— А на Земле делают так. — И я стал хлопать в ладошки. — Прошу вас, сделайте это все вместе! И-и-и…

И они зааплодировали! Это было здорово и абсолютно как на Земле.

Я закрыл глаза. И вдруг подумал о маме. О Натке. О моих ребятах из школы. Ч-черт, плакать хотелось. Я открыл глаза — они аплодировали, Орик — тоже. Я сделал знак, и аплодисменты кончились.

— Понравилось?! Удобно?!

— Да-а-а!!! И действительно — удобно.

— Можете этим пользоваться, Земля вам это дарит, кроме собачек. (Смех.) Вопрос на засыпку. Что вы испытывали, когда аплодировали, тренинг? Освоение нового жеста?

Они все уже «секли», даже про «засыпку» не спросили.

— Да, тренинг, еще какой, ладошки горят.

— И только?

— Нет. (Несколько голосов.) Мы аплодировали вам, Митя!

— Спасибо. За что же?

— За встречу, за жест-новинку, за дочку уля Орика.

Орик встал и поклонился им и мне.

— Это, Митя, ваша первая криспа? У вас есть такие?

— Есть. Да, первая и, надеюсь, последняя. Но, честно говоря, я от борьбы с криспой устал меньше, чем от разговоров о ней. Я сделал то, что полагалось.

— Демонстрируя сейчас, что вы еще и скромны.

— Не знаю. Вряд ли я скромный. Папе, маме видней… Мы с вами достаточно схожи. Одно племя. А в одном племени легко возникает и дружба, и вражда. Наша общая задача, по-моему, она и научная, избежать вражды.

На этой высокой ноте (все меня поддержали, кстати, с помощью аплодисментов) мы и закончили встречу, разве что некоторые наперебой предлагали более интимную встречу в их клубе, и я согласился.

— Мы полюбили вас, как младшего брата. Тебя, вернее! — крикнула малюсенькая политорочка, тоже «по традиции» красавица. — Я бы с удовольствием потанцевала с тобой в клубе, Митя!

— Я тоже, — сказал я. — В этом деле — я мастер.

Аплодисменты — и мы простились.

— Я к квистору, — сказал Орик. — Привет. До обеда.

Он улетел. Я немного замешкался, и ко мне подошел молодой политор, почему-то боязливо оглядываясь.

— Я только что был на вашем выступлении, меня зовут Трэг. Надо поговорить. Может, это важно, а может, и нет.

— Если вы так и не заметили слежки, садитесь в машину, — сказал я, он впрыгнул, и мы взлетели.

— Я не задержу тебя, — сказал он. — Если окажется, что все это бред, я извиняюсь за потраченное тобой время.

— Не стоит, — сказал я. — Я слушаю.

— Я один из лучших кулачных бойцов Политории и состою в том же клубе, что уль Орик. Я не рискнул подойти к Орику (кстати, в кулачном деле Орик у нас — лучший боец), он торопился; ты передашь ему то, что скажу я, он разберется. Вчера вечером была тренировка, работало пар двадцать, все устали, расслабились под душем, кто молчал, кто вяло болтал, и я услышал один разговор, очень непонятный, но чем-то он меня задел. Болтали двое, шум воды, но я хорошо слышу, я акустик…

Я почему-то напрягся.

— Один сказал: «Ну, ты помнишь, он зашел утром, все объяснил и отправился по делу. К нашему лучшему». «Ну и что?» — сказал второй. «Ты забыл, что ли, что он обещал зайти, но не зашел».

«Ну и что, задержался, надо было возвращаться, он и укатил в скалы, подумаешь».

«Может, и так, но вечером перед тренировкой из Селима позвонил а, Пик и сказал, что тот не вернулся, так как получил еще в городе распоряжение главного принять кое-какие функции в другой группе. Странно».

«Не особенно», — сказал второй.

«Но к нам-то он не зашел. Не есть ли это плохой знак?»

«Поди знай».

«Я считаю так: нам не обязательно ждать, можно и так пойти куда надо, им будет явно интересно узнать про нашего лучшего бойца. Они нам спасибо скажут, а может, и деньжат отвалят».

«Во, разбежался!»

«А я считаю, что мы должны его опередить». Все, — сказал Трэг. — Вы что-нибудь поняли, Митя?

— Ничего, — сказал я. — Абсолютно.

— Я тоже мало что понял. Но все же это про «нашего первого», то есть про Орика. Это тревожит.

— Я все запомнил и передам улю Орику, а вы, чтобы он смог во всем разобраться, назовите мне имена этих двух.

— Пожалуйста: а, Грип и а, Урк. — А,Грип и а, Урк, — повторил я. — А звонил а, Пик, верно?

— Да, еще первый добавил: только идти нам надо дня через два-три, вдруг глазастого уберут с работы вообще, как-то будет на душе легче.

— Если здесь есть угроза Орику, то последнее — важная деталь. Куда вас подвезти?

— Никуда. Спасибо. Я пройдусь.

Я снизился, и он вышел.

— Странно, эти двое — безродные, но в одном клубе с Ориком.

— Это неэлитарный клуб. Элитарный только в смысле подготовки бойцов. Высокородные и безродные на бойцовской площадке — равны. Привет.

— Привет. Еще раз спасибо.

Мы расстались. Я быстро маханул в небо и позвонил квистору.

— Уль Горгонерр, — сказал я. — Долгой жизни. Это Митя. Простите, что отрываю вас от важных дел. Я хотел поблагодарить вас за мое выступление в технициуме. Было интересно.

— Правда? Превосходно! И вам спасибо, уль Митя.

— Простите, уль Горгонерр, не у вас ли уль Орик? И удобно ли прервать на секунду вашу беседу?

— О, вполне!

— Орик? Это Митя. Я лечу в планетарий, там будут дети, Ир-фа мне говорил, что они очень хотели повидать и вас, просто очень, раз уж вы мой гид тем более.

— То есть обязательно до обеда?

— Да, да, да! — жестко сказал я. — Постарайтесь!

— Договорились. Долгой жизни.

— Я именно об этом, — сказал я.

Я был очень напряжен, когда со своей краской, запиской и курсом на бумажке летел к Ир-фа. И тут же позвонил Латор.

— Уль Митя, — сказал он. — Мне поручили привезти вам с Тиллы-один целебные корни. Завтра рейс состоится, а тут заболел мой приятель-рабочий, и начальник работ согласился взять меня, а в Селиме меня отпустили. Очень хорошие корни, вы обрадуетесь.

— Спасибо, Латор, — сказал я, и мы попрощались.

…С Ир-фа мы управились быстро. Я сделал на модели внешнюю надпись Пиллиной краской, крышку носа модели Ир-фа снял заранее и заправил модель топливом. Мы пристроили нашу с папой записку для Славина, и Ир-фа установил курс модели из расчета, что она уйдет с Тиллы-1.

— Еще раз объясняю, как ее запустить, а ты, Митя, постарайся, чтобы Латор понял все точно, — сказал Ир-фа.

Он (я вздохнул) пристроил на место крышку модели специально для меня — неаккуратно, и я увидел, как крышка легко «поползла» своими краями по краям, соответствующим ей на нижней части носа модели, и «стала» тютелька в тютельку на свое место; Ир-фа еще раз показал мне систему запуска. — Я узнал, — сказал Ир-фа, водворяя модель на место (к стене тем боком, где я написал текст), — кто ведет корабль. Я сказал ему про Латора с большой сумкой и про корни. Пусть его не удивляет большая сумка. Все хорошо, Митя.

Я долго и крепко жал руку Ир-фа, тут позвонил Орик и сказал, что летит мне навстречу.

— Вылетаю, — сказал я и добавил Ир-фа: — Можно я забегу просто так, уль Ир-фа? Ну, просто так. Можно?

— Конечно. Я буду очень рад. Удачи, — сказал он. — И не волнуйся. Мы встретились с Ориком в воздухе и медленно, летя совсем рядом, «поплыли» на обед. Он молчал. Я сказал:

— Увы, есть ситуация, и все хуже, а не лучше, чем нам бы хотелось. Вы знаете Трэга?

— Да. Славный парень. Кулачный боец. Классный.

— Информация от него. Важная. Она его встревожила, и он мне все рассказал, хотя я понял, что сам-то он ничего не понимает, но и я сделал вид, что тоже.

Я пересказал ему ситуацию Трэга.

— Знакомые лица и опасные бойцы, — задумчиво произнес Орик, — а, Грип и а, Урк. — Он протянул через оба борта руку и сжал мою до боли. — Спасибо, малыш, — сказал он.

— А,Тулу следует поскорее узнать имя а, Пик, — сказал я.

— Это мы сделаем немедленно.

— Еще а, Пик жаловался, что их там двое всего, и если он позвонит с такой идеей из Селима в квисторию, не исключено, что пошлют не этих. Опасность остается.

— Верно. — Орик кивнул и тут же соединился с а, Тулом.