Кацуба также понимал правоту своих товарищей, но разве там, в небе у него были в голове мысли? Они с таким же успехом разбросались по всему организму и застряли вместе с душой и сердцем в пятках. Кстати, он и их так же отбил. Жене Прохорову тоже хотелось рассказать о своем уникальном полете, но постоянно трибуна была занята оратором. Пробиться к ней в такой среде подвыпивших мужиков было делом проблематичным, но он все же отловил окно, когда один из ораторов закруглялся, а следующий еще не подготовился к выступлению.

— А я лечу и ошалеваю от ужаса! — вклинился наконец-то Женя, а посему постарался в скоростном режиме поведать свою историю. У него спутались стропы, и скорость снижения резко возросла, поскольку основной парашют полностью не раскрылся. И ему единственному пришлось воспользоваться услугами запасного. Однако этот факт оказал и полезную услугу. Его не успело унести с поля зрения руководства. — Я и сам не могу понять, что же такого случилось. А начальник орет в мегафон, как резанный, мол, кольцо дергай. Думаю, дернуть не проблема — хорошо бы найти его. А оно аккурат у меня под носом. Ну и дернул. А он не хочет вылезать из своего мешка. Хорошо, что вспомнил и сам выбросил его. Вот. А то сегодня запросто могли и помянуть меня.

Всем было весело после такого первого прыжка. Впечатлений хватило, чуть ли не до утра. И на утро все хмельные и смешные уже ехали на аэродром, чтобы повторить вчерашний подвиг.

15

Второй прыжок прошел намного успешней и без особых происшествий и приключений. Разумеется, ветер был, поскольку без него в природе ничего не случается и не происходит, но это был нормальный, слабый и с постоянством в направлениях и силе. Так что, приземление всех курсантов удачно свершилось в пределах аэродромного поля. Так и не дождалась сельская влюбленная своего ухажера Панасюка. Это он в подпитии хвастался, что смело, направит свой парашют в район сельскохозяйственных работ к своей пассии. Но на деле моментально возникло ряд существенных и сложно преодолимых препятствий.

Во-первых, парашют, с которым они прыгали, как уже информировалось ранее, неуправляемый, и никакими желаниями, висящего под ним субъекта, не подчиняется. Единственная сила, способная задавать ему направление и скорость, так это природная, именуемая в научных источниках ветром. А сегодня летчик и инструктор все его нюансы учли, чтобы не тратиться потом на сборы всех разбросанных по округе парашютистов. Зато после прыжков и принятия присяги последовало первое увольнение, и даже похожее на маленькие недельные каникулы. Просто в календаре так уж случилось сразу много майских праздников с выходными.

УАЦ на праздники и на эти каникулы просто закрывался, а всех в нем присутствующих отправляли по домам. Этой секунды народ честно и мужественно дожидался целый месяц. Курсантский месяц курса молодого бойца. С учебой, экзаменами, муштрой и двумя героическими прыжками с парашютом. И вот долгожданный миг настал. Сапоги начищены до блеска, подворотнички белеют, словно свежий снег, а увольнительные записки уложены в военный билет и спрятаны в нагрудном кармане.

— Ты сразу к своей Ленке понесешься, или сначала заскочишь домой переодеться? — спросил Вася по пути к автобусной остановке. — О встрече успел договориться?

— Домой. И ни о чем мы не договаривались, — тяжело и обреченно вздохнул, словно уставшая лошадь, Володя. — Переоденемся и понеслись к Женьке с Мишкой. Давненько не встречались, вот и хотелось бы поболтать. А с Ленкой опять поругались.

— Когда? — искренне удивился Вася. Даже чуть не упал, зацепившись за торчавший в земле камешек. — Вы же целый месяц не виделись и не общались. Во сне, что ли?

— Нет, она мне, как раз, и не снится. Это лишь Женька с Софийкой снятся мне постоянно, — отвечал в том же духе Володя. — А поругались в письме. Она опять со своими необоснованными претензиями. Ты ведь знаешь меня, что я не люблю даже существенных и оправданных претензий, и в особенности от посторонних женщин, кому я ничем и ничего не обязан. Она так себе думает, что те слова договора, с которыми мы возобновляли общение перед призывом, сказаны мною для красивого словца. Нет, я твердо и окончательно решил, а ее фантазии, это ее проблемы.

— И чего ж ты такого интересного решил, что она совершенно не желает соглашаться? — поинтересовался Вася.

— Все тоже, что и всегда. Мне лично просто и ясно, — попытался вкратце пояснить Володя. — Ни о каком замужестве с моим участием пусть временно даже и не думает. Рано и нежелательно. Что это за женитьбы с полностью нерешенными проблемами? Чтобы сразу же столкнуться с ними и разбежаться? Без надобности такие эксперименты.

— И какие это могли возникнуть у тебя для отказа проблемы, чтобы даже в письме суметь разругаться? — искренне возмутился Вася, который почему-то за Лену больше переживал, чем за друга. — Девка хоть куда, у родителей жилплощадь позволяет, сама любит, желает, хочет и может. Тебе нравится. Все составляющие для брака налицо.

— Одной нет. И притом одной из главных и существенных, — категорично не согласился Володя.

— Не понял? Какой это в моей концепции хромает пунктик? Более идеальных условий для женитьбы не бывает.

— Я сам еще не вырос, — категорично и жестко заявил Володя. — Ни по каким параметрам. Мужчина, прежде чем думать о семье, должен полностью сформироваться, как субъект общества. Как в профессии, так и в быту, включая способность содержать прилично свою семью. Не как потом выйдет, а железно и уверенно. Мне, как минимум, нужно определиться с жизненной концепцией, со своим профессиональным статусом. То есть, дело, которому я согласен посвятить всю свою жизнь.

— Слушай! — Вася резко остановился и рывком развернул Володю к себе лицом. — Это вот сейчас не ты сказал. По-моему, такова жизненная позиция твоего сонного Евгения. Притом она сформировалась уже в зрелом спелом возрасте, а не тогда в младенчестве, когда он сам, как и мы творил глупости. Мы еще не стали настоящими мужиками, а находимся именно в том младенческом возрасте, который способен совершать безрассудные поступки. А ты, как стратег, спланировал и разложил по пунктам свои жизненные перспективы. Девчонкам твоя трезвая политика и отношение к ним самим в таких аспектах весьма и очень не понравятся. Кроме интеллекта и рассудительности мужа у кавалера должна быть еще и легкая глупость. Они ждут еще от нас и неординарности.

— А это вот только что ты сказал, или тоже приснилось у одного пожилого мужчины? — усмехнулся Володя.

— Нет, — признался Вася, даже не пытаясь, такое грамотное рассуждение приписать себе. — Прочел где-то в романе.

— Глупость хороша и приятно смотрится в период флирта и первых дней ухаживания. Шуры-муры, ха-ха-ха! А женитьба за глупости мстит и карает. Бывает больно.

— Твой Женька, когда женился? Насколько его молодость соответствовала этим умным цитатам?

— За тридцать. Немного.

— Он уже умный был и рассудительный? Ну, и чем к сорока закончил? Полным развалом и разбросом семьи. Как ты волка не корми, а он все равно жрать хочет! — Вася громко захохотал, довольный новой поговорке, только, что им лично придуманной.

— Все равно, я против, — посмеявшись вместе с Васей, категорично заявлял Володя. — Самое определяющее в этом нашем споре то обстоятельство, что я не желаю пока обзаводиться семьей. С Мишей наоборот. То есть, не хочу жениться. А хочу учиться. А она без семейных перспектив не желает продолжать встречи. Пугает так. Я, мол, скоро состарюсь, а потом сам от меня откажешься. Такие ультиматумы.

— А что, нет? — лукаво спросил Вася, подмигивая и намекая на серьезную разницу в возрасте.

— Нет. И знаешь почему? Из опыта и знаний опять моего Евгения. Все равно женщины живут дольше. И эти три года разницы годам к пятидесяти смажутся. Мы с ней запросто будем смотреться одногодками в этом зрелом возрасте.

— Ой, мамочки! — застонал Вася. — Ты еще попробуй, доживи до такого срока. Даже представить немыслимо.