Рассмотрение языка как знаковой системы, выражающей понятия и идеи, выявление универсалий языка и стремление построить универсальную «философскую» грамматику было свойственно многим выдающимся ученым Средневековья. Среди них следует упомянуть П. Абеляра (1079–1142), Р. Луллия (1235–1315), Фому Аквинского (1225–1274), Р. Бэкона (1214–1292).

Универсальные грамматики базировались на представлении о том, что язык соответствует законам логики. Известнейший отечественный философ о. Павел Флоренский, критикуя теорию «философского языка», постулируемую универсальными грамматиками, пишет, что задача этого языка – навеки заморозить мысль в данном ее состоянии.

Петр Испанский (папа Иоанн XXI; 1210–1277) – один из выдающихся ученых Средневековья – рассматривает в своих сочинениях разнообразные вопросы семантики языка. В частности, он говорит об изменении значения в связи с ситуацией общения и лингвистическим контекстом. Особое внимание он обращает на значение контекста в функционировании языка. Эти идеи, равно как и многие идеи других ученых того времени, оказываются чрезвычайно актуальными и для современной науки.

С точки зрения «модистов» – ученых, которые в XIII–XIV вв. развивали идею «модусов значений» как основу для изучения языка (Боэций Дакийский, Иоанн Дунэ, Фома Эрфуртский, Жигер де Куртрэ и др.), основное в языке – это выражаемые им отношения. В установлении отношений главным членом выступает глагол. Вместе с тем модисты утверждали, что из «простых выражений», соответствующих «простым модусам», составляются «сложные выражения». Иначе говоря, модисты выдвигали (пользуясь современной терминологией) идею «глубинных» (ядерных) и «поверхностных» семантико-синтаксических структур, идею, которая в наше время, разумеется, в рамках других методологий,[31] используется при анализе процессов речеобразования.

В эпоху Возрождения (XV–XVI вв.) процессуальный аспект изучения речи не получил продуктивного развития, потому что перед исследователями языка стояли иные, более значимые (в этот период общественного развития) задачи, связанные с фундаментальными изменениями общественных отношений и запросами общества, а именно: внедрение в культуру обществ национальных языков, создание грамматик этих языков, определение языковых норм и др.

Тем не менее некоторые стороны процесса речеобразования нашли отражение в трудах ученых этого времени. Так, идея универсальной грамматики, где подчеркивалась роль семантических факторов в языке, развивалась Ф. Санчесом (1523–1601). На ведущую роль больших языковых единиц (в современном понимании – предложения и текста) в функционировании языка обращал внимание В. Лили (1566). В их трудах мы встречаем указания на коммуникативный характер речи. Как уже было указано выше, такой подход к интерпретации речевого процесса является «доминирующим» и в настоящее время.

В этот период процессы речеобразования прямо или косвенно обсуждаются в научных трудах многих ученых. Обсуждение идет в рамках различных областей знания (философии, психологии, семиологии, лингвистики, неврологии, логопатологии и др.) и с позиций различных научных направлений (механицизма, функционализма и др.). Выдвигаются разнообразные и противоречивые гипотезы, идет их активное и, как правило, продуктивное обсуждение.

Идея языковых универсалий продолжает волновать умы многих ученых. Так, Френсис Бэкон (1561–1626) развивает идею о создании всеобщего языка. Его базой, с точки зрения Ф. Бэкона, должны являться универсальные понятия, которые сами определяют формы их выражения.

Рене Декарт (1596–1650), исходя из понимания мира как «машины» (правда, чрезвычайно многообразной и сложной), предложил создать «философский язык», в основе которого, в частности, должны лежать исходные (неразложимые) понятия и отношения между ними. По определенным правилам они реализуются в едином способе выражения (лексическом, морфологическом и синтаксическом). Иначе говоря, вслед за св. Августином, А. Боэцием и другими учеными постулируется идея ядерных и поверхностных структур при порождении и восприятии речи.[32] Мысль об универсальном языке глубоко развивалась Готфридом Лейбницем (1646–1716). Как и Р. Декарт, он говорил об «азбуке человеческой мысли», т. е. элементарных смыслах (понятиях), о правилах их комбинаторики и наиболее эффективных (языковых) способах их выражения.

Одним из первых научных трудов в области изучения законов естественных языков стала вышедшая в 1660 г. «Всеобщая рациональная грамматика...» Антуана Арно (1612–1694) и Клода Лансло (1616–1695).[33] Авторы подчеркивают знаковый и коммуникационный характер речи, что, в сущности, и определяет ее функционирование. Они пишут: «Говорить – значит выражать свои мысли знаками, которые люди изобрели для этой цели» (там же, с. 19). В знаках существуют две стороны: «Первая – то, чем они являются по своей природе, т. е. как звуки и знаки письма. Вторая – их значение, т. е. то, каким образом люди пользуются ими, чтобы выразить свои мысли» (с. 19). Вместе с тем, утверждают А. Арно и К. Лансло, «различные виды значений, заключенные в словах, можно понять лишь в том случае, если мы предварительно уясним себе, что происходит в наших мыслях, потому что слова были изобретены только для того, чтобы передавать наши мысли» (там же, с. 29).

Основной единицей речи авторы считают предложение. Они пишут: «Люди говорят не для того только, чтобы выразить то, что они представляют себе, но почти всегда, чтобы высказать суждение о вещах, которые они себе представляют» (там же, с. 30). Суждение о вещах называется предложением (пропозицией). Каждое предложение содержит два члена: субъект (предмет речи) и атрибут (то, что утверждается).

Авторы подчеркивают многофункциональный характер речи: «...мы можем рассматривать, с одной стороны, предмет нашей мысли, а с другой – форму, или способ нашей мысли, а главная ее форма – суждение. К этому, однако, следует еще добавить конъюнкцию, дизъюнкцию и другие подобные мыслительные действия, а также все другие движения души: желания, приказания, вопрос и т. д.» (с. 30).

С точки зрения А. Арно и К. Лансло, для выражения происходящих в нашем сознании процессов все слова разделяются на две группы: слова, обозначающие предметы мысли (имена, местоимения и др.), и слова, обозначающие форму и способ мышления (глаголы, союзы и междометия); для выражения отношений существуют падежи и предлоги, функциональный характер носят артикли, местоимения и другие части речи. Особо подчеркивается роль глаголов в речи, несущих (как сейчас принято определять в ПЛ) предикативную функцию – основную в речи, без которой она практически невозможна. Глаголы – это слова, «которые показывают, как мысль протекает, – пишут А. Арно и К. Лансло. Особенность глагола в том, – продолжают они, – что он – слово, главное назначение которого состоит в обозначении утверждения. Речь, содержащая глагол, есть речь человека, который не только осознает какие-то объекты, но и судит о них, что-то по их поводу утверждает» (там же, с. 64). «Глаголы используются также для обозначения и других движений нашего духа. Например, для выражения пожеланий, просьб, приказаний и т. д.» (там же, с. 65). Авторами постулируется, пользуясь современной терминологией, идея глубинных и поверхностных семантико-синтаксических структур: они пишут о «привходящих предложениях», которые «нередко находятся в нашей мысли, не будучи выражены словесно» (там же, с. 51).

Идеи А. Арно и К. Лансло отразились во всеобщих (философских, универсальных) грамматиках многих авторов, например Н. Бозе (1767), С. де Марсе (1769), А. Кур де Жебелена (1777) и, пожалуй, наиболее ярко в грамматиках Д. Хэрриса (1709–1786) и Э. Кондильяка (1715–1780).