Слишком близким, чересчур похожим на реальность был этот рассказ. Таким, который мог случиться с каждым, в любом подъезде любого дома их родного города.

И осторожно всматриваясь над ободком белой чашки в лица подруг, Маша видела, что и их одолевает то же сумбурное чувство "де жа вю". Ненастоящее, но неотступное.

Сколько раз каждая из них совершала ошибки из обиды и ущемленного самолюбия?

Сколько лишних, обидных и несправедливых слов говорила и выслушивала, не умея остановиться, подумать перед тем, как сказать или сделать что-то?

Каждый человек переживал такое в своей жизни. Потому, наверное, не возникало ни у кого желания встать и уйти. Слишком сильно каждой из них хотелось узнать, чем все кончится. Удостовериться, что все будет хорошо, хоть в этой сказке, и с этим знанием жить дальше, пряча в душе надежду, что и они смогут сохранить кусочек сказки в собственных жизнях. Что научатся беречь данное судьбой.

- Ну, что? Продолжим, или уже устали? - жизнерадостная хозяйка вернулась за столик и обвела всех лукавым взглядом, поднеся к губам собственную чашку. - Можем на завтра перенести. Нас же никто не гонит…

- Сегодня! - поспешно и почти хором ответили подруги, вызывая у Наташи легкую усмешку таким рвением.

- Хорошо, - кивнула она. - Итак…

Лена, в который раз, уставилась в дисплей телефона, перепроверяя время. За последние две минуты чудес не произошло, и час не промелькнул мимо ее настороженного внимания.

Тяжко вздохнув, она повыше подтянула одеяло и откинулась на подушку, прикрыв глаза.

Палата была одноместной, со свежим ремонтом и очень хорошими условиями. Игорь всегда ее определял сюда: "по знакомству", да и просто, чтобы никто не отвлекал, не мешал Лене отсыпаться. И обычно она была рада своему одиночеству.

А сегодня, вдруг, захотелось, чтобы рядом оказалась какая-нибудь приставучая бабушка-соседка, лежащая на другой койке, которая доставала бы Лену глупыми вопросами или нравоучениями, отвлекая от непростых мыслей.

Очень хотелось позвонить Леше и узнать, все ли в порядке? Но они уехали меньше двух часов назад, и она просто боялась звонить. Глупые страхи о том, что он подумает, что посчитает ее недоверчивой, не верящей в его ответственность и способности, не давали ей нажать на вызов.

Леша сказал, чтобы она отдыхала. Игорь повторил то же самое, но как тут можно расслабиться?!

Хотела бы она посмотреть, насколько расслаблены были бы они сами на ее месте?!

Не выдержав, Лена еще раз посмотрела на телефон. Полшестого.

Почему-то, перед глазами встали цифры совсем другого цвета. Именно столько было на часах в ее машине вчера, когда на том повороте в нее врезалась "лада".

Сутки. Прошли всего сутки с момента их с Лешей встречи - а сколько всего успело случиться!

Лена даже потерла лоб, немного ошарашенная понимание того, как ничтожно мало часов понадобилось, чтобы в очередной раз перевернуть ее жизнь с ног на голову.

Двадцать четыре часа.

И вот она лежит в палате, со строгим приказом "отдыхать" от двух мужчин, в согласованность действий которых никогда бы не поверила, не увидь своими глазами.

И даже Наде не может позвонить, потому что Леша, с полного и всецелого благословения Игоря, забрал ее сим-карту, заменив новой, купленной в газетном киоске холла больницы, чтобы Лена, не дай Бог, не вздумала работать. Он оставил в памяти ее аппарата только номер своего мобильного, пообещав отдать старую карту, когда Игорь Валентинович разрешит.

По ее мнению - это было неслыханной наглостью! И она почти устроила скандал им обоим. Почти…

Но Лене нечего было возразить на справедливое замечание Игоря о том, что она угробит себя таким ритмом, и что ей не только о себе, но и о Лешке думать надо.

В глубине души Лена готова была признать, что, в самом деле, гробит себя режимом своей работы. Что, дай она себе хоть пару месяцев нормального отдыха - и возможно, уже могла бы не опасаться рецидивов. Вот только мысль о том, что ей некуда в таком случае было бы прятаться от мыслей и тоске по Алексею - не давали расслабиться, гнали все больше и интенсивней заниматься проектами.

Лена не призналась в этом никому из них, но видела по его синим глазам, что Леша и сам все понял. Он всегда ее понимал, кроме того вечера.

Да и тогда, наверное, понял бы, не будь она настолько гордой.

Мысли об этом не давали ей теперь покоя. Грызли душу, разъедали все внутри кислотой.

Останься Лена, объясни все - и не было бы этих трех лет боли и обид.

А теперь… чтобы он ни говорил, не верилось Лене, что можно через такое переступить. Чрез все, что с обоими случилось за эти годы.

Хотя, ей очень, действительно, очень сильно хотелось, чтобы то, о чем говорил Алексей сегодня - оказалось возможным.

Но ведь и раньше у них была любовь. Однако это не помогло предотвратить случившееся, потому, наверное, что доверия не было. А сейчас? Сейчас оно разве было? Откуда у обоих могло взяться доверие после стольких лет обид и разочарования?

Лена не знала.

Но в одном она была согласна с Лешей: сил жить так дальше - и у нее не было.

И ради себя, ради всех тех ночей, которые прорыдала в ванной, ради Лешки, глазенки которого сегодня загорелись такой неистовой радостью, что Лена даже приревновала немного - она могла бы попробовать… наверное…

Возможно, Лена не могла пока сказать с уверенностью, не позволяя себе даже мечтать о чем-то подобном, но возможно, она могла бы попытаться дать Алексею, себе, им всем - второй шанс.

Возможно…

Только так страшно было, что дыхание перехватывало. Потому, что Лена совершенно точно знала: второго предательства, второго краха надежд - она не переживет. Сил не будет. И желания жить не останется. Даже ради сына.

Еще раз вздохнув, она взяла с тумбочки какую-то книжку, которую Леша купил для нее перед уходом, все в том же киоске, и принялась читать.

Он, вообще, накупил кучу всяких мелочей. Незначительных, но скрашивающих пребывание в больнице. Даже купил ей зубную щетку и тюбик пасты.

И маленького, забавного плюшевого мишку, которого она, словно таясь, положила рядом на подушку, накрыв уголком одеяла. Чтобы не увидел никто. Будто бы кто-то собирался забрать у нее эту игрушку или запретить! Лена и сама казалась себе странной. И все равно, прятала медвежонка ото всех…, забывая, что нет же рядом никого. Даже навязчивой старушки-соседки.

Леша был профи по части того, как сделать стационарное лечение терпимым.

Она прекрасно знала, что он всю жизнь проведывал мать в кардиодиспансере во время обязательных курсов лечения, да и за отцом, когда тот попал в больницу с инфарктом, именно он, а не Витька присматривал.

Потрусив головой, Лена попыталась понять, о чем именно только что читала почти час.

Только буквы расплывались перед глазами, и она не могла вспомнить ни единого слова.

Признав бессмысленность подобного занятия, она откинулась назад, оставляя раскрытую книгу лежать на коленях, и, закрыв глаза, представила себе Лешу. Таким, каким он был сегодня. Вспомнила его глаза, неотрывно наблюдающие за ней все то время, пока он сидел рядом. Пока говорил, давая ответы на все те вопросы, которые Лена из ночи в ночь задавала себе в тишине.

И даже сейчас, испытывая страх, неуверенность и столько сомнений, что душа разрывалась на части, Лена осознала, что ее единственным желанием было прижаться к нему, спрятать лицо на его груди, вдыхая родной аромат, и поверить, что он прав. Что все можно вернуть.

Лена так устала быть сильной и… одинокой.

Неимоверно устала жить без него.

В этот момент, словно ощутив, насколько ей тяжело, заиграл мобильный.

Звонить мог только один человек. Этот номер был у него и у Игоря, но ее самоназначенный отец, просто зашел бы в палату, если бы волновался о самочувствии Лены. У Игоря было сегодня ночное дежурство.

Не замечая, как сильно дрожат ее пальцы, она нажала на прием.

- Привет, - неуверенно произнесла Лена, вслушиваясь в шум мультиков на заднем плане связи.