— Как я понял, вы литератор. Научная фантастика… — Едва он это сказал, я поняла: мне крышка. — Вами создана замечательная теория.

Детектив раскрыл папку с бумагами. Перелистывая записи, он больше не походил на учителя, скорее — на строгого директора.

— Судя по документам, вы сами тесно связаны с «Оставшимися».

Я увидела лежавший в папке полицейский рапорт, судя по всему, принятый из Чайна-Лейк по факсу.

— Вы проходили свидетелем в инциденте с Нейлом Йоргенсеном. Имеется рапорт о вторжении в ваше жилище, совершенном, судя по всему, «Оставшимися». Задержание за стекло, разбитое в машине департамента шерифа из Кен-Каунти. Плюс частое упоминание вашего имени в прессе. Да и арест Брайана Делани по подозрению в убийстве Питера Вайоминга. — Он забарабанил по папке пальцами. — А почему я слышу на заднем плане банджо дуэлянтов?

Широко расставив руки, я оперлась о стол.

— Никакой деревенской вендеттой здесь вообще не пахнет. Моя семья не связана с «Оставшимися». И вы сами знаете, насколько опасна эта церковь. «Оставшиеся» не собираются ждать второго пришествия. Наоборот, они намерены сами зажечь в ночи пожар. Ждать осталось недолго.

— Понимаю вашу озабоченность, мисс Делани. Спасибо, что раскрыли нам глаза.

Едва не взорвавшись от негодования, я вспыхнула и пошла за Люком.

В вестибюле было шумно. У стойки дежурного стояла плачущая девочка, мать которой громко разорялась, зачем-то держа в руках строительный молоток:

— Арестуйте мерзавца!

Стоявшая за стойкой женщина в звании сержанта смотрела на обувную коробку, лежавшую перед ней:

— Что это?

Лицо девочки скривилось в плаче. Насупившись, она едва выдавила:

— Это был Тутер. Мой хомячок.

Мать внесла ясность:

— Он от нас сбежал, и все слышали, как сосед орал: «Смотрите, какие зубы!» И у него было оружие, вот…

Она помахала молотком.

Девочка зарыдала в голос, а женщина-полицейский отпрянула от коробки.

— Хомяк что, бешеный? — спросила она.

Схватив Люка, я решительно пошла к выходу.

Здание суда занимало почти целый квартал. Его выбеленные стены возвышались, словно скалы, буквально излучая чистейшее испанское радушие. Послеполуденное солнце окрашивало склоны гор в золотые тона. Напротив входа в судебное здание, через дорогу, стоял зеленый пикап, припаркованный возле пожарного гидранта.

Кто-то из прохожих разглядел водителя, точившего карандаш перочинным ножом, и сидевшую за ним женщину, тянувшую через трубочку молочный коктейль с шоколадом.

Все это время Джесси прогуливался по выложенному плиткой коридору суда, говоря что-то одному из начинающих юристов. Учитывая маневры, предпринятые Скипом Хинкелем, день Джесси прошел в напряженном режиме. Комментарий юриста сводился к следующему: процесса могло не быть вовсе, если бы эксцентричная и резкая только на слово Анита Кребс предъявила Присцилле Гол иск за взлом магазина. Признав за собой вину, Гол не могла бы выставить претензии за понесенные страдания. Но Анита решила, что потеря одной руки — достаточное наказание для Гол, потому и не настояла на обвинениях.

В ответ Джесси заметил: да, строгость правосудия иной раз оборачивается неожиданной стороной. Собираясь уходить, он надел солнечные очки.

Сидевшая в пикапе женщина выпила последние капли коктейля. Не обращая внимания на прохожих, она выкинула стаканчик в окно, устремив взгляд на двери суда. Вместе с юристом Джесси появился в проходе под аркой. Блеснуло лезвие — это сложил нож водитель пикапа.

Рядом с «доджем» остановился трехколесный мотороллер. Под надвинутым на глаза мотоциклетным шлемом лицо девушки из дорожной полиции в летных очках казалось неестественно узким. Она достала пачку штрафных квитанций. Женщина в пикапе похлопала водителя по плечу. Заурчал мотор, и машина неспешно уехала, оставив мотоциклистку в поисках уже бесполезной бумажки.

Джесси нашел нас в парке Роки-Нук. Огромные дубы с ярко-зелеными листьями и упавшими на землю пятнами яркого света. Люк лазал по валунам, разбросанным по дну сухого ручья, а я сидела за столиком, заботливо предусмотренным на случай пикника, бросая желуди в ствол породившего их дерева. Желуди щелкали по коре, как револьверные пули.

Подошел Джесси, медленно, осторожно ставя костыли на неровную почву:

— Ты что, не нашла общего языка с детективом Рэмси?

Я швырнула очередной желудь.

— Меня записали на букву «Ч» — вместе с другими чудиками. С тем же успехом могла передать карту посадок НЛО или корабль пришельцев.

— Это не понравилось бы парням из Чайна-Лейк. Ты могла выдать их секреты.

Я укоризненно взглянула на Джесси.

— Прости.

Он сел за стол рядом со мной:

— Расскажи, что мы имеем.

Я выложила все. Про похищенный ботокс, про разговор о биологическом оружии. Рассказала о чердаке Йоргенсена. О том, что укушенные летучими мышами почти никогда не помнят момента укуса — до тех пор, пока не становится слишком поздно. О необходимости собрать больше фактов насчет заражения бешенством, чтобы связать всплеск заболеваемости с «Оставшимися». Наконец, о том, как секунды тикают, считая дни, оставшиеся до Хэллоуина.

Джесси смотрел на высохший ручей. Деревья тихо качались на ветру, и солнечные лучи подсвечивали его рубашку желтоватым светом.

— Я вот о чем подумал, — задумчиво сказал Джесси. — Бешенство ведет к водобоязни, не так ли?

— Правильно. Больной не может глотать, и потому потребность в жидкости отпадает.

Подобрав желудь, он подбросил его на руке.

— Заболевшие становятся беспокойными, путают понятия, впадают в оцепенение, в ступор, резко слабеют.

— И умирают.

Джесси снова подбросил желудь на руке. В его глазах я заметила какой-то неясный свет.

— Знаешь, у кого присутствовали все эти симптомы? У Питера Вайоминга.

Я посмотрела на Джесси.

— Подумай сама. В день, когда мы оказались в доме Табиты, он практически рефлекторно уронил на пол целый поднос чая со льдом. Наконец, в Чайна-Лейк, когда Брайан вступил в перепалку с Вайомингом… Ты говорила, что пастор Пит неадекватно реагировал на прикосновение Брайана к его руке?

Я вспомнила: в том эпизоде Вайоминг неожиданно резко вывернул руку и с ужасом посмотрел на свою плоть. «Ты посмел наложить на меня свои руки, а сам не принадлежишь этому миру». Он шипел на Брайана, исполненный ненависти.

А Брайану показалось, будто пастор нарочно говорит высоким «штилем».

— Теперь это наводит на мысль о парестезии. Он видел движение Брайана, но не почувствовал его прикосновения. Руки уже потеряли чувствительность. Видишь, я хорошо знаком с предметом.

— О Господи… — Я вздрогнула от изумления.

— Вот тебе факт, говорящий о связи между «Оставшимися» и эпидемией бешенства.

Мы посмотрели друг на друга. Я чувствовала, как по коже поползли мурашки тревоги и возбуждения:

— Ты действительно считаешь…

Джесси кивнул.

Подбросив на ладони желудь, он метнул его вверх, в крону дерева. Прошлепав по листьям, снаряд поднял на крыло несколько ворон, и на фоне неба метнулись их черные тени.

— С кем из департамента здравоохранения ты говорила? Я должен им позвонить.

Мои мысли понеслись галопом. Бешенство… Возможно, убийца решил предать тело пастора огню, решив скрыть следы вируса? Делал ли коронер экспертизу? Если нет — удастся ли получить разрешение на эксгумацию? Подумав о проблемах…

— Что? — переспросила я, наконец взглянув на Джесси. Он пытался встать на ноги, бормоча что-то неразборчивое.

— Ты что, на самом деле разговаривала с отцом о биологическом оружии? — спросил Джесси.

— Да.

— Наверное, обеды в вашем доме проходили весело. Под разговоры о кассетных бомбах и опасности биологического нападения. «Передайте мне горох, пожалуйста…»

Я услышала в его голосе знакомую ноту. Для продолжения такого разговора не было ни настроения, ни желания.