Лошади беспокойно переступали с ноги на ногу, И Кевин одним махом подсадил меня на спину Быстроногой. Пока он садился на Галлдансера, я держала ее на коротком поводу, хотя больше всего мне хотелось вырваться из темноты, наполнявшей лес.
– Ты видел ее глаза? – спросила я дрожащим голосом, когда он подъехал ко мне и мы повернули на шум реки.
– Чьи глаза?
– Владычицы. Разве ты не видел Владычицу? – полушепотом спросила я. Горло у меня пересохло, как будто туда насыпали песку.
– Нет, я ничего не видел, кроме тебя, прячущейся за деревом.
– Но она стояла там, на тропе, а потом напустила на нас волшебный туман, – сказала я, начиная дрожать, хотя все уже кончилось.
Кевин покачал головой, настороженно оглядываясь.
– Разве ты не слышал ее пения? И ее слов, обращенных ко мне?
Он снова покачал головой.
– Только хохот дятла, пролетевшего между деревьями, – ответил он, пристально глядя на меня. – Что она тебе сказала?
– Что я не должна была приезжать и подсматривать и что-то еще насчет времени… – Мои зубы выбивали дрожь, и казалось, что темнота ночи неожиданно спустилась на нас.
– Ну, она была права в обоих случаях, – заметил мой приятель, направляя лошадь к берегу реки, где деревья были чуть пореже. – Солнце село, и даже сумерки уже сгустились.
Я огляделась по сторонам, придя в ужас от того, что на небе уже появилась луна и слабое свечение догорающего летнего неба уступало место ночи и звездам.
– Думаю, дома сейчас настоящий переполох. – Голос Кевина был полон тревоги, и я простонала про себя при мысли о предстоящей взбучке. – Надо поскорее найти тропинку, – добавил он, понукая Галлдансера.
Итак, мы уехали от Черного озера, Кевин впереди, а я сзади, прижимаясь к Быстроногой. Мною все больше овладевал страх. В любой момент я ожидала появления жрицы, преграждающей нам путь и осмеивающей нашу неудачу. Ненависть и подозрение, исказившие ее лицо при нашей встрече, были самым страшным из всего, что я видела раньше, словно я каким-то образом погрузилась в кромешную тьму и в ужасе выскочила оттуда.
Пока мы ехали от святилища, ночные духи кружили над нами, скользя мимо в образе совы и громко треща в деревьях, как козодои. Кевин пустил лошадей умеренным шагом, но казалось, что мы передвигаемся невыносимо медленно, потому что хотелось как можно быстрее вернуться домой.
Когда мы обогнули гору и лес расступился, я догнала Кевина и пустила Быстроногую галопом. Сделав несколько крупных шагов, она споткнулась, меня бросило вперед, и я с грохотом свалилась на землю.
Кевин тут же оказался рядом со мной, встал на колени, бормоча ужасные проклятия богам и умоляя меня сказать хоть слово.
– Как Быстроногая? – Ничего лучшего я сейчас не могла придумать, потому что меня тошнило и было трудно дышать.
– Она не упала, – ответил он, просовывая руку под мои плечи и слегка приподнимая меня.
– О-й-й-й-й! – взвыла я, когда вспышка боли обожгла плечо. Кевин осторожно ощупал кости руки, потом плечо и задержался у ключицы.
– Больше никаких гонок сегодня ночью, – угрюмо сказал он, а я послала проклятье паутине неудач, преследующих нас.
– Мы влипли, – выдохнула я, в ярости от того, что сама затеяла эту поездку.
Кевин пошел осматривать Быстроногую, и, когда он подвел ее ко мне, я даже при свете звезд увидела, что она хромает. От сознания того, что лошадь пострадала из-за меня, я почувствовала себя еще хуже, чем от боли в плече или предстоящей выволочки.
– Мы оба поедем на Галлдансере, – объявил Кевин, подводя мерина. – Быстроногая может идти, но медленно. Нам придется вести ее в поводу.
Он подсадил меня на холку мерина и вручил поводья Быстроногой. Ему пришлось немного попыхтеть, чтобы сесть сзади меня, но наконец мы устроились и медленно поехали домой.
«Это все проделки Владычицы», – думала я, размышляя, какие еще неприятности она может навлечь на нас. Я сидела неподвижно, несчастная, перепуганная, видя блестящие глаза волков в каждой тени и вздрагивая при малейшем звуке.
– Ну успокойся, – тихо сказал Кевин, обхватив меня рукой за талию. – Не стоит еще больше пугать лошадей.
Он заговорил ласково и уверенно, успокаивая и наших лошадей, и меня.
– Небо усеяно бриллиантами, моя девочка, и сейчас мы выехали из густого леса. Посмотри, вон сияет Большая Медведица, и туманы рассеялись. Думаю, что по крайней мере в этом боги на нашей стороне. Послушай, – добавил он, притягивая меня к себе, – просто расслабься, и мы быстро окажемся дома. Я доставлю тебя назад целой и невредимой, и больше не будет страшных минут и пугающих встреч.
Он что-то напевал вполголоса, пытаясь унять мое колотящееся сердце и боль в плече. Я примостилась у него на руке и не заметила, как заплакала. Было невыразимо приятно чувствовать, что о тебе заботятся и тебя оберегают, и я постепенно пришла в себя и выплакала наконец слезы боли и гнева.
Щека Кевина прижалась к моим волосам, и его убаюкивающая речь зазвучала в такт ритмичной поступью лошадей.
– И, если бы это было в моей власти, милая девочка, я бы отвез тебя прямо во дворец в Таре, где большой зал, резные столбы и богатые великолепные украшения. И там я посадил бы тебя на трон и увенчал бы золотой короной королевы, и мы стали бы править Ирландией вместе.
Кевин медленно и красиво сплетал слова, а я всем сердцем откликалась на них. Вместо Тары вполне мог оказаться и большой зал в Эпплби, и мы бы вместе правили Регедом. Эта прекрасная и удивительная мысль бабочкой закружилась в моей голове. Мне хотелось одновременно смеяться, петь и целовать его, но было невыносимо разрушить сладость нашей близости.
Он запел песню, которую иногда пела Бригит, и я сразу вспомнила обрывки колыбельной, которую обычно напевала мне перед сном мать. Я молча улыбнулась, повернулась в его объятиях и положила голову ему на плечо. Здоровой рукой я обняла своего друга, и дальше мы поехали обнявшись.
Когда мы добрались до брода через реку, проснулась ночная птица и сонно пропела свою трель, спрашивая что-то у темноты.
– Ты знаешь, что она говорит? – пробормотала я, и Кевин покачал головой. – Она говорит, что я люблю тебя.
Кевин так долго молчал, что я подняла голову и посмотрела на него.
– Ты слышал? – спросила я.
Его глаз в свете звезд не было видно, но ярко сверкала белозубая улыбка. По-прежнему обнимая меня, он ласково поцеловал меня в лоб.
– Сейчас не время уточнять, – сказал он хрипло, и я хихикнула. – Ляг мне на плечо и отдохни, девочка, ведь нам ехать еще больше часа.
Прижавшись к нему, я была настолько счастлива, что молча поблагодарила Владычицу за то, что она свела нас таким образом, и погрузилась в полусон, в котором смешались мечты и реальность, потом я никак не могла понять, что было сказано, а что нет.
Когда мы свернули на ровную дорогу, ведущую к баням, я стала медленно просыпаться. Окна были темными, но у ворот тускло светился огонек накрытого колпаком фонаря, и сонный голос тихо спросил:
– Кевин?
– Это ты, Бригит? – спросил он так же тихо. Когда лошади въехали во двор, он посадил меня прямо.
– Да, это я. Где, бога ради, вы оба пропадали? – выбранила она нас и, увидев сзади лошадь без всадника, ахнула. – Где Гвен?
– Я здесь, – прошептала я быстро. – Я свалилась с Быстроногой после того, как мы уехали от Владычицы.
Я замолчала, полностью проснувшись, и повернулась посмотреть на Кевина, желая убедиться, что это был вовсе не сон. Но мой спутник уже соскочил с лошади и протянул руки, чтобы помочь мне. Выражения его лица в темноте мне видно не было.
Боль в плече тоже проснулась, и Я прикусила губу, слезая с лошади отчасти сама, отчасти с помощью Кевина. Он на миг прижал меня к себе, пока я прочно не встала на ноги, потом отпустил и повел лошадей в конюшню. Охваченная любовью, я смотрела, как он хромает в темноте.
Бригит пристально глядела на меня, потом расстегнула свою накидку и набросила мне на плечи.
– Думаю, что такую выходку придется объяснять, но это можно отложить до утра. Ты не представляешь, чего мне стоило убедить домашних, что волноваться незачем. Твой отец все же что-то подозревает, хотя я сказала, что послала тебя на ферму у реки и ты, вероятно, осталась ночевать у хозяев.
