Сказав это, я развернулся и припустил вдоль подножия холма. Сначала осторожно, с оглядкой, а затем все быстрее и быстрее. Выстрелов не последовало. Неизвестный миротворец разрешал мне улизнуть и от рыцаря, и из-под своего прицела.

Что ж, выходит, стрелок не развлекался, а действительно стремился погасить наш конфликт бескровным способом. Но вряд ли из гуманистических побуждений. Даже самые известные здешние миролюбцы Мерлин и Механик отродясь не разнимали дерущихся сталкеров просто так, без какой-либо личной выгоды. Любая конфронтация в Зоне сходила на нет лишь после того, как один противник уничтожал другого. Обычно под корень, дабы избежать в будущем возобновления войны и порождаемых ею проблем. И я не сомневался, что за сегодняшнее мое спасение мне также в скором времени будет выписан счет. Причем наверняка не маленький.

Я не побежал прямиком к метеостанции. Незачем было показывать Ипату и снайперу, что у меня остались на холме кое-какие дела. Маловероятно, но вдруг все-таки Жорик, никем не замеченный, попросту дрыхнет сейчас средь руин беззаботным сном младенца? Прежде чем выяснить это, мне требовалось обогнуть возвышенность и взобраться на ее вершину по противоположному склону.

Отступая, я продолжал следить за мнемотехником: а вдруг, вопреки моему совету, он рванет за мной по пятам? Но безоружный враг не горел желанием пускаться в погоню. По крайней мере не прикупив себе на Обочине новый армган или «карташ».

Расшвыряв в сердцах поврежденный излучатель и рукоятку от тесака, Ипат погрозил мне вслед кулаком, затем красноречиво провел большим пальцем по горлу, сплюнул и зашагал к буераку, в котором мы недавно воевали с Ползуном. Мудрое решение. Давай, беги, откапывай свою зверушку и не маячь у меня над душой! А заодно охолонись и обдумай хорошенько совет насчет веревки – авось на трезвую голову он покажется тебе здравым и практичным.

Ну, ладно, что сделано, то сделано. Прошлого не воротишь, и бой с Ипатом заново не переиграешь. Самое время и мне успокоиться, взять себя в руки и выяснить судьбу Черного Джорджа. Печально, если придется справлять по нему панихиду. При всех своих недостатках он был неплохим, бесхитростным парнем и надежным товарищем. Но гораздо хуже его смерти – да простит мне Жорик мой бездушный прагматизм – было то, что при нем остались мои оружие и вещи. Их потеря станет для меня серьезным препятствием и фактически поставит крест на нашем расследовании, успех которого и без того находился под большим вопросом…

В руинах метеостанции что-то происходило – я понял это, когда поднимался по склону на вершину холма. Кажется, там тоже шла борьба, но не яростная, а какая-то вялотекущая, словно дерущиеся были вконец измотаны. До моих ушей доносилось приглушенное мычанье и топанье – так, будто один из противников зажимал другому рот, а второй из последних сил отбрыкивался.

Первым моим побуждением было поскорее броситься на помощь Жорику, чей голос явственно угадывался в сдавленном крике. Однако я воздержался от благородного товарищеского порыва. Виной тому была хроническая мания преследования, которая денно и нощно тяготела над моим рассудком и держала в узде все мои помыслы и устремления. Ослушаться собственной паранойи я никак не мог. Разве это не она ежедневно спасала мою алмазную шкуру, ограждая от нежелательных поступков и излишнего в моем положении доверия к людям?

Вот и сейчас я первым делом прислушался к своей паранойе, протестующей против моего желания спасти Жорика, ответил ей: «Как прикажешь, моя госпожа!» – и затаился в зарослях автонов, продолжая внимать подозрительным звукам.

Они раздавались откуда-то из центра руинных нагромождений, то ненадолго затихая, то начинаясь вновь. Нет, пожалуй, борьба там не происходила, поскольку монотонный характер шума не менялся. И чем дольше я к нему прислушивался, тем отчетливее представлял, что происходит за полуразрушенными стенами метеостанции.

Жорик был жив и, судя по интонации его криков, даже не ранен. В его голосе звучали обида и злоба, но не боль. А неразборчив этот голос был из-за того, что во рту у Дюймового, похоже, торчал кляп. Отсюда следовало, что мой напарник вдобавок связан или скован наручниками. Он не лежал на земле – в этом случае кроме топанья слышалась бы еще возня, – а значит, его подвесили за связанные запястья на какой-нибудь стене. Помнится, я даже видел на одной из них железный крюк, вбитый в кирпичную кладку. И если прикинуть на слух, откуда исходит шум, получалось, что, скорее всего, на том крюку Черный Джордж и болтается.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.