешно пришла, видит — сидит Анна Ярославна на полу, в три ручья слезами заливается, кричит:

— Не хочу за короля! Не хочу! Не хочу!

— Почему это ты не хочешь? — строго спрашивает княгиня.

— Не хочу, и всё тут! Лучше я в монастырь пойду, в окошко выпрыгну, о камни разобьюсь, утоплюсь в Днепре-реке..

Тут княгиня подняла Анну Ярославну с полу, притянула её к своим коленям, пригладила ей волосы, утёрла лицо платочком и ласково спросила:

— А что же тебе хочется?

— Хочу за гудочника, который на стене нарисованный. Мы с ним будем по площадям ходить, на гудке гудеть.

— Да он же не живой. Его же, может быть, и нет такого. Может быть, его художник придумал.

— Тогда за Анискиного братика, за Ивашку. Мы с ним будем песни петь и с птицами беседу вести. Матушка родимая, мне за королём будет скучно. Поиграть не с кем.

— Глупенькая, — говорит княгиня. — Ведь вы не сейчас венчаться будете, не скоро ещё, лет через шесть, через семь, когда ты подрастёшь. Французский король сейчас за тобой прислал, чтобы мы тебя покамест за другого короля не просватали. А ты будешь жить у его матушки, королевы Констанции, и она тебя обучит всему, что надо знать будущей королеве. У неё там много придворных дам и знатных девиц. Ты будешь с ними в мяч играть.

— Не хочу в мяч, не хочу ихних дам. Хочу Аниску!

— Слушай меня внимательно, — сказала княгиня. — Твой батюшка, великий князь Ярослав Владимирович, так порешил, что быть тебе за королём. С ним спорить не приходится, и так оно и будет. А чтобы тебе не было скучно, мы возьмем твою Аниску, и она поедет с тобой во Францию. Будете с ней играть, и с птицами беседовать, и песни петь. Хочешь?

Анна Ярославна кивнула головой.

— Тогда умойся и причешись, чтобы сваты могли на тебя посмотреть, какая ты умница и красавица, королевская невеста.

Глава шестая

ПОИСКИ

мальфея Никитишна спустилась из горенки по белокаменной лестнице да на широкий двор. Тут она хлоп и ладоши, и подбежали к ней два младших дружинника, поклонились и спросили:

— Что повелите, Амальфея Никитишна? Какую изволите задачу задать?

Она отвечает:

— Вот вам моя задача — пойдёте по городу Киеву, найдёте девчонку Аниску и сюда притащите.

Они говорят:

— Девчонок Анисок-то много, Любую тащить или у ней есть примета?

— А у ней примета — семеро братьев.

Вот идут два молодых дружинника, пересмеиваются, плечами пожимают. Ведь выдумают же задачу — найди иглу в копне сена, головастика в Днепре-реке, девчонку Аниску в огромном городе!

Идут они по улице, прохожих девчонок за косы хватают, спрашивают:

— А как тебя по имени звать?

Девчонки в слёзы, визжат:

— Ой, отстаньте!

Народ собирается, осуждает.

— Это что за безобразие! — хмурятся, сейчас шею намнут.

Притрухнули молодые дружинники, перестали девчонок за косы дёргать, идут, призадумались.

Сами не заметили, как вышли из городских ворот. А за теми за воротами кузнецы свои домницы поставили. Стоят домницы на высоком глиняном основании, внизу печи в круглые дыры вставлены сопла мехов — мужики-домники беспрерывно нагнетают воздух: железо варят. А железо-то, будто тесто из квашни ползёт, густое, мутное, стекает в гнёзда, остывает круглыми крицами — пар, жар, угар в лицо пышут. А подле домниц кузницы. Кузнецы с подручными то железо проковывают, куют и лопаты, и мечи, и топоры, и ключи, и шлемы, и стремена, и ножницы. И лошадей тут же подковывают.

Немыслимый стоит шум: молоты грохочут, лошади ржут, железные пластины дребезжат, мужики свистом перекликаются — своего голоса не слышно. Приложили молодые дружинники ладони рупором ко рту, завопили:

— А-нис-ка есть здеся-а-а?

Им отвечают:

— А ми-сок тут не-ет-у-ти!

Они кричат:

— Не мис-ки, А-ни-ис-ка!

— А мис-ки в Гон-ча-ра-ах!

Плюнули молодые дружинники — здесь, мол, толку не добьешься, — пошли в Гончары.

В Гончарах под оврагом печи для обжига, а народу не видать. Сидят гончары по своим землянкам — на гончарных кругах лепят горшки и корчаги, кувшины и жбаны, черпаки и светильники. Деревянные круги вертятся, скрипят — по всей местности идёт треск, будто кузнечики в июльский полдень завели на лугу хоровод.

Вот показались два мужика, тащат на длинной доске сырые горшки обжигать.

— Эй! — закричали дружинники, поспешили гончарам на-речу, а склоны у оврага глиняные, скользкие. У одного дружинника ноги врозь разъехались. Он на одной ножке заплясал, да не удержался, брякнулся, гончаров сбил, они доску уронили, горшки все помялись. На крики да ругань другие гончары повыскакали.

— Носит вас здесь!

Пришлось дружинникам, ничего не узнав, поскорей убираться отсюда.

Уж к самой реке спустились. Здесь на берегу бабы вальками бельё колотят.

— А не знаете ли вы, молодицы да красные девицы, где Аниска проживает? — спрашивают дружинники. Побросали бабы вальки, спины распрямили, смотрят на них, глаза вылупили, а одна бабёнка, которая побойчей, говорит:

— А котору вам Аниску? У нас тут Анисок, как семечек в подсолнухе. Есть Аниска-кривая — под плетнём проживает. Есть Аниска-убога — к ней дальняя дорога. Есть Аниска-богата — без крыши её хата. Есть Аниска…

— Нет, нет, — говорят дружинники. — Нам таких не надо. Нам получше бы.

— И получше есть, на пальцах не перечесть. Какая ваша Аниска?

— Наша Аниска о семи братиках.

— Так бы сразу и сказали. Идёмте, я вас провожу.

Подошли они к Анискиному двору. Эта бойкая баба кличет:

— Эй, Аниска, выйди поскорей — дело есть!

Высунула Аниска голову в дверь, спрашивает:

— Какое дело? Мне некогда.

Дружинники говорят:

— Требует тебя княжна Анна Ярославна в свои хоромы.

Баба ахнула, руками всплеснула, валёк уронила.

А Аниска обрадовалась и говорит:

— Ой, вправду? А вы не врёте? Милая она, хорошая моя, помнит обо мне! Вы ей скажите, выберу времечко, непременно приду, навещу её. Сегодня некогда — хлеб пеку, завтра рубахи буду чинить, послезавтра избу белить, а в четверток обязательно приду. Так и скажите. Приду, мол, в четверток и гостинец принесу — репку со своего огорода.

— Ишь ты какая ловкая! — говорят дружинники. — Некогда ей! Ежели княжна требует — вынь да положь. Так как же решаешь? Пойдёшь добром или тебя насильно тащить?

— Зачем насильно? — говорит Аниска. — Я с радостью пойду. Только подождите немножко, а то у меня хлеб в печи сго… Ай, что это вы?

А они подхватили её под мышки и поволокли прочь.