Побеспокоив бездомных и разозлив чокнутых, получаешь инцидент.

«Может, тебе стоит подумать над переездом в более безопасный город? Ну там Сараево, Бейрут…»

Дейв выбрал туннель, который показался ему более пустынным, и постарался идти как можно тише.

Ему это почти удалось. Но только почти. Перед самым выходом на Сорок шестую улицу кто-то дернул его за ногу. Сердце Дейва пронзил адреналин. Дейв с силой пнул назад, одновременно выхватывая пистолет.

— Зашибу на хрен!

Собственный громкий крик напугал его.

Удивленная крыса взлетела в воздух, шмякнулась об стену и негодующе запищала. Дейв стоял, тяжело дыша, истекая потом и ругая себя. Крыса потрусила обратно в сторону Сорок пятой улицы.

«Кажется, мы немного перестарались, а, приятель?»

Дейв сунул пистолет обратно под рубашку и рысцой побежал к Парк-авеню.

Представшая перед ним картина была ошеломляющей. Дейв никогда не видел Парк-авеню такой красивой, даже не знал, что она бывает такой. Ночью, без машин и пешеходов, она выглядела мирной и кроткой. Исступленно-шумная днем, сейчас улица напомнила Дейву женщину — темноволосую, прилегшую вздремнуть и едва заметно улыбающуюся во сне.

Несколько мгновений он стоял слегка обалдевший, недоумевая, как же это он никогда не замечал, каким прекрасным может быть этот город — до боли в сердце.

Центральная полоса, разделяющая две стороны дороги, сверкала цветами — не весенними тюльпанами, а осенними астрами. Свет уличных фонарей делал цвета более приглушенными, пастельными. Севернее мигали огнями светофоры, от зеленого через желтый к красному и обратно. Стены домов были мозаикой из кусочков света и тьмы, в которой преобладали синева индиго и зелень морской волны.

Зеленый…

Изумрудно-зеленый… зеленый, словно бутылка… зеленый, словно маленькое, безукоризненно прекрасное озеро, умостившееся в долине среди гор Сьерры… волшебный вечер жаркого летнего дня… Тэфи Уэйлер хитро улыбается… лошади покачивают головами, словно молятся своему лошадиному богу… Дэвид Эллиот, у которого сердце готово разорваться, понимает, что какие бы невзгоды его ни ждали впереди…

За спиной у Дейва, в темноте, кто-то выругался. Из тени вылетела бутылка, описала дугу и разлетелась вдребезги у ног Дейва.

Наваждение момента развеялось. Видения Сьерры исчезли. Вернулся город — и ночь.

«В Нью-Йорке только законченный дебил может стоять неподвижно после захода солнца».

У Дейва снова встали дыбом волоски на шее. Кто-то следил за ним, оценивал его, размышлял о содержимом его бумажника. Пора было двигаться.

Дейв припустил трусцой на север. Еще четыре квартала — и он на углу Пятидесятой улицы.

Ночные пташки давно покинули авеню; трудоголики наконец-то отправились домой. Впрочем, кое-где в окнах офисов горел свет — в основном, подумал Дейв, у людей, которые не уходят домой, пока уборщица не выставит их из кабинета.

Но, как бы там ни было, в каждом здании до сих пор были люди — в том числе и в его собственном.

Дейв остановился на противоположной стороне улицы и принялся внимательно разглядывать окна, этаж за этажом. На одиннадцатом этаже большинство окон были освещены. На этом этаже располагался отдел поглощений и приобретений «Ли, Бах и Уочатт», инвестиционной компании, печально известной своей хищнической политикой. Намного выше, на этажах с тридцать четвертого по тридцать девятый, горел свет во многих окнах у «Маккинли-Аллан». Несомненно, полчища рьяных молодых консультантов-менеджеров пахали ночь напролет, лезли из шкуры вон, чтобы произвести благоприятное впечатление на старших партнеров, которые давным-давно отправились домой спать.

Кое-где здание напоминало шахматную доску, хотя черные клеточки все-таки преобладали. Похоже, ни один этаж не демонстрировал ничего…

«Тридцать первый».

Дейв присмотрелся. Окна тридцать первого этажа не были ни темными, ни освещенными. Они были полутемными. На всех окнах, выходящих на Парк-авеню, были плотно задернуты шторы.

«А что у нас на тридцать первом этаже?»

Дейв не помнил. Страховая компания? Нет, что-то другое. Торговая компания? Да, точно. Какая-то торговая компания со словом «Транс» в названии. «Транспаси-фик»? «Трансокеаник»? Транс-чего-то-там.

«Очень, очень многообещающе. Вполне в духе тех анонимных компаний, которые так любят спецслужбы».

— Привет. Ждешь кого-нибудь?

Дейв резко развернулся, занеся кулак для удара.

— Эй, лапочка! Я же ничего плохого не хочу!

Она — он? — был самым невероятным трансвеститом, какого Дейв когда-либо видел. Слишком высокий, слишком худой, наряженный в серебристое китайское платье с разрезом по бокам и воротником-стойкой и весь увешанный украшениями со стразами.

— Два замечания, — прорычал Дейв. — Первое: не подкрадывайся к людям сзади. Второе: отвали!

Он — она? — существо склонило голову чуть набок, приложило к щеке руку с ногтями ядовито-розового цвета и самодовольно улыбнулось.

— Ой, ну не надо так, бэби. Я же вижу, тебе понравится то, что я могу предложить.

«А я тебя предупреждал насчет твоей новой прически». Дейв почувствовал, что краснеет. Ему не понравился этот опыт.

— Отцепись от меня.

— Ну успокойся, лапа. Знаешь, что я тебе скажу? Раз ты, похоже, мой последний клиент на сегодня, я тебе предлагаю особую цену.

Дейв произнес раздельно:

— Я. Не. Намерен. Повторять. Дважды. Вон! Отсюда!

— О-о-о! Да ты крутой! На вид непохоже, но я думаю, внешность…

Дейв шагнул вперед и толкнул трансвестита в грудь ладонью. Тот споткнулся о бордюр и с силой шлепнулся на задницу.

И взвыл. Он указал на свои блестящие лакированные босоножки на высоких каблуках. На одном из них пятидюймовая шпилька отломалась.

— Посмотри, что ты натворил, животное! Они мне обошлись в сорок долларов у Фредерика! Да еще доставка и уход!

И он разревелся.

«Ну-ну. Ты никак превращаешься теперь в убийцу педерастов?»

Дейв скривился. Его действия были слишком естественными, слишком инстинктивными — в точности как двадцать пять лет назад. Проблема? Нет проблемы! Только не забывай передергивать затвор и досылать патрон, дружище, и вскоре все неоднозначности упростятся. И никогда не забывай: всякий, кто хоть немного отличается, всякий, кто не такой, как ты, — так вот, сынок, в армии мы называем такого человека словом «мишень».

Дейв скрипнул зубами и принялся подбирать слова, чтобы извиниться.

Из тени донесся голос:

— Кимберли, детка, с тобой все в порядке?

На освещенное пространство вышла, постукивая каблуками, еще одна проститутка в кричащем наряде. Это, похоже, была женщина (или, во всяком случае, более достоверная подделка под нее). На проститутке была глянцевито-черная юбка, еле-еле закрывающая трусики, и кроваво-красное бюстье в викторианском стиле, а каблуки ее обуви не уступали высотой каблукам поверженного Кимберли.

«О господи, откуда только берутся эти люди?»

— Ох, Шарлин, он меня ударил! — прорыдал трансвестит.

— Я его не бил. Я только…

Шарлин двинулась к Дейву.

— Так ты, значит, из крутых, а? Бьешь беспомощного педика? Тебе это, значит, по вкусу? Да на свете нету парня лучше, чем бедняжка Кимберли! Ему вовсе незачем иметь дело с такими типами, как ты.

Дейв попытался спустить дело на тормозах.

— Послушайте, леди…

— Я не леди. Я шлюха. — У нее в руке со щелчком возникло что-то блестящее и острое. — А шлюхи заботятся о своих друзьях.