Прошло три дня, наполненных агонией земного мира. Кирилл сообщил родителям, что ждёт их на следующий день на полигоне. Николай и Мария только что закончили ужинать в полном молчании, потому что находились под впечатлением информационного выпуска Ассамблеи Мира, потрясшего их своей ужасающей безнадёжностью. Даже Афанасий, против своего обыкновения, примолк. До столкновения с кометой осталось чуть больше двух суток. Земля содрогалась в извержениях, унося жизни тех, кто ещё остался в живых после посещений Матрейи, не говоря уж о коматозниках, о которых просто некому было заботиться. Прошло несколько сообщений о появившихся странных летающих животных, нападавших на прячущихся в своих домах людей. Никто не мог их описать, свидетелей, видимо, не оставалось. Цунами бились об уже опустевшие города. Леса загорались от лавы, и некому было остановить этот ураган бедствий…

Николай посмотрел на Марию, заметил блестящие дорожки на щеках от слёз, притянул её к себе и сказал:

— Никогда себе не прощу, что не отправил тебя и Кирилла на Марс. Вы же упёрлись оба, бессмертные нашлись.

— О чём ты говоришь, Николай? Как я могу тебя оставить? Сам-то тоже не собирался, сказал — моё место здесь. А моё место — возле тебя, нигде больше. Ну, что мы опять всё одно и то же обсуждаем? Скажи лучше, что нас ждёт? Что ждёт Землю?

— Завтра посмотрим, — сказал загадочно Николай, — я жду очень многого от завтрашних испытаний, дорогая. Я не верю, что вот так бесславно закончится этот виток цивилизации, и Земля в своём развитии будет отброшена назад на тысячелетия. Я не допущу этого.

— Что ты задумал? Что? Ты… Хочешь уйти завтра? — голос её прервался и выражение горестного недоумения на её лице привело Николая в неистовство:

— А ты что думала? Как я могу оставаться в стороне сейчас? Да как у меня вообще ещё сердца хватило до сих пор оставаться тут с тобой, в лесу, в уютном доме? А там гибнут миллионы людей, и я никак не могу, и не мог им помочь! Пусть же жертва моя, одного из миллионов, принесёт хоть какую-то пользу, хотя бы в качестве подопытного. Я верю, что проложу эту дорогу туда, в неведомое, что сын наш прав, и я смогу отвернуть беду от Земли, по крайней мере, попытаюсь. И не пытайся меня остановить! Что ты молчишь? Давай, отговаривай, аргументируй, приводи свои доводы, думая только о себе! Скажи о нашей любви, о необходимости оставаться вместе до конца, каким бы он ни был! Как бараны на заклание, — у меня просто нет другого сравнения. А я не хочу и не буду покоряться, я шагну в неведомое, я открою эту дверь.

Увидев, что Мария плачет навзрыд, закрыв лицо руками, он обнял её, прижал к себе что есть силы, и закричал:

— Любимая, я люблю тебя, нет никого дороже для меня на свете, но в эту тяжёлую минуту я не могу остаться с тобой, я попытаюсь спасти всех, а, значит, и вас с сыном. Пойми, для этого я родился, прошёл все испытания, неподвластные обычному человеку, учился, постигал, боролся и любил! Любовь к тебе вела меня через века, совершив невозможное, преодолев само время! Для чего-то я всё это перенёс, к этому я и готовился! Пойми, нам всем суждено умереть в этой катастрофе! Так какая разница, что это произойдёт со мной на сутки раньше?

Мария отняла руки от лица и посмотрела на Николая и сказала:

— Однако, недолго же мы были счастливы, да просто даже были вместе. Мне тогда тоже ни к чему оставаться на лишние сутки в этом аду без тебя. Я уйду с тобой. Я помогу тебе.

— Нет, об этом даже не может быть и речи! Ты должна жить, ты нужна Кириллу! Кто тогда будет помнить обо мне на Земле, любимая?

— Если всё получится, — помнить будут все, а если не получится, то и всех остальных людей некому будет помнить, поэтому это неважно. Я с тобой. И никаких возражений больше. Ты выполняешь свою миссию, а я свою.

— Мария, подумай, чего ты лишишься. Целого мира. А что приобретёшь? Неизвестно. Оставайся и живи за нас обоих.

— Нет, я решила. Я уйду с тобой. Кирилл не пропадёт, у него появилась женщина, ради которой стоит жить. Я думаю, у него всё будет хорошо. Может, там мы сможем ему помочь чем-то, будем приходить к нему во сне, как привидения.

— Привидение ты моё драгоценное, солнышко ты моё ясное…

А Афанасий, согнувшись так, что видно было только венчик волос на лысой голове, горько плакал, стараясь потише всхлипывать, чтобы не помешать хозяевам. Его маленькое сердечко разрывалось от горя и обречённости…

На следующий день, дождливый и сырой, Кирилл с некоторым недоумением разглядывал их прозрачные от бессонницы, с тёмными тенями под глазами, лица и не удержался, спросил:

— Что с вами, дорогие мои? Заболели, что ли?

В ответ Мария потянулась к нему, обняла, прижалась, вдохнула такой знакомый запах, поцеловала в щёку и заглянула ему в глаза:

— Нет, Кирюша, всё хорошо. Просто мы соскучились по тебе. И очень волнуемся, как всё пройдёт.

Николай обнял их обоих и, пряча глаза, сказал:

— Ну, хвастайся, показывай.

Кирилл с нескрываемой гордостью стал показывать своё изобретение, подробно рассказывая назначение каждого приспособления. Но прервал его срочный вызов к основанию башни. Как только он скрылся, Николай печально произнёс:

— Дорогая моя, какая всё-таки несправедливость для тебя — уйти во цвете лет, когда впереди ещё так много если не счастливых, то достойных лет жизни. Подумай, и не совершай непоправимого. Пойми, у высших сил свои представления о справедливости, да и вообще о порядке вещей, которые не только не совпадают с общепринятыми в человеческом обществе, но, как правило, им противоположны. Их логика не человеческая, понимаешь. Оставайся, я буду приходить к тебе, родная. Во сне, явно — неявно, но я буду с тобой до того момента, пока ты не соединишься со мной. Хотя… — Николай нахмурился, — если принять во внимание логические построения нашего сына, тебе могут и не позволить это сделать, а ещё и наказать бесчисленными воплощениями за моё самоуправство.

— Нет, я уйду вместе с тобой! Если бы не Кирилл, пусты были бы мои годы одиночества, печали и тоски без тебя! Только он заставил меня жить, я была нужна ему! Ты понимаешь, что мы с тобой — одно целое, и только если мы вдвоём прервём круг воплощений, это будет окончательно! Мы будем свободны от навязанных нам условностей.

— Мария, подумай хорошо. Я не просил тебя разделить со мной последнюю ношу. Одумайся. Ты нужна Кириллу.

— Дорогой, уйдут лишь наши тела, а душа будет всегда рядом с сыном, помогать, сочувствовать, радоваться его успехам и предостерегать от ошибок. Пока он будет помнить нас, мы будем жить, жить в его памяти.

При сработке сигнала тревоги Кирилл метнулся к лифту и в голове у него билась ужасная мысль — не случилось ли чего с оставленными в камере отправки родителями. Страх захлестнул его сознание, он почти потерял от него голову, когда камера оказалась пуста, а сигнал закрытия шлюза дал ясно понять, что шлюз только что закрылся. И тут же компьютер голосом сообщил об удачно проведенном переходе в бесконечность двух особей мужского и женского рода. У Кирилла брызнули слезы — обратного хода не предусмотрено. Непоправимое случилось и случилось по его вине. Но тут компьютер сообщил, что для него оставлено сообщение. Подойдя к экрану, Кирилл с болью увидел родителей, которые, обнявшись, долго смотрели на него с любовью:

— Кирилл, дорогой наш, прости нас за такой внезапный уход, за то, что не попрощались с тобой. Мы не могли поступить иначе, понимаешь? Ты бы обязательно воспрепятствовал бы нашему уходу. А мы не хотим, чтобы ты винил себя в случившемся. Мы ушли по доброй воле. Мы не хотим более воплощаться, не хотим жить. Мы не уходим, наоборот, мы возвращаемся к себе, возвращаем себя себе, — сказал Николай. И Мария, вытерев невольные слезы, поддержала его:

— Да, да, сыночек. Не вини себя, а радуйся за нас. Я хочу соединиться с ним навсегда. Не грусти, живи дальше, милый мой. И помни — мы всегда рядом. Всегда ждем случая помочь, только вспомни о нас. Прощай и прости. Попытайся нас понять. Спасибо тебе за возможность воссоединиться. Ты сделал очень важное дело, сынок. Мы гордимся тобой. Мы любим тебя…