— Это как?
— Очень просто, ты заставишь меня бултыхнуть себя отсюда. Ты применишь свою грубую силу. — Мавка плотоядно облизнула губы, мечтательно полузакрыла глаза и страстно зашептала: — Порвешь платье, повалишь меня на песок и удовлетворишь все, все, все свои желания. Мой сладенький нецелованный красавчик!
— Хочешь чтобы я тебя поколотил? — прикинулся недоумком Мах.
— Болван, я хочу, чтобы ты меня снасильничал, — внесла ясность Твоха.
Мах натурально обалдел от столь вопиющей беспардонности.
— Скажу, принесла водёнку покушать, а он на меня как набросился… — продолжала объяснять Твоха. — Тогда уж никто не осмелится упрекнуть меня в том, что я тебя бултыхнула из дворца. Ведь я же защищалась от нападок насильника. Все будут сочувствовать моему горю и жалеть меня, бедняжечку.
— Какое изощренное коварство! — пожаловался Мах.
— Если мой план тебя не устраивает, пусть все остается как есть, — отрезала мавка. — Через шесть часов состоится свадьба и…
— Отчего же, замечательный план, — перебил Мах, поднимаясь с кресла. — Может прямо сейчас и начнем? — он схватил девушку за руку и притянул к себе.
— Однако! Вот это я понимаю темперамент! — воскликнула мавка. — А таким скромником прикидывался… Ой, совсем забыла спросить… Да погоди ты! Эй, кому говорю!
— Сейчас, размечталась, — зловеще ухмыльнулся Мах и, разрывая платье на груди у девушки, торжественно изрек: — Насиловать — так насиловать!
— Дурак, о тебе же забочусь! — взвизгнула мавка, из последних сил упираясь руками в грудь напирающего рыцаря. — Мы же забыли договориться: куда именно мне тебя бултыхнуть?
— Туда же, откуда меня сюда бултыхнул твой папаша, — распорядился Мах.
— Это невозможно, — покачала головой Твоха. — Подводье Серебрянки — вотчина рода Симбулей, и как только ты там окажешься, отец мгновенно узнает, что тебе удалось сбежать из дворца, и бросится в погоню.
— Что же делать, ведь мне, во что бы то ни стало, нужно как можно быстрее возвратиться именно в Подводье Серебрянки? — спросил Мах. Его влечение к страстной гостье угасло так же быстро, как и разгорелось.
— Думай водёнок, решать тебе. И, имей в виду, после моей исповеди Симбуль будет очень на тебя зол, и, если вновь угодишь к нему в руки, женитьбой на Квохе уже не отделаешься… В Серебрянке же отец тебя изловит — глазом не успеешь моргнуть.
От безысходности Мах сделался чернее тучи и обречено опустился обратно в кресло.
— Эй, чего остановился-то! — разочарованно взвыл невидимый дед Пузырь. — Так здорово начал! Девка вон вся просто изнывает от желания! Давай, Махуня, покажи ей!
— Платье мое ты уже порвал, так что отступать поздно, — добила рыцаря коварная мавка.
— Я пропал, — прошептал Мах.
— Эй, чего это ты там буровишь? — забеспокоился дед. — Да в чем дело-то? То друг на дружку бросаются, то как в воду опущенные!
— Полно тебе, Мах, так убиваться. Ведь Симбуль всесилен лишь в своей вотчине, — стала утешать Твоха. — Слава Создателю, кроме Подводья Серебрянки рек и озер тьма-тьмущая. Называй любое другое, я тебя бултыхну — и ты свободен… А что касается неотложных дел — забудь.
— М-да, не повезло, — машинально пробурчал себе под нос Мах и тут его осенило: — А сможешь бултыхнуть меня в Подводье океана?
— Океана? — недоумевающе пожала плечами Твоха.
— Да, океана. Там, откуда я родом, так называют огромное Подводье, куда несет свои воды Серебрянка, — пояснил рыцарь.
— А, Необъятные Просторы, — догадалась девица.
— Во-во. Сможешь туда меня бултыхнуть?
— Запросто. Хотя, по-моему, это самоубийство. Во-первых, тамошняя вода малопригодна для дыхания. От нее задыхаешься и начинается мучительный кашель. Во-вторых, на Просторах во множестве водятся ужасные Черные Спруты — твари совершенно неподвластные магии водяных. Они необыкновенно агрессивны и жестоки. Как-то раз на моих глазах один такой забрел в Подводье Серебрянки и всего за полчаса истребил несчетное количество рыбы и раков. К счастью, наша вода тоже непригодна для дыхания Спрута и, накуролесив, злобное страшилище убралось восвояси.
— И все же я, пожалуй, рискну, — твердо заявил Мах.
— Ладно, как хочешь, — кивнула мавка. — Но я плохо ориентируюсь в Подводье Необъятных Просторов, так что уж не обессудь…
— Ничего страшного, у меня есть карта. — Мах извлек из сумки листок с подробным изображением океанского дна и, указав пальцем на окрестности Паучьего Острова, пояснил: — Бултыхни меня куда-нибудь сюда.
— Ага. Понятно. Попробую, надеюсь получится, — заверила Твоха. После чего озорно ему подмигнула и промурлыкала: — Ну а теперь, грубый, безжалостный водёнок, хрупкая, беззащитная мавка целиком в твоей власти!..
— Ну спасибо, сынок, порадовал старика! — ликовал призрак. — Какой напор, какая страсть! До сих пор перед глазами стоит, как ты ее…
— Заткнись, а, — перебил красный, как вареный рак, Мах. — И так тошно.
Удовлетворенная Твоха выполнила свою часть договора, и Мах очутился на покатом склоне горы, на вершине которой, должно быть, находился Паучий Остров. Насколько длинным и широким был этот склон определить Маху не удалось по той простой причине, что до рассвета еще оставался добрый час времени, а лунный свет едва просачивался сквозь толщу воды, отчего в Подводье океана царил таинственный полумрак.
«Воздух» здесь, в Подводье Веселого океана, заметно отличался от речного. Он был не зеленоватый, а какого-то грязно-бурого оттенка, и как будто сильно запыленный, как в пустыне. Иллюзию пребывания в пустыне поддерживал и песок, всюду, куда не кинь взор, ровным слоем укрывавший склон. Никаких приступов удушья, обещанных мавкой, рыцарь не испытал, правда, чтобы напитать легкие достаточным количеством кислорода, вдыхать и выдать здесь ему приходилось гораздо чаще, чем в реке. Нечто подобное Маху уже приходилось переживать в пустынном Мире Оборотней, но там воздух был обжигающе горячий, здесь же он был непривычно прохладным.
Вновь из-за спины раздалось жизнеутверждающее:
— Ну да, тошно тебе, как же, так я и поверил! — ухмыльнулся дед Пузырь.: — Мне вот, будучи призраком, действительно тошно. Как говорится, глаз видит, а зуб неймет. А тебе-то грех жаловаться на судьбу.
— Старик, твои грязные, похабные шутки уже у меня в печенках! — озлобился рыцарь.
— Ой-ой-ой, какие мы неженки, — всплеснул руками призрак. — А между прочим, и десяти минут не прошло, как девку снасильничал. Негодяй, подлец, мерзкий тип!
— Сама напросилась, ей понравилось, — оправдывался Мах.
— Еще бы не понравиться, когда такой здоровенный детина норовит руки из плеч выдрать. Бедняжка была просто перепугана до смерти.
— Пузырь, достал!
— Что, не нравится? Правда глаза колет?
— Все было совсем не так!
— Так, так. Я свидетель!
— Пузырь!
— Да, ладно, не переживай, я никому не расскажу, — осклабился призрак. — Ведь благодаря твоим… гм… решительным действиям, я наконец вырвался из капкана заколдованных стен и снова свободен, как вольный ветер. Спасибо тебе, Махуня!
— Так-то лучше, — проворчал рыцарь.
— Ну что, пошли, что ли? — предложил дед.
— Да погоди, дай хоть толком оглядеться. Все-таки первый раз в Подводье океана.
— А чего, собственно, ты собрался разглядывать? — усмехнулся призрак. — Под ногами у тебя песчаное дно, однообразное и скучное, на него ты и в речке вдоволь насмотрелся. А чего там дальше, ты в такой темноте все одно не разглядишь. Так чего же попусту время терять? Мой тебе отеческий совет: кончай бестолку топтаться на месте и начинай штурмовать горку. Неизвестно сколько еще до вершины топать придется.
— Ладно, уговорил, — нехотя согласился Мах. И строго наказал: — Пузырь, будь начеку! Не забывай о Черных Спрутах!
— Не учи ученого, — отмахнулся призрак.
И восхождение началось.
Рыцарь без приключений отшагал примерно половину пути. До выхода из Подводья на берег оставалось всего ничего — сотни полторы шагов — Мах уже поздравлял себя с благополучным окончанием подводных злоключений. Как вдруг…