Некоторым корабль казался безопаснее раскачивающихся на тросах шлюпок, и они не решались ступить в них, матросам пришлось иных дам заставлять силой. Жены цеплялись за мужей и те отрывали их от себя, одна супружеская немолодая пара в вечерних нарядах, прочно уселась в палубные кресла и молча наблюдала за суетой. Женщина, уже сидевшая в спускающейся шлюпке, вдруг стала плакать и рваться обратно – к мужу, прощально махавшему ей с палубы, и её с трудом водворили на место. Другая, перебираясь с палубы на шлюпку, ступила мимо и уже падала вниз, но один матрос успел схватить ее и втащил на борт.
Мартин увидел в одной, уже спустившейся на воду, но неполной шлюпке мужчину в спасательном жилете, назвавшего Лолу невестой. Он прижимал к груди небольшой чемоданчик и не смотрел вверх, только прямо перед собой. Мартин усмехнулся – пробился, сволочь, и на девушку ему наплевать. Хотя, какое время было усмехаться, когда всё вокруг кричало, толкалось, обезумевшие люди топтали друг друга, и не замечали этого. Однако, окрики появившегося капитана отрезвили многие ошалевшие от страха головы, и как-то человеческое движение упорядочилось. Мартин заметил стюарда Якова, тот сажал в шлюпку ту самую супружескую пару с девочкой, из каюты напротив, точнее, только мать с ребенком, мужа он отодвинул властной рукой, она уже села, тут шлюпка сильно качнулась, уходя вниз, ребенок выскользнул из материнских рук и упал в воду… А она… она с искаженным лицом отвернулась в другую сторону… Ей бы хотя бы руки протянуть, или самой следом… а она знала, видно, что не простит никогда… даже свою дочь.
Если бы у Мартина осталось в жизни время, чтобы описать те драмы, которые он увидел воочию… Они мелькали перед ним страшными мгновениями, как в ужасном, быстро меняющем картинки, калейдоскопе…
Мартин услыхал сильный грохот: как будто что-то не выдержало нагрузки и рухнуло. Корабль резко накренился влево, и большая часть бегущих людей была отнесена к левому борту, где образовалась огромная куча человеческих тел, наклон палубы сделался настолько крутым, что стоять на ней и удерживать равновесие уже не было никакой возможности. Мартин понял, что медлить нельзя, перелез через леерные ограждения и присел на корточки на борту судна. Светало, небо на востоке розовело. Всё еще держась за поручень, он глянул вниз. Шлюпки, одна за другой, отплывали от судна, и матросы гребли изо всех сил, стремясь отплыть как можно быстрее и дальше от тонущего корабля. Мартин прыгнул и холодная вода обожгла кожу. Он плыл в ночном океане, ни на что не надеясь, и стараясь только сохранять присутсвие духа. С какой-то шлюпки ему крикнули: «Давай сюда!». Мартина втащили на борт в ту минуту, когда ему казалось, что силы кончились, и тут же завернули в одеяло. Ему повезло – шлюпка была заполнена только наполовину, а то бы его вряд ли взяли. Небо на востоке над водой уже золотилось, а выше голубело, обещая хороший день. Мир мог бы показаться прекрасным, если бы не уходящий на глазах под воду лайнер. Корма поднималась всё выше, а нос уже погрузился в океан. На верхней палубе еще светился длинный ряд окон кают, а на корме виднелась толпа отчаявшихся людей – все шлюпки уже отвалили. Многие стали прыгать вниз, но их уже некому было подбирать… Вдруг, практически в течение двух-трех минут, корабль ушел в воду целиком, почти вертикально, увлекая за собой в воронку тех несчастных, что не успели отплыть подальше. Еще мгновение из-под толщи воды пробивался свет, и всё вокруг затихло… К тому времени шлюпка Мартина отплыла на приличное расстояние и почти заполнилась – на борт втащили всех, кто сумел доплыть. С начала трагедии прошло около трех часов, и какие это были часы…
Когда крики тонущих затихли, пришла неестественная тишина. Исчез лайнер, исчезли мучительная напряженность и страх смерти. Потрясение от того, что случилось, осознание того факта, что навсегда ушли из жизни родные и друзья – все эти чувства навалились на чудом спасшихся людей. Многих охватило равнодушие и оцепенение. Мартин почувствовал себя безмерно одиноким. Придется ли еще увидеть Лолу?..
Океан был почти гладкий, словно прогулочное озеро. Два матроса размеренно гребли, один вдруг сказал громко: «Нам повезло, что волнения нет. Я как-то с девушкой так катался… но тогда не было так холодно…». Он покосился на пожилую женщину в одних чулках, снял кроссовки и отдал ей. Она с изумлением посмотрела на парня. – Они совсем свежие, я вчера только их обновил», – успокоил он женщину. Мартин мрачно усмехнулся. Матрос сказал «повезло». По отношению к кораблю это слово никак не годилось. А по отношению к спасшимся… ну да, конечно.
Все шлюпки разбрелись в океане в разные стороны, некоторые дрейфовали небольшими группами, ожидая помощи откуда-нибудь, ведь с лайнера запускали ракеты, да и радист, наверно, послал сигнал о бедствии, значит, помощь придет. Другого способа сообщить о крушении не было – мобильные телефоны у всех пассажиров и персонала отключились все, как по команде, как только лайнер вышел в открытый океан. И это тоже была загадка, которую безуспешно пытался решить Мартин. Он рассматривал шлюпки, находившиеся в пределах видимости, пытаясь и надеясь увидеть Лолу, но это было бесполезное занятие – виднелись только силуэты, а ближние лодки Мартин уже изучил.
В шлюпке неподалеку молодая женщина захлебывалась в рыданиях и звала мужа: «Гарик, ты здесь? – то и дело кричала она в океан, – отзовись, дорогой, я умру без тебя!». В той же шлюпке неожиданно зазвенел то ли будильник, то ли музыкальная игрушка. Кто-то засмеялся, и обстановка немного разрядилась. В некоторых лодках у матросов были фонарики, да и луна светила с безоблачного предутреннего неба. В другой, приблизевшейся шлюпке Мартин увидел стюарда Якова – тот держал на руках двух маленьких девочек. Одна девочка была похожа на ту, светленькую, от которой отвернулась мать. Хоть что-то могло порадовать в этом перевернутом мире. Сидевший возле Мартина, средних лет мужчина, закутанный в женский полушубок, был пьян, и собирался еще отхлебнуть из своей бутылки, как дама, получившая кроссовки, выхватила у него бутылку и пустила по кругу: «Всем надо немного согреться, не всё вам одному», – упрекнула она, и тот недовольно скривился. «А наш капитан утонул, – сказал он с вызовом, будто этот печальный факт мог оправдать его скупость. – Он заявил, что уйдет вместе с кораблем, я сам слышал». Никто не откликнулся. Сидевший на дне лодки матрос в запачканной маслом и порванной на плече робе, глухо промолвил: «Котел взорвался, меня отбросило, и я выскочил… А ведь всё было в порядке… колдовство какое-то», – он всхлипнул. Тишину нарушал только мерный плеск весел.
Было четыре часа утра. Вдруг все увидели отдаленную вспышку света и приближающийся рокот. Вспышка повторилась. Вскоре в том направлении появились огни, ряд огней. Большой корабль приближался на полной скорости, и с него запускали ракеты. Над водой разнеслись радостные крики. Ночная тьма рассеялась окончательно и великолепный рассвет рацветил небо нежными розово-голубыми красками. Увы, не всем пассажирам лайнера довелось увидеть наступление рассвета…
Когда всех спасшихся подняли на борт, Мартин, несмотря на пробиравшую всё тело дрожь, не утратил своей профессионально-журналисткой наблюдательности. С самого начала он старался заметить и запомнить происходящее вокруг, с тайной, и почти неосознаваемой надеждой описать случившееся и выдать своему любезному редактору потрясающий материал. Глядя на несчастных, измученных людей, он представил, что и сам со стороны смотрится, наверно, не лучше, хотя на нем больше одежды, чем на некоторых. Одна дама была завернута в большое полосатое махровое полотенце – видимо, выбежала из душа и кинулась бежать спасаться; на другой, молоденькой, красивой и очень бледной девушке узкое вечернее платье было разорвано почти до пояса, а на голых плечах болталась меховая, съежившаяся от пребывания в соленой воде, накидка, – Мартин вспомнил, что видел, как эта девушка сама прыгнула в море; пожилой мужчина в смокинге растерянно оглядывался и всё поправлял на шее перекосившуюся черную бабочку; одеяния многих выглядели, словно на удивительном карнавале: пижамы, халаты, вечерние наряды, тапочки с помпончиками, или туфли на каблучках. Кто откуда выбрался, соответственно и выглядел. Людей стали уводить внутрь корабля, но одна немолодая, закутанная в плед, женщина упиралась и кричала: «Оставьте меня в покое! Мой муж утонул, и мне ничего не надо!..». Другая вслед за ней забилась в истерике, выкрикивая: «Я видела, наши мужья ушли вместе с проклятым кораблем!.. Им не хватило шлюпок! Почему, почему?!». У кого-то потерялись дети, и они расталкивали толпу в надежде найти их живыми. Мартин искал глазами Лолу, но не видел ее. Он не знал, что Лолу подняли на борт одну из первых, в бессознательном состоянии, и унесли в медицинский пункт, а после погрузили в санитарную машину, которые во множестве ожидали на берегу. Об этом ему позже рассказал всё видящий и всё знающий стюард Яков.
