Но зато в моем арсенале есть иные средства.

Звезда моего уровня всегда страдает от излишнего внимания прессы. В Лондоне я уже дала четыре интервью (два из которых безбожно переврали) и видела свою фотографию по меньшей мере в дюжине газет. Пожалуй, я не такой лакомый кусочек, как звезды шоу-бизнеса, за которыми репортеры следят неустанно в надежде ухватить сенсацию. Но и я могу порой дать великолепный материал для скандальной статьи…

Разузнать телефон редакции какой-нибудь газеты, интересующейся сплетнями, было проще простого. Позвонить им и, изменив голос, сказать, что у Селин Дарнье тайный роман, тоже. Я сообщила им время и место своего следующего свидания и вежливо отказалась от вознаграждения. Пусть голову поломают, кто подбросил им такой подарок!

Может быть, мне и не очень поверили в редакции «Дейли миррор», но не проверить они не могли. Когда мы гуляли по Кенсингтонскому парку, я несколько раз замечала одного и того же молодого человека в темном неприметном пальто и фетровой шляпе. Каждый раз, когда я смотрела на него, он немедленно отворачивался и делал вид, что совершенно не интересуется скромной парочкой влюбленных. Но меня не проведешь, слежку я сразу чую. И я принялась вести себя как резвая козочка в первый раз на весеннем лугу. Я дала этому парнишке столько материала, что хватило бы на несколько номеров!

Оставалось ждать, когда появится статья. Я была уверена, что «Дейли миррор» не станет откладывать мои фотографии. Селин Дарнье скоро покинет Лондон, и ее роман с англичанином потеряет свою прелесть. У нее может появиться кто-нибудь еще, и возможность сорвать приличный куш будет упущена. Мальчик-посыльный, который получал от меня щедрые чаевые и, кажется, не остался равнодушным к моим чарам, каждый день таскал мне «Дейли миррор». Я ждала.

Статья появилась через два дня и была, на мой взгляд, даже слишком сдержанна. Видимо, это у англичан в Крови. Имени Мишеля не называли. Либо они еще не выяснили этого, либо решили попридержать до следующего номера. Очень мудро. Фотографий с откровенными поцелуями тоже не было. Я поняла, что главная бомба еще впереди. Но мне было достаточно и этого. Мой верный посыльный оказал мне еще одну услугу — отнес в свободное время экземпляр газеты «моей подруге». Вот уж Вероника Маунтрой обрадуется, когда ей подадут на подносе такую газетку!

Я была чрезвычайно довольна собой. Вероника увидит статью, разозлится, и Мишелю придется с ней расстаться. Будет небольшой скандальчик, который понравится всем их общим знакомым. А я буду спокойно стоять в сторонке и ждать, когда Мишель сообразит, что ему гораздо лучше избавиться от притязаний этой девицы и остаться со мной. Может быть, когда-нибудь потом я расскажу ему, как ловко я все это провернула, и мы от души посмеемся.

Я полдня просидела в номере, ожидая появления Мишеля. Ему номер я посылать не стала, это было бы чересчур прозрачно. Очаровательная Вероника перескажет ему содержание статьи. Или же он сам купит ее. Хотя вряд ли Мишель читает бульварные газеты. В любом случае он должен был вскоре появиться и объявить, что наконец освободился…

Я предавалась сладким мечтам, когда настойчивый стук в дверь привел меня в чувство. Вот и мой Мишель. Я встала с кровати, тщательно закуталась в пеньюар (нежно-голубой с серебристой оторочкой), надела свои любимые домашние туфли на высоком каблуке, мельком взглянула на себя в зеркало. Как раз то, что надо. Распущенные волосы, почти никакого макияжа. Милое домашнее создание, которое только что покинуло уютную кровать и желает как можно скорее туда вернуться, но не одна…

Стук повторился. Я открыла дверь. И пожалела, что не спросила, кто тревожит меня.

Напротив меня стояла Вероника Маунтрой. Можно было не сомневаться, что она уже прочитала газету. Горящий взгляд, вздернутый подбородок, губы сомкнуты в одну прямую линию. Прямо портрет писать можно под названием «Благородное негодование». Я растерялась, но лишь на сотую долю секунды. Не родилась еще та женщина, которая смогла бы вывести Селин Дарнье из себя.

— Добрый день, — вежливо, но сухо поздоровалась я. — Вы ошиблись. Я не заказывала чистые полотенца.

Эта дурочка и не подумала оскорбиться!

— Я не горничная! — выпалила она и, оттолкнув меня, прошла в номер.

— Что вы себе позволяете? — вполне оправданно возмутилась я. — Кто вы такая? Я сейчас охрану позову…

— Мое имя Вероника Маунтрой, — перебила она меня. — Мы были представлены друг другу на приеме у Агаты Саутгемптон.

— Ах, да. — Я чуть сморщила лоб, делая вид, что вспоминаю. — Может быть. Но это все равно не извиняет…

Грубиянка и на этот раз не дала мне договорить.

— Я пришла потребовать объяснений! — воскликнула она.

Ее щеки пылали, и мне на секунду стало страшно. А вдруг у нее с собой нож или еще что-нибудь в этом роде? Как только посмели пустить эту истеричку ко мне на этаж?

— Дорогая моя, я совершенно… — начала я.

— Смотрите. — Она судорожно порылась в сумке и вытащила… конечно, свежий номер «Дейли миррор».

— Вы принесли мне газету? Очень мило, — съехидничала я.

Но девочка настолько глупа, что даже не оценила сарказма.

— Там написано, что вы и Майкл — любовники, — продолжила она без смущения.

— Какой Майкл? — искренне удивилась я.

— Майкл Реджинальд Фоссет, — отчеканила она. — Мой жених.

Я взяла у нее газету и развернула ее. Содержание статьи было мне отлично знакомо, но не могла же я признаться в этом!

— Я не очень хорошо читаю по-английски, — призналась я, — но, по-моему, написано неплохо. А фотограф настоящий мастер. Снимки просто прелесть…

— Так это правда? — перебила меня маленькая нахалка.

С каким удовольствием я бы ответила утвердительно! Но приходилось считаться с правдой и соображениями безопасности. Эта дурочка с горящими глазами может вцепиться мне в лицо, если я раззадорю ее.

— Детка, я не собираюсь отвечать на такие вопросы, — покачала я головой.

— Я вам не детка! — отрезала она. Удивительно. Я была уверена, что англичане больше всего на свете беспокоятся о соблюдении приличий. Но, кажется, эта мисс наполовину американка, так что это многое объясняет. Ни капли выдержки и полное неумение вести себя. Не представляю, как Мишель мог с ней связаться. Кто знает, может быть, она сама набросилась на него и вынудила сделать ей предложение… От этой девицы можно ожидать всего, чего угодно.

— Слушайте, что вам от меня надо? — холодно спросила я. — Если вы сейчас же не уйдете, я позову охрану.

— Я не уйду, пока не узнаю правду!

Она почти кричала, и я невольно поморщилась. Терпеть не могу, когда поднимают шум.

— Какую правду? — вздохнула я.

— Что все это значит? — Она кивнула на газету, которую я все еще сжимала в руке.

— Вам нужно обратиться в редакцию, — посоветовала я. — И спросить у них.

— Но ведь вы же гуляли с Майком в Кенсингтонском парке?

Мне стало смешно. По тону девочки было ясно, что, несмотря на всю неприязнь ко мне, она очень хочет, чтобы я опровергла написанное в статье. Наивная!

— Да, мы были с Мишелем в парке, — холодно сказала я. — А до парка — в сотне других мест. Не понимаю, почему статья о нас вышла только сейчас. Вот уж не думала, что лондонские журналисты такие неповоротливые…

Я улыбнулась, давая понять, что это тонкая шутка. Девчонка, естественно, не оценила. Она смотрела на меня столь гневно, что я благоразумно отступила на шаг назад. Если что, я успею выбежать в коридор и позвать на помощь. И тогда мисс Ревнивой Злючке несдобровать!

— Вы любите Майка? — Голос Вероники дрогнул.

Я выразительно подняла глаза вверх. Мол, что за наказание на мою голову!

— Я его невеста! — воскликнула она с вызовом. — И я люблю его!

Кто бы в этом сомневался, подумала я неприязненно. Давно забытая ревность зашевелилась в моем сердце.

— По-моему, дело не в том, кто любит Мишеля, — сказала я. — А в том, кого любит он.

Как ни странно, она сразу поняла, что я имею в виду. Побелела как мел, отшатнулась, оступилась и чуть не упала.