Веселье и хорошее настроение не покинули нас даже после того, как мы остановились перевести дух и мужчины привели лошадей. Сейчас между людьми, собравшимися по воле случая на дороге, возникло некое подобие родства, опьяняющее, как крепкое вино.
По совету Бригит, Артур отнес щенка в корзину, обещая выпустить его на следующем привале.
Вернувшись ко мне, верховный король махнул рукой в сторону шумной толпы, которая явно собиралась следовать за нами.
– Кажется, – хмуро сказал он, – люди прослышали о предстоящей свадьбе в Винчестере и решили ехать с нами.
Я непонимающе смотрела на Артура, но ухмылка, которая расплылась на его лице, была такой заразительной, что я тоже улыбнулась. В конце концов, лучшего способа засвидетельствовать уважение своему королю выдумать нельзя.
– Они понимают, что происходит нечто новое и захватывающее, и хотят участвовать в этом. – Его лицо сияло надеждой и восторгом, и, глядя на него, я подумала, что хотя он рос и не в святилище, но явно относился к людям, из которых получаются герои.
Праздничное настроение царило весь день, и мы догнали обоз, стоявший лагерем на окраинах Уитчерча. Артур и его приближенные остались там, новички, присоединившиеся к нашему отряду, организовывали свой лагерь в близлежащем лесу, а Бригит, Винни и меня сопроводили на постоялый двор в селении.
Нам отвели большую комнату, расположенную довольно далеко от шумного внутреннего двора, и после двух ночей, проведенных в монашеской келье, я была рада обществу. Но у моей наставницы, распаковывающей вещи, покраснели глаза, и она была непривычно молчалива.
– В чем дело, Винни? – спросила я, когда она вынула гребень и зеркало моей матери.
– Этого следовало ожидать, – ответила она, шмыгая носом. – Моя мать всегда говорила, что из езды верхом ничего хорошего выйти не может. – Большая слеза покатилась по ее круглой, как яблоко, щеке, соскользнула вниз и побежала дальше по подбородку.
– Ты заболела? – спросила я и встревоженно посмотрела на Бригит.
– Она потеряла свое новое кольцо, – объяснила та.
– Этого бы никогда не случилось, если бы я ехала в паланкине, – дрожащим голосом прошептала матрона. – А теперь оно исчезло навсегда.
– О, Винни, мне так жаль. Ну, ну… не плачь, – добавила я, обнимая ее.
– Но оно было настоящей римской работы, – прохныкала она, горестно кривясь.
– Тсс… мы купим тебе другое кольцо, когда приедем на юг. В Винчестере обязательно должны быть «настоящие римские» драгоценности.
Я сказала первое, что мне пришло в голову, желая успокоить ее, и это, похоже, подействовало. Винни высвободилась из моих объятий, и на ее зареванном лице мелькнула слабая улыбка.
– Ты действительно сделаешь это для меня? – спросила она, поразительно напоминая ребенка-переростка с лицом, мокрым от слез, и дрожащей нижней губой.
– Если мы сумеем найти такое кольцо, Винни, оно будет твоим, – обещала я.
На мгновение мне показалось, что моя наставница снова собирается заплакать, но ее рыдания перешли в икоту, и она стала поправлять прическу.
– Очень мило с твоей стороны, девочка, – сказала она чопорно. На ее щеках неожиданно появились ямочки. – Я полагаю, что теперь, когда твой брак с молодым королем неизбежен, мне следует называть тебя «госпожа».
Мысль была столь нелепой, что я засмеялась и начала было говорить, что в этом нет необходимости, но Бригит резко оборвала меня.
– Мы все будем так делать, и нам надо привыкать к этому уже сейчас, в дороге.
Бригит говорила совершенно серьезно, и я удивленно смотрела на нее. Почему члены моей семьи должны обращаться ко мне не по имени, а по титулу? Я собиралась возразить, но Бригит многозначительно покачала головой.
– И мы будем совершать меньше промахов при дворе, если некоторое время попрактикуемся в этом, – твердо сказала она, пока Винни приводила себя в порядок.
Вероятно, Бригит была права. Появиться подготовленной при незнакомом дворе было, конечно, хорошей мыслью. Поэтому я с неохотой согласилась.
Позже, когда мы остались одни, я шепнула Винни, что мне не хотелось бы слышать всей этой чепухи типа «госпожа», когда мы вдвоем. Она просто улыбнулась и сжала мою руку.
Артур заехал забрать нас в полдень. Обоз уже тронулся в путь с рассветом, и, когда мы догнали его, я была поражена, увидев, сколько людей следует за ним. При нашем приближении они выкрикивали приветствия и смеялись, узнавая Артура, а некоторые даже окликали его по имени. Мы махали им руками, улыбались и тоже приветствовали их, а позднее, когда мы степенно ехали во главе колонны, я спросила Артура, всегда ли ему устраивают такой прием.
– Нет, такого никогда не было, – хмыкнув, сказал он. – В большинстве случаев я еду с небольшим отрядом, и никто меня не замечает. А если и замечают, то не придают большого значения. Я думаю, – добавил он, искоса взглянув на меня, – что они собрались здесь из-за тебя.
– Из-за меня? – Эта мысль показалась мне невероятной.
– Конечно. Известие о том, что я собираюсь взять в жены кумбрийку, должно быть, распространилось по Уэльсу со скоростью лесного пожара, и теперь они хотят сами увидеть тебя. Людям, которые ценят кровные узы превыше всего, очень важно знать, что верховную королеву выбрали из их народа.
– Так вот почему ты решил взять в жены меня? – спокойно спросила я.
Вопрос не был нарочитым и задан был не в порыве чувств, а естественно возник в ходе разговора. Тем не менее я тут же пожалела об этом.
Он повернулся и спокойно посмотрел на меня, как смотрел в конце скачки, когда мы встретились в первый раз.
– Я выбрал тебя по тем же причинам, по которым ты выбрала меня, – просто ответил он. – Британии нужна королева, а тебе нужен муж. Будущее же зависит только от нас.
Я пыталась найти в его лице хотя бы малейшие признаки любви или нежности, но он только усмехнулся и грубовато добавил:
– Как бы там ни было, мы неплохо начали. Ни один из нас не будет страдать от отсутствия приятного спутника в поездках верхом.
Внутреннее напряжение ослабло, и я улыбнулась, довольная тем, что по крайней мере начало он считал хорошим.
Возможно, как говорил отец, любовь придет потом.
Движение становилось все оживленнее. Иногда в течение часа дорога оставалась безлюдной, а потом появлялась целая вереница путников, растянувшихся кучками чуть ли не на милю. Большинство людей останавливались посмотреть на нашу процессию, съезжая на обочину и иногда вежливо приветствуя нас, если замечали значок с красным драконом.
Пасечник со своими драгоценными ульями, завернутыми для перевозки в полотно и солому, приветствовал нас с нескрываемым восторгом. Пчелы всегда были хорошим предзнаменованием, и я была уверена, что сегодня вечером он сядет поближе к своим подопечным и подробно расскажет им обо всем, что видел и слышал на дороге днем, потому что маленькие золотые собиратели меда должны знать все, что волнует их владельца. Я подумала о том, как он опишет нас и что подумают пчелы.
День кончался, когда мы оказались в окрестностях Роксетера – его литейные и кузницы были когда-то знамениты по всей империи. Но сейчас ворота города стояли распахнутыми настежь, и ни стража, ни любопытные горожане не наблюдали за нами со стен.
– Он опустел, – объяснил Артур. – Брошен. Со Смутного времени в нем почти не осталось людей, чтобы занимать оборонительную позицию на стенах и торговать, поэтому тс, кто уцелел, вернулись к земле. Ты еще встретишь такие места на юге; пустоши, которые медленно погружаются в забвение.
– Но почему? – я качала головой, стараясь понять.
– Смотря у кого спрашивать. Христиане говорят, что это божье наказание за людские грехи. По мнению друидов, это случилось потому, что люди забыли старые обычаи. Поклонники Митры полагают, что это произошло из-за пренебрежения чистотой, а я, – добавил он, подняв бровь, – говорю, что причина в данном случае гораздо менее важна, чем то, что мы по этому поводу делаем. Нам надо возрождать общины и спасать то, что еще можно спасти. То же самое касается и всего Логриса, где города умерли, а люди рассеялись, собираясь вокруг вождей, которые стали жить на холмах, в крепостях наподобие вот этой.
