— Веди свою лошадь следом! — крикнул я Анжелине, охаживая по спинам ближайших марширующих недоумков. Даже не пикнув в знак протеста, они стали расталкивать остальных, чтобы убраться с дороги. Задыхаясь от гнева — и клаустрофобии, — я принялся фрапилом расчищать дорогу лошади и увидел, что Анжелина следует за мной по пятам. И тут мы вырвались из толпы, зашагав по придорожной траве.

— Предельно отвратительная планета, и чем раньше мы ее покинем, тем счастливее я буду, — с тяжким вздохом заметила Анжелина.

— Кто бы спорил. Как только завершим свое дело в космопорте.

Роящаяся позади нас толпа продолжала двигаться, вслед за передними направляясь к огражденной территории у дороги. Охранники следили, чтобы люди потихоньку шли в одном и том же направлении, дубинками загоняя в толпу отбившихся. Бродя туда-сюда, как муравьи, они все вместе мало-помалу перемещались к длинному придорожному бараку. Мы держались у самого края толпы, а потом были вынуждены съехать с обочины, чтобы приглядеться к происходящему.

Настало время кормежки стада, чем и объяснялось все это роение, ковыляние и броски туда-сюда.

— Как-то это не по-человечески, — покачала головой Анжелина. — Людям так жить не пристало…

— Что ж тут скажешь… Они хотя бы живы.

— Если это можно назвать жизнью.

Теперь зеленцы шарили в своих одеяниях. Очевидно, у каждого с собой была миска. На низких столах располагались тяжелые котлы. Прислужники с черпаками разливали то ли похлебку, то ли кашу во вздымающиеся к ним волной миски. Обслуга оттаскивала стремительно пустеющие баки, поднося из соседних зданий полные. Мы обошли эту суматошную сцену стороной, радуясь, что дорога наконец-то освободилась, и вновь уселись в седла. Позади те, кому миски только что наполнили, усаживались на землю и черпали еду руками, горстями запихивая в рот. А подальше охранники с дубинками без зазрения совести пускали их в ход против тех, кто после еды не наклонялся к ручью, чтобы сполоснуть миску и спрятать ее прямо мокрой в свой балахон.

Поглядев на Анжелину, я — наверное, впервые в жизни — не нашел что сказать. Сцена, разыгравшаяся у нас перед глазами, была совершенно бесчеловечной — и в то же самое время ужасающе человеческой. Чистой воды выживание на самом скотском уровне.

— Ладно, мы тут по делу, — наконец нарушила молчание Анжелина.

— Действительно. Давай избавимся от лошадей и доведем его до конца.

Как только желудочный ажиотаж остался позади, пейзаж стал относительно мирным. Людей вокруг было по-прежнему много — очевидно, они были заняты другими делами в множестве мелких строений. Однако желания выяснять, что они делают, мы не питали ни малейшего.

— Вон. — Анжелина приподнялась в стременах, чтобы лучше видеть. — Не лошади ли это за той дальней халупой?

— В самом деле. Давай бросим этих одров и выясним, что здесь считается цивилизацией.

Выяснилось, что конюшней заправляют чуть более разумные особи. Они приняли у нас поводья без единого слова и увели кляч прочь, покрикивая на своих шаркающих подручных.

— Веди поить…

— Дорогу!

— Не туда!

Грубое подобие организации поддерживали здесь пинками и тычками. Сунув фрапило под мышку и изобразив ухмылки — надеюсь, выглядевшие кичливыми, — мы зашагали к основательным, с виду вполне цивилизованным зданиям космопорта.

Анжелина решительно маршировала к цели со мной, положив свое оружие на плечо.

Более прочные здания образовывали небольшой анклав, отмежевавшийся от окружающих халуп и от леса проволочной изгородью. Ворот не было — просто широкая брешь в заборе рядом с дорогой. У нее толклась группа охранников, вооруженных дубьем — очевидно, чтобы держать цивильное население в ежовых рукавицах. Мы придержали шаг, и я указал в пространство.

— Давай-ка задержимся на минутку и посмотрим, как вымуштрованы эти у входа.

Анжелина кивнула, поглядев в указанном направлении.

— Пока что не дергаются.

Но стоило двоим пролетариям из бредущей мимо толпы оказаться рискованно близко, как все пришло в движение. Дубинки свистнули, пеоны взвизгнули и припустили прочь.

— Вон, — сообщила Анжелина. — Два человека выходят из самого большого здания.

Направляясь к бреши в заборе, они беседовали между собой, даже не замедлив шага при приближении к ней. Зато вертухаи ринулись врассыпную, расталкивая друг друга, чтобы освободить дорогу. Как только те вышли, мы разглядели, что оба несут фрапила.

— Что выходит… — начал я.

— Должно вернуться.

Дождавшись, когда они пройдут мимо, мы развернулись и повторили их путь в обратном направлении.

Бросив в нашу сторону один лишь взгляд, караульщики расступились. Мы ровной поступью проследовали мимо них ко входу в главное здание, открыли дверь и вошли.

И оказались в просторном центральном фойе с высоким сводчатым потолком, украшенным буколическими фресками — лошади, впряженные в плуг, пасущийся скот и все такое. Но время не пощадило росписи — облупившаяся краска местами облезла, местами потемнела и заплесневела от протечек. Сбоку поднималась спиральная лестница, в стенах виднелись закрытые двери. Вокруг было не так уж мало людей — сплошь опрятно одетых и целеустремленно шагавших по своим делам. Ни малейшего намека на заплетающуюся походку плебса вовне.

— Мы явно попали куда надо, — резюмировала Анжелина. — Очевидно, строили все это в более благополучные времена. Даже коровы выглядят довольными…

— Чем могу служить? — послышался голос. Я опустил взгляд от купола на стоявшего перед нами коротышку. Зеленая кожа, опрятная одежда, фрапила нет.

— Ты кто? — бросил я самым надменным тоном.

— Н'тракс. Из администрации этого здания.

— Рад слышать. Но наше дело здесь — не твое дело.

Он чуть отшатнулся с несчастным видом.

— Но я здесь, чтобы помогать вам, эстро. Вы пришли сюда с кем-то повидаться?

— Да, — встряла Анжелина тоном холоднее холодного. — Но он высокого ранга, а ты плебей. Свободен.

Охнув, Н'тракс попятился. Оказавшись подальше, он развернулся и юркнул прочь.

— Запугивание дается как-то уж чересчур легко, — угрюмо прокомментировала она. — С какой же радостью я окажусь подальше отсюда!

— Согласен. Ладно, надо двигаться.

— Вверх по лестнице, прочь от входа.

Когда мы карабкались по истертым шагами ступеням, навстречу нам попался мужчина с фрапилом под мышкой. Проходя, он бросил на нас взгляд лишь мельком.

— Очевидно, мы где надо: ни одного худородного простолюдина не видать, — заметил я.

— Замечательно, но нам-то что дальше делать?

— Вопрос хороший. — Мы уже поднялись на второй этаж. Вдоль стены шли двери, все закрытые, помеченные только номерами. — Выбери число.

— Двести тринадцать. Похоже на счастливое.

— Почему бы и нет? — Я зашагал к названной двери. Выбор оказался удачным, потому что мы не дошли пару шагов, как дверь распахнулась, и оттуда вышли двое охранников. Низкие зеленые лбы, дрянная одежонка, грозные дубинки в свободных руках. А между собой они вели, крепко держа за обе руки, еще одного человека.

Весьма интересного тем, что кожа у него была бледно-розовая.

— Так, и что это у нас здесь? — спросил я, заступая им дорогу. Они остановились и вытаращили глаза, переводя взгляды с Анжелины на меня. Я хлопнул фрапилом по бедру.

— Куда ведете эту скотину? — осведомилась Анжелина.

— Место еды… — промямлил один из них. — Велено кормить…

— Не сейчас, — отрезал я. — Ведите обратно.

Они без колебаний вернулись в комнату.

— Вы хотите, чтобы я работал? — огрызнулся заключенный. — Уже два дня без…

— Заткнись, — оборвал я, оглядывая комнату. Какие-то машины, смахивающие на генератор, проклепанные трубы, из которых каплет вода.

И кроме нас, больше ни души.

— Беру правого, — бросил я. Анжелина кивнула. — На счет… раз!

Мы ударили одновременно, и охранники рухнули на пол, выронив дубинки из обмякших пальцев.

Обретший свободу пленник попятился, вытаращившись на нас.