— Но позвольте, — возмутился Мах, — я вовсе не хочу становиться ее мужем. Поэтому, уважаемый Симбуль, не извольте беспокоиться…

— Что?! — вдруг снова взъерепенился водяной. — Ты брезгуешь моей дочерью?! Она не достаточно хороша для тебя?!

— Отчего же, Квоха вполне симпатичная мавка, — смутившись заверил Мах. — Но…

— Тогда женись и никаких «но»! — осадил Симбуль. — Ох уж мне эта молодежь!.. Эй, Мах, а может ты род мой опозорить хочешь своим никчемным отказом? — грозно нахмурив брови, спросил водяной.

— Что вы, как можно… — успокоил рыцарь.

— Так-то лучше, — оскалился водяной. — Тогда, зятек, милости просим в наш дворец.

— Пузырь, нужно убираться отсюда подобру-поздорову, — шепнул себе под нос Мах.

— Нет ничего проще, — откликнулся верный призрак. — Семь перемещений, и мы — у подножья башни. Давай, пово…

Но в следующее мгновенье дневной свет перед глазами рыцаря померк.

Как это не печально — убежать Мах не успел.

Когда тьма рассеялась, Мах с ужасом обнаружил, что в одиночестве стоит в центре небольшой, потрясающе необычной комнаты без окон и дверей. Потолок и стены помещения были слеплены из множества маленьких и больших речных ракушек, всевозможных цветов и оттенков, которые очень красиво искрились и переливались в мягком голубоватом свете, исходящем от двух огромных кресел — единственной мебели в комнате. Пол застилал мелкий речной песок.

Не долго думая, Мах выхватил меч и что было сил рубанул им по стене. Но с виду хрупкая преграда устояла. Все чего он добился столь безрассудным поступком — снопа искр от столкновении стального клинка с ракушками и болезненного онемения правой руки.

— Итак, мы снова влипли, — раздалось из глубины одного из кресел.

Мах обернулся на голос и увидел деда Пузыря. Обволакивающее призрачное тело голубоватое свечение придало озорной ухмылке деда зловещий вид. Подойдя поближе и приглядевшись, рыцарь обнаружил, что удивительные кресла сплетены из огромного количества коротких жестких стеблей.

— Мы влипли, — повторил призрак. — И в этот раз уже по твоей милости!

— Отчего же по моей? — спросил Мах, покорно усаживаясь в кресло напротив.

— А по чьей же! — всплеснул руками дед. — Если бы ты не затеял беседу с местными мавками — уже давно попивал бы винцо в башне Силики.

— Но кто же мог предполагать, что все так далеко зайдет, — оправдывался рыцарь. — Силика уверял, что в Подводье обитают лишь рыбы, и вдруг я встречаю точно таких же, как я сам, людей. Конечно мне захотелось с ними поговорить.

— Ага, значит признаешь, что барон не упредил обо всех опасностях! Не даром я назвал его прохвостом!

— Погоди, Пузырь, то, что я повстречался с мавками и водяным, еще ничего не доказывает, — заступился за друга Мах.

— Ничего не доказывает? — хитро прищурился дед Пузырь. — Хочешь сказать: ты первый раз оказался в Подводье и тут же с ними повстречался, а дед Силики, раз сто побывавший под водой, так ни разу никого не увидел?

— Ну, возможно Силика действительно немного утаил, — уступил Мах. И тут же добавил: — Но, если это даже и так, я уверен, он пошел на это из благих побуждений.

— Благих???

— Да благих! Откуда барон мог знать, что я попаду в рыбацкую сеть, потеряю волшебные галоши и буду вынужден возвращаться обратно в башню на своих двоих? По его плану я должен был стрелой пронестись по речному Подводью и устремиться к Паучьему Острову. Поэтому он и не счел нужным забивать мне голову никчемной информацией.

— А, — махнул рукой призрак. — Мне, похоже, тебя не переубедить. Останемся при своем. Лучше скажи: как думаешь выпутываться из предстоящей женитьбы? Оно конечно Квоха девица хоть куда, и ты, как бы, жертва обстоятельств, но, боюсь, ревнивая кураска тебя не поймет и роль любовницы ей придется не по нраву…

— Че ты несешь! Какой любовницы! — возмущенно перебил рыцарь.

— Впрочем, мы ведь не знаем, как долго здесь происходит свадебная церемония, — продолжил рассуждать «добрый» дед. — А до ее окончания тебя вряд ли отсюда выпустят. Дракона раздобыть ты не успеешь. И тогда, полностью с тобой согласен, о скандалах кураски можно не беспокоиться…

— Спасибо, утешил! — зло буркнул Мах. — Умеешь ты, Пузырь, подбодрить в тяжкую минуту.

— О, это всегда пожалуйста, — заверил призрак. — Уж что-что, а подбодрить, да в тяжкую минуту…

— Чем попусту языком молоть лучше давай-ка слетай на разведку, посмотри: что там, во дворце водяного, делается, — распорядился рыцарь.

— Сожалею, но это невозможно, — развел руками дед. — Даже я не могу пройти через эти стены из ракушек. Они защищены магией. Как это не грустно, но я, Махуня, такой же пленник, как и ты. Мы полностью во власти водяного, и нам остается лишь надеяться на чудо.

— Да уж, — понурил голову Мах, — мы действительно влипли.

Разговор прекратился. Дед Пузырь стал невидимым, противоположное кресло опустело.

В напряженном ожидании чуда Мах прожигал взглядом ненавистные стены своей темницы и незаметно его сморил сон.

Разбудил рыцаря громкой возглас призрака:

— Мах, просыпайся, у нас гости! Вернее гостья.

Мах послушно распахнул глаза и приветливо улыбнулся одной из трех сестер-мавок.

— С добрым утром, — поприветствовала рыцаря Твоха.

— Взаимно, — кивнул Мах.

— Вообще-то сейчас еще глубокая ночь, всего три часа пополуночи, но мне больше нравиться говорить: три утра, — неожиданно пояснила девушка. — А тебе?

— Мне без разницы, — ответил рыцарь и зевнул.

— Поразительное равнодушие, — возмутилась было гостья и вдруг решительно поменяла тему: — Между прочим я к тебе бултыхнулась прямо с квохиного девичника. Там были мы трое и еще семеро мавок, дочерей наших соседей. Еще там был купленный на ночь Квохой водёнок — из продажных. Он показывал нам пляску похоти, а потом твоя будущая женушка с ним такое выделывала!

— Нехорошо на сестренку наговаривать, — усмехнулся Мах.

— Что, не веришь? Ты мне не веришь?! — обиделась мавка. — Да, если хочешь знать, у твоей обожаемой Квохи водёнков было больше, чем пальцев у тебя на руках и ногах!

— А мое какое дело, — пожал плечами рыцарь. — В толк не возьму, чего ради ты мне все это рассказываешь?

Но вместо ответа на его вопрос странная ночная гостья вдруг сама поинтересовалась:

— Мах, неужели тебе действительно Квоха так сильно приглянулась? А может она тебе уже даже полюбилась?

— Ничего подобного, — возразил Мах. — Она мне и поначалу-то показалась не очень, а после того, что ты только что о ней наговорила…

— Тогда чего же ты не бултыхнешься отсюда?

— Ха, легко сказать: бултыхнешься. Издеваешься? Ваш грозный родитель заточил меня в комнате без окон и дверей, с магической защитой на стенах, на полу и даже на потолке, — пожаловался рыцарь.

— Да, магия Симбулей никому неведома, кроме членов рода! — с гордостью констатировала мавка. — Но поскольку я дочь Симбуля Пятнадцатого, для меня она, естественно, не помеха.

— Вот как! — оживился было Мах. Но тут же взял себя в руки и эдак равнодушно поинтересовался: — А мне-то что с того, что тебе отцовская магия не помеха?

— Как это что с того? Я ведь могу помочь тебе бежать!

У Маха от радости чуть сердце из груди не выскочило, лишь огромным усилием воли ему удалось сохранить хладнокровие.

— Могу помочь и помогу — разные вещи, — сказал он. — Не могла бы ты выразиться поточнее?

— Я тебе помогу! — заверила мавка. — Но…

— Но что?

— Понимаешь, Мах, если я помогу тебе сбежать из-под венца, боюсь отцу это очень не понравится. И весь гнев водяного обрушится на мою голову. Да еще раздосадованная Квоха от себя лично добавит «пару ласковых» — а она ведь старшая сестра… В общем, мне тогда ой как не поздоровится.

— Издеваешься, что ли! — разозлился Мах. — Как же ты мне поможешь, если родительского наказания боишься?

— Я тебе помогу сбежать, а ты сделаешь так, что меня за это не накажут! — выпалила Твоха.