Вызов! Одеваемся, выходим. На Хорошевском шоссе избит мальчик, 14 лет.

Машина летит по опустевшим ночным улицам. Скорость — важнейшее качество “Скорой помощи”. Сергей говорит, что у руководства была идея для скорости и оперативности оснастить “Скорую” вертолетами, были даже опытные образцы, они хорошо себя показали при автопроисшествиях на МКАД, но в самом городе совершенно неэффективны — им негде приземляться. Так идея с вертолетами и заглохла. “Пока надежда только на эти машины”, — он гордо хлопает рукой по обшивке салона, и автомобиль, словно поняв, о чем речь, утвердительно кивает, качнувшись на ухабе.

На подъезде запутались во дворах — на домах не видно номеров, спрашиваем дорогу у прохожих. Наконец добрались. Бригада ныряет в подъезд, мелькнув на крыльце синими комбинезонами и куртками.

Взбираемся на четвертый этаж. Доктор проклинает высокие этажи без лифта. Входим в квартиру. На диване — паренек. Зовут Саша. Его избили на улице какие-то пьяные подонки. Избили просто так…

Олег Вячеславович осторожно щупает живот паренька, спрашивает, где болит, как может, успокаивает его и мать, суетливо бегающую рядом. Маленькая сестренка Саши не понимает происходящего и весело снует между “дядями айболитами”, рисует им что-то фломастером на тетрадном листике.

Сотрясение мозга и тупая травма живота — ставит предварительный диагноз врач. Нужна госпитализация.

Садимся в машину. Сашу укладывают на койку в салоне, вокруг него Сергей, Алексей и мама, навзрыд рассказывающая, что с трудом смогла остановить сыну кровь. Алексей включает в салоне освещение — для объемности, чтобы мальчика не стошнило. При свете поражает лицо матери: пожилое, уже в морщинах, усталое лицо, оно словно с какой-то библейской картины. Накатившиеся слезы, боль, любовь к сыну, лежащему перед ней в полузабытьи, слабому и беззащитному, тревога и страх. Ужас перед безумным миром, огнями и комьями тьмы, проносящимися за окном реанимационной машины.

Ночью нет пробок, в считанные минуты достигаем больницы. Дело сделано. “Девятка” возвращается, по пути пьют любимый всей бригадой квас.

В комнатке в ”Склифе” разогревают ужин, без лишней медлительности с ним расправляются, чтобы новый вызов не прервал трапезы.

Всего за сутки бывает от трех до девяти вызовов. На эту смену выпало шесть — средний показатель…

В кабинете у Леона Меликовича случайно заметил икону на полке, заполненной книгами по медицине. Казалось бы, нет более атеистической науки, чем медицина, неужели она уживается с религией?

"Уживается, — говорит заведующий. — И еще как. У нас хватает верующих. И врачей, и фельдшеров. Уж кому кому, а медикам “Скорой помощи” точно необходима поддержка Бога”.

...Уже утром, шагая от метро к дому, я краем глаза увидел прорывающуюся сквозь уличные пробки “скорую”. И вдруг душу пронзило острое ощущение хрупкости нашего мира. Я вспомнил ночь, проведенную с бригадой, выезды. Их каждодневную борьбу за самое дорогое, что есть у человека – за его жизнь...

“АНТИСЕМИТИЗМ” ЗАКАЗЫВАЛИ?

ТА “ОХОТА НА АНТИСЕМИТОВ”, которая разыгралась на наших глазах, была бы невозможна, если бы ее режиссеров попыталась урезонить существенная часть еврейства. Следовательно, для этой кампании имелась подготовленная почва. Почва эта готовилась не только в России. По каким-то не вполне ясным причинам за последнее десятилетие на самом Западе наблюдается активная “кампания против антисемитизма”. Проводится она таким образом, что начинаешь подозревать: цель ее — как раз искусственное оживление угасшего было антисемитизма в США и Европе.

Ряд еврейских ученых на Западе, которые считают, что разжигание антисемитизма наносит вред самому государству Израиль, указывают на две стороны этой кампании. Во-первых, она исходит из принципа “лучшая защита — нападение” и имеет целью прикрыть расизм израильтян по отношению к арабам. Раздув кампанию против антисемитизма, удается запугать каждого, кто попытается критиковать любые слова или дела евреев на Ближнем Востоке (в принципе это может оказаться полезным и в других местах). Во-вторых, само понятие “антисемитизм” превращается в чисто идеологическое, из него устраняется всякое национальное содержание.

В 1973 г. министр иностранных дел Израиля Абба Эбан заявил следующее: “Одна из главных задач любого диалога с цивилизованным миром состоит в том, чтобы доказать, что между антисемитизмом и антисионизмом нет абсолютно никакой разницы”. Но сионизм (и, следовательно, антисионизм) — идеология, ему следует меньшинство евреев в мире. Таким образом и антисемитизм в этой новой трактовке полностью выводится из сферы национальных отношений, объектом его становятся не евреи, а сионисты, приверженцы определенной идеологии (говорят о “выхолащивании понятия антисемитизм”).

В начале 80-х годов были сделаны шаги к тому, чтобы расширить слишком узкие идеологические рамки понятия антисемитизма, сделать его пригодным для любых политических целей. В США даже ввели туманное понятие “реальный антисемитизм” (возможно, помощники Брежнева уже тогда подрабатывали на двух хозяев). Есть в США Лига против диффамации (учрежденная еврейской организацией “Бнай Брит”, эта Лига считается в США “главным официальным надзирателем за антисемитизмом”). Ее директор Натан Перламутр в 1982г. выпустил книгу “Реальный антисемитизм в США”, где растолковывает новое понятие, признавая, что старый, обычный антисемитизм сник. Что же понимается под новым? Все, что не нравится правящим кругам Израиля и США. Перламутр поясняет это на доходчивых примерах: так, антисемитами в США являются “пацифисты эпохи войны во Вьетнаме, которые перековали мечи на орала и защищают палестинских террористов”, те, кто “осуждает политику США в Центральной Америке и требует сокращения военных расходов” и т. п.

Лига не только проводила прямые кампании против либеральных деятелей, приклеивая им ярлык антисемитов, но и распространила среди еврейской верхушки университетов США черный список профессоров, которых она посчитала антисемитами. Хотя список был с пометкой “конфиденциально”, он попал в печать, и большое число умеренных еврейских интеллигентов и их ассоциаций выступили с протестом. Но это в США, в России таковых интеллигентов не нашлось бы.

К чему это привело? К такому парадоксальному положению, когда значительная часть евреев в США и Европе (и даже многие известные сионисты) явно подпадают под категорию антисемитов. Это щекотливое затруднение “магнаты еврейства” преодолели, введя понятие “самоненавистничество”. Есть, мол, такие чокнутые евреи, которые ненавидят свое еврейство. Но это, согласитесь, неубедительно.

Второй результат столь же парадоксален — из числа “реальных антисемитов” официально исключены как раз те открыто неофашистские и юдофобские организации, примыкающие к республиканской партии, которые поддерживают политику Израиля в Палестине. Небольшой скандал случился в августе 1988 г., когда в предвыборной кампании Дж. Буш принял поддержку неофашистов, встречался с ними и включил их в свой штаб на высоком уровне. Наивные евреи подняли шум, но лидеры еврейских организаций объяснили им, что “антисемитизм этих неофашистов устаревший и анемичный”. А настоящая “ненависть к еврею” кроется в демократической партии, и особенно среди сторонников кандидата-негра Джексона. Хотя там обычного антисемитизма не видно, но это и есть “реальный антисемитизм”. Читая все эти истории, диву даешься. Безумный, безумный, безумный мир. И в него-то нас и тащут. Кстати, зря некоторые наши патриоты радуются затруднениям Клинтона, которому подсунули Монику Левински. Понятно, когда об этом вопит Жириновский, но нам-то зачем. Да и тому, как “наказали” Англию, заставив забить треть коров под совершенно надуманным предлогом, не следовало подпевать — это та же Моника Левински.