Однако в тот вечер, когда Кристи брала у меня интервью, удовольствие мне испортил Рик, я увидела, как он вышел украдкой в одни из ворот — не те, где стоял охранник — и пошел вниз по склону холма. Мне стало любопытно, куда он в такой поздний час. Я с беспокойством последовала за ним в отдалении, сторонясь уличных фонарей. Мысль оказалась удачной, потому что примерно на середине склона Рик встретился с Кертисом Кларком. Меня это удивило, они до сих пор не общались друг с другом. Парочка продолжала спускаться по главной улице к нижнему городу мимо закрытых до утра магазинов и маленьких белых домов, сквозь ставни которых пробивались полоски света. На кольцевой транспортной развязке внизу, где лишь несколько полуночников все еще сидели в кафе, они свернули налево по другой жилой улице, потом направо по крутой, неровной тропе, ведущей к гавани. Я держалась позади них в темноте, на таком расстоянии, чтобы не попасться им на глаза, а самой не потерять их из виду.

Тропа была поистине предательской для тех, кто с ней незнаком — крутой, с камнями, делавшими поверхность неровной и ухабистой. По звукам поцелуев, нежному воркованию и редким страстным вскрикам было ясно, что это излюбленное место любовных парочек.

Луна в ту ночь была полной, и наверняка только благодаря ей я не сломала лодыжку. Но это еще означало, что если кто-то из этих двоих обернется, то увидит меня. Трудно было идти в лунном свете по этой тропе и при этом не терять обоих из виду. В одном месте тропа резко повернула, и они скрылись. Я ускорила шаг и, когда они остановились посреди тропы, едва не наткнулась на них.

Я стала подкрадываться, держась в темноте на обочине и стараясь услышать, что они говорят. Сперва я слышала только негромкое бормотание, но слов разобрать не могла. Голос Кертиса звучал сердито, Рика — почти испуганно, он мямлил, что это не его вина. Я приблизилась.

— Я говорил, чтобы ты позаботился об этом, бестолковый кретин, — сказал Кертис.

Рик пробормотал что-то похожее на «Обещаю, что мы это получим», но я не была уверена, что расслышала правильно. Он стоял спиной ко мне, и его слова заглушал ветерок с моря.

— Возвращайся в гостиницу, — отчетливо произнес Кертис. — Если ты на это не способен, то способен я.

Рик после нескольких слов протеста резко отвернулся от своего спутника и пошел вверх по холму. Я поспешно бросилась в кусты у обочины и при этом наткнулась на парочку, скажем, в судорогах экстаза. Мужчина, хоть и, наверняка, испугавшийся, выпалил в мою сторону несколько ругательств — я не знаю арабского, но почти уверена, что среди них было слово «извращенка» — когда я проходила мимо парочки, чтобы укрыться за деревом. Рик, видневшийся силуэтом в лунном свете, остановился на секунду и вгляделся в темноту, но, видимо, решив, что там только любовники, и, очевидно, тоже не зная арабского, пошел дальше. Мне было слышно, как он ступает, слегка приволакивая ноги, словно побитый. Я оставалась за деревом, и парочка, явно раздраженная моим присутствием, взяла себя в руки и, крадучись, ушла. Мой расчет и был таким — они не захотят, чтобы кто-то узнал об их пребывании там, и потому не поднимут шума.

Я постояла несколько минут, ожидая, что Кертис тоже пройдет мимо, но он не появлялся. Мне никак не хотелось, чтобы меня увидел тот или другой. Мое появление в этой части города в такое время потребовало бы объяснения, которое даже при моем живом воображении придумать было трудно. Я подумала, можно ли вернуться в гостиницу другой дорогой, если спуститься вниз, и решила, что можно, только не пешком, так как потребовалось бы взбираться по очень длинному и крутому склону холма, на котором стоят гостиница и город. Хорошо бы взять такси в гавани, но ночью его вряд ли там найдешь.

Наконец, решив, что не могу ждать всю ночь, я вышла на тропинку, прислушалась, не слышно ли шагов внизу, и вздрогнула от стука катящихся сверху мелких камешков. Подумав, что это возвращается Рик, я попыталась быстро юркнуть снова в темноту, но при этом подвернула ногу. Несмотря на старания сохранять тишину, громко выдохнула. Раздался такой звук, словно кто-то наверху потерял было равновесие на скользком склоне. Я затаила дыхание и напряженно прислушалась. Казалось, что человек наверху тоже прислушивается. К моему облегчению, через несколько секунд снова послышались шаги вверх по тропинке.

Я посидела на обочине, пока пульсирующая боль в лодыжке слегка не унялась, а потом быстро, как только могла, заковыляла вверх. В нескольких метрах впереди, примерно там, где, на мой взгляд, останавливался таинственный прохожий, что-то блестело в лунном свете. Я наклонилась и подняла блокнот Кристи Эллингем. Узнала его сразу же по кожаной обложке с металлическими уголками. Я решила, что на холме надо мной была Кристи. Должно быть, она обронила блокнот, когда поскользнулась. Я сунула его в сумочку и медленно, осторожно пошла к гостинице, надеясь, что бар еще открыт и я смогу взять там лед, чтобы приложить к лодыжке.

Бармен уже готовился к закрытию, и гостиная была почти безлюдна, когда я вошла, стараясь не хромать. Ни Кристи, ни Кертиса там не было, но Рик был, перед ним стоял большой недопитый стакан, и ему подавали другой. Он выпивал перед сном с Брайерсом Хэтли и каким-то неизвестным мне человеком. Все трое оживленно разговаривали и не слышали моего приближения до последней секунды.

— И не суйтесь, — услышала я слова Брайерса. — Предупреждаю вас.

— Не грозите мне. Я наслушался угроз, — ответил Рик. — Вы…

Тут при моем появлении все умолкли. Незнакомец, молодой человек с темными глазами и волосами, глянул на меня и отвернулся.

Я придала лицу невинное выражение и приветливо улыбнулась.

— Добрый вечер, джентльмены. Я пришла просто взять льда. Увидимся завтра утром, завтрак ровно в половине восьмого. У нас будет замечательный день на мысе Бон.

Все с подозрением посмотрели на меня, наверняка задаваясь вопросом, что я услышала, но я ничем не выказывала, что до моего слуха донеслось хотя бы слово. Молодому человеку меня не представили.

«Что здесь происходит? — с раздражением подумала я. — О чем могли разговаривать эти люди? Позаботься о чем-то, не суйтесь, и кто знает, что еще. С какой стати Брайерс угрожал одному из членов нашей группы? Господи, это историко-археологический тур, а он археолог! Сказать ли ему что-нибудь по этому поводу?»

Я осторожно поднималась по лестнице, с силой опираясь на перила, чтобы пощадить лодыжку, когда Брайерс с незнакомцем вышли из бара и скрылись в ночи. Рик остался и допивал виски. Я подумала, что он потребует у бармена до закрытия еще порцию. Войдя в свою комнату, я бросила на ночной столик блокнот Кристи — быстрый взгляд на первую страницу подтвердил, что блокнот принадлежит ей, хотя я в этом почти не сомневалась — приложила лед к лодыжке и в раздражении стала готовиться ко сну.

Около часа я ворочалась от боли в лодыжке, вновь и вновь репетируя, что скажу Брайерсу, кляня его, Рика и Кертиса. Что Рик обещал раздобыть? Блокнот Кристи? Он валялся прямо на тропинке. И все же, если б луна не светила так ярко, я бы тоже его не заметила. Может быть, они говорили вовсе не о нем? Весь этот эпизод вызывал у меня раздражение. Более того, блокнот на ночном столике манил меня. Что собиралась писать о нас Кристи? Не падай так низко, сказала я себе. Но что делала Кристи на той тропинке? Шпионила, как и я?

В конце концов я поддалась искушению и включила свет. То, что обнаружила в блокноте, вызвало у меня такой гнев, что потемнело в глазах. Кристи Эллингем вела список того, что считала недостатками историко-археологического тура, организованного компанией «Макклинток энд Суэйн», недостатками, которые, вне всякого сомнения, в свое время будут преданы гласности на страницах журнала «Фёрст класс». Например «Нет Лифта!!», «Нет Диет-колы!!», «Скучные Развалины!!», «После Десяти Вечера Нет Обслуживания в Номерах!!!». И даже, поскольку она явно не ограничивалась пребыванием в гостинице, «Странная Свора Туристов!». Все замечания акцентировались заглавными буквами и восклицательными знаками, количество последних, видимо, указывало глубину ее недовольства. Список был длинным, очевидно, мог удлиниться еще больше, и поэтому описание тура должно было представлять собой рекламную катастрофу, а не триумф, как мечталось Клайву.