Современная художественная литература демонстрирует еще более глубокий подход к теме оборотней, еще более широкое ее рассмотрение. Некоторые произведения, хотя и насыщены ужасами и черным юмором, отнюдь не сводятся только к ним: например, в рассказах типа "Волчица" и "Гейбриел-Эрнест" английские авторы, углубляясь в скрытый от нас тонким покровом цивилизации мрачный потусторонний мир, показывают, как его темные силы воздействуют на нас, постоянно создавая разные, порой почти непреодолимые соблазны, в других, таких как "Ферма призраков" американца Сибери Куинна, "Хромой священник" С. Карлтона, "Бегущий волк" Алджернона Блаквуда и "Убийство" Питера Флеминга, обращаются к моральным аспектам неотмщенного убийства, искупления преступления, посмертной вины, любви и ненависти к богу и дьяволу.

Дополнением к фильмам и книгам служат журналистские репортажи о так называемых "преступлениях оборотней". 17 декабря 1976 года, например, лондонская "Дейли мейл" вышла со статьей, озаглавленной ""Мы поймали оборотня-убийцу", – говорит полиция", в которой сообщалось о подробностях захвата совершившего многочисленные убийства преступника, известного как Парижский Оборотень. В конце второй мировой войны нацисты создали печально известную террористическую организацию, члены которой творили ужасные злодеяния, под кодовым названием "Вервольф" (оборотень), найдя его подходящим. В применении к уголовным преступникам слово "оборотень" служит как сильная нравственная метафора, когда речь заходит о каких-то нечеловеческих, диких, не поддающихся логике преступлениях, таких, как многочисленные убийства, изнасилования, каннибализм, истязания, садо-мазохизм, сатанизм. Ирония такой оценки заключается в том, что сам волк (если только он не голоден или не ранен) не убивает и не нападает. Согласно недавно проведенным исследованиям, в волчьей стае поддерживаются тесные доверительные отношения, а сообщество основывается на взаимной ответственности, и, если кто-нибудь из его членов начинает проявлять инстинкты убийцы, его истребляют ради блага всей стаи.

"Подлинные" оборотни в нашем современном обществе – это те, кто появляется в качестве пациентов в психиатрических клиниках и на ритуальных церемониях северо-американских индейцев. О людях (обоего пола), вообразивших и ощущающих себя оборотнями, врачи говорят как о ликантропах. Хотя этимологическое различие между словами "оборотень" и "ликантроп" незначительно (оборотень – vir, лат.: человек-волк; ликантроп – lykanthropos, грен:, волкочеловек), по своему применению они различаются: слово "ликантроп" служит сегодня профессиональным термином для обозначения патологического состояния, а "оборотень" – не медицинское слово, используемое в художественной литературе, фильмах и для характеристики преступников.

В "Случае ликантропии" оборотнические симптомы у женщины подверглись серьезнейшему клиническому исследованию и лечению. Врачи установили, что она страдала хронической псевдоневротической шизофренией, и предположили, что ее патологические "метаморфозы" создают временное облегчение от переживаемых ею возникших на сексуальной почве сильнейших стрессов, грозящих привести к самоубийству.

В двух случаях, рассмотренных в главе "Ликантропия возвращается", оба пациента – мужчины с отдаленной гористой местности востока Соединенных Штатов. Один из них, солдат, в юности пристрастившийся к наркотикам, не имел каких-либо патологических сексуальных проявлений, но испытывал непреодолимое желание ловить и пожирать диких кроликов и был одержим сатанизмом. Во втором случае мужчина перестал быть способным выполнять свои функции фермера и даже человека вообще. Он жил почти исключительно вне дома, отпустил длинные волосы, которые казались ему мехом, и проявлял явные признаки ослабления умственных способностей. Ему доставили диагноз "тонического мозгового синдрома". Однако врачей озадачивали усиливающиеся проявления оборотнических повадок у пациента (рыскание, завывания) во время полнолуний, несмотря на лечение. В обоих случаях важным фактором ощущаемых ими метаморфоз были галлюцинации.

В ритуальных действах северо-американских индейцев их превращения в койотов равноценны обращению в волков. В своей статье "Психодинамика церемонии навахо "Путь койота"" Дениел Меркюр рассматривает ликантропию в ее контексте как способ заглаживания вины:

"Традиционный охотничий ритуал индейцев навахо, как следует из этнологической литературы, использует символическую ликантропию для вызывания чувства ужаса и вины у охотника. Когда психологическая начинка этого ритуала исчезла, у охотников развились неврозы, принимающие форму, описанную в мифе как "превращение в койота". В обряде "Путь койота" этот невроз символизируется имитацией одержимости ликантропией перед изгнанием духа божества, Койота. Эта проходящая в состоянии исступления вступительная часть охотничьего ритуала дает возможность проникнуть в изначальную искусственную природу этого невроза и отвести вину посредством облечения Койота (символа вины) в конкретную форму, создавая для этого соответствующую обстановку. Наивная психотерапия шаманов навахо предлагает лишь лекарство, но отнюдь не исцеляет недуг".

И сегодня человечество занимается разрешением проблем, таких, как преступность и насилие, душевные расстройства и проявления сверхъестественного, которые для людей, живших в средние века и в эпоху Ренессанса, были в порядке вещей, составляли их прозу жизни. Фильмы и литературу ужасов им заменяли мифы и легенды античности. В связи с этим интересно отметить, что в те времена, когда оборотни создавали серьезную угрозу стабильности общества, вымышленные рассказы уступали место описаниям "реальных" случаев, свидетельским показаниям и судебным протоколам. Сегодня, когда мы считаем, что люди не могут магическим образом превращаться в волков, то есть когда оборотни не представляют опасности для общественного спокойствия, производство фильмов и литературы о них процветает.

Судя по всему, пораженный ликантропией человек лишается своей индивидуальности; в "Размышлениях об Одичавшем Ребенке" Эйдри-енн Рич отражает этот процесс деперсонализации, "растворения" личности:

Что характерно при ликантропии – это то, что человек, ощутив себя зверем и утратив свои прежние привычки, обнаруживает самые темные стороны своей души.

В английском языке слово werewolf (оборотень) возникло пятью столетиями раньше появления термина lycanthrope. Эрнест Уикли в работе "О словах древних и современных" говорит, что слово wer[4] «отмечено во всех германских языках и родственно латинскому vir, гэльскому fear, уэльскому gwr и санскритскому vira». Первое использование на письме слова «оборотень» обнаружено в «Церковных уложениях» короля Кнута Великого (1017-1035): «…Поэтому должны призываться пастыри на защиту людей от этого хищника – это епископы и священники, обязанные предохранять и ограждать свои паству мудрыми наставлениями, так чтобы безумно дерзкий оборотень не смог причинить большой вред и не покусал бы духовное стадо слишком сильно…»

Явно символичный, этот древнеанглийский оборотень имеет свой прообраз в Священном писании. Образ волка, нападающего на стадо, появляется в Нагорной проповеди Христа: "Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные" (Матфей, 7:15) и в "Слове Павла в Милете к пресвитерам из Ефе-са": "Ибо я знаю, по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада" (Деяния, 20:29).