УХОДЯЩЕЙ Не медной музыкой фанфар Не грохотом рогов Я мой приветствовал пожар И сон твоих шагов. Сковала бледные уста Святая Тишина, И в небе знаменем Христа Сияла нам луна. И рокотали соловьи О Розе Горних стран, Когда глаза мои, твои Заворожил туман. И вот теперь, когда с тобой Я здесь последний раз, Слезы ни флейта, ни гобой Не вызовут из глаз. Теперь душа твоя мертва, Мечта твоя темна, А мне все те ж твердит слова Святая Тишина. Соединяющий тела Их разлучает вновь, Но будет жизнь моя светла, Пока жива любовь. СЕВЕРНЫЙ РАДЖА 1 Она простерлась, неживая, Когда замышлен был набег, Ее сковали грусть без края, И синий лед, и белый снег. Но и задумчивые ели В цветах серебряной луны, Всегда тревожные, хотели Святой по-новому весны. И над страной лесов и гатей Сверкнула золотом заря – То шли бесчисленные рати Непобедимого царя. Он жил на сказочных озерах, Дитя брильянтовых раджей, И радость светлая во взорах, И губы, лотуса свежей. Но, сына царского, на север Его таинственно влечет: Он хочет в поле видеть клевер, В сосновых рощах желтый мед. Гудит земля, оружье блещет, Трубят военные слоны, И сын полуночи трепещет Пред сыном солнечной страны. Се – царь! Придите и поймите Его спасающую сеть, В кипучий вихрь его событий Спешите кануть и сгореть. Легко сгореть и встать иными, Ступить на новую межу, Чтоб встретить в пламени и дыме Владыку севера, Раджу. 2 Он встал на крайнем берегу, И было хмуро побережье, Едва чернели на снегу Следы глубокие медвежьи. Да в отдаленной полынье Плескались рыжие тюлени, Да небо в розовом огне Бросало ровный свет без тени. Он обернулся... там, во мгле, Дрожали зябнущие парсы И, обессилев, на земле Валялись царственные барсы, А дальше падали слоны, Дрожа, стонали, как гиганты, И лился мягкий свет луны На их уборы, их брильянты. Но людям, павшим перед ним, Царь кинул гордое решенье: «Мы в царстве снега создадим Иную Индию... Виденье. На этот звонкий синий лед Утесы мрамора не лягут, И лотус здесь не зацветет Под вековою сенью пагод. Но будет белая заря Пылать слепительнее вдвое, Чем у бирманского царя Костры из мирры и алоэ. Не бойтесь этой наготы И песен холода и вьюги, Вы обретете здесь цветы, Каких не знали бы на юге». 3 И древле мертвая страна С ее нетронутою новью, Как дева юная, пьяна Своей великою любовью. Из дивной Галлии вотще К ней приходили кавалеры, Красуясь в бархатном плаще, Манили к тайнам чуждой веры. И Византии строгой речь, Ее задумчивые книги Не заковали этих плеч В свои тяжелые вериги. Здесь каждый миг была весна И в каждом взоре жило солнце, Когда смотрела тишина Сквозь закоптелое оконце. И каждый мыслил: «Я в бреду, Я сплю, но радости все те же, Вот встану в розовом саду Над белым мрамором прибрежий. И та, которую люблю, Придет застенчиво и томно. Она близка... Теперь я сплю, И хорошо у грезы темной». Живет закон священной лжи В картине, статуе, поэме – Мечта великого Раджи, Благословляемая всеми. Автографы на книге Н. С. Гумилева
«Романтические цветы» СОЛНЦЕ ДУХА СТИХИ И ПРОЗА 1911–1916 гг. Из книги «ЧУЖОЕ НЕБО» I АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ Он мне шепчет: «Своевольный, Что ты так уныл? Иль о жизни прежней, вольной, Тайно загрустил? Полно! Разве всплески, речи Сумрачных морей Стоят самой краткой встречи С госпожой твоей? Так ли с сердца бремя снимет Голубой простор, Как она, когда поднимет На тебя свой взор? Ты волен предаться гневу, Коль она молчит, Но покинуть королеву Для вассала – стыд». Так и ночью молчаливой, Днем и поутру Он стоит, красноречивый, За свою сестру. |
