У территорий к северу от залива богатейшая история.
Около трех с половиной веков назад отважный исследователь и пират, сэр Френсис Дрейк, прочесывая Тихий океан в поисках испанских кораблей, бросал якорь в бухте Пойнт-Рейес, вокруг которой ныне возник один из богатейших молочных районов в мире. Здесь же, всего лишь двадцать лет спустя после Дрейка, Себастьян Карменон грабил на рифах груженные шелком суда, идущие с Филиппин. И в эту же самую бухту, много лет спустя, пробирались на своих байдарах русские промысловики пушного зверя и отсюда же, через пролив Голден-Чейт, уходили в запретные воды Сан-Францисского залива.
Выше по побережью, в графстве Сонома, мы доехали до бывших русских поселений. Их якорная стоянка располагалась южнее Русской реки (Росс-Ривер), в бухте Бодега, а севернее реки они построили форт. И большая часть Форт-Росса стоит до сих пор: бастионы из бревен, церковь, хозяйственные постройки, где хранилось имущество. Мы почувствовали себя как-то уютно на скрипучих половицах и среди проржавевших железяк, отогрелись у сооруженного сотню лет назад огромного очага и заснули, умиротворенные, под покровом тесовой крыши, грубо сколоченной самодельными коваными гвоздями.
Мы продвигались по местам, где делалась история, и видели ее декорации. Один из самых продолжительных наших рейдов начался в городке Инвернесс, что в бухте Томалес, и шел по долине Олема к бухте Болинас, вдоль восточного ее берега до лагеря Уиллоу; потом вверх по краю приморской кручи, вокруг бастионов Тамалпэ и вниз, до Саусалито. От мыса бухты Болинас до лагеря Уиллоу дорога идет по кромке берега и с полмили тянется вдоль вод бухты — это неизгладимое впечатление. Но самое удивительное ожидало нас впереди. Мало кто из обитателей Сан-Франциско, а тем более жителей Калифорнии, знает о дороге из Уиллоу на юг и восток, вдоль поросших маками скалистых утесов и грозно бушующего в сотнях футов внизу, в пропасти, океана. С нее открывается пролив Голден-Гейт и подернутый дымкой Сан-Франциско, возникающий на холмах. А справа, вдали — едва заметны на груди океана очертания островов Фаралонес, мимо которых проплыл сэр Френсис Дрейк, в сплошном тумане взяв курс на юго-запад, что и лишило его славы открывателя залива Святого Франциска.
Именно в этих местах я понял, что наконец научился по-настоящему править по горным дорогам. Сказать по правде, на зависть другим. До той поры мне не доводилось ездить — хуже, лучше ли — по таким горным дорогам, как эта.
Дальше все пошло совершенно иначе! Через Саусалито — великолепными парковыми аллеями сквозь рощу величественных секвой; мимо домишек Милл-Валли и через цветущие холмы графства Марин; потом, вдоль усыпанных живописными кочками болот — миновали мирно дремлющий среди холмов Сан-Рафаел, прошли перевал в долину реки Петалума и вперед, к зеленым предгорьям Сономы, домой. За день мы покрыли пятьдесят пять миль. Неплохо для мошенника Принца, проказницы Разбойницы, для чистокровной тонконогой и зайца-прыгуна, правда? Они приближались к своим кормушкам и соломенным подстилкам сухими и в хорошем настроении.
Но нет, прошло несколько недель, и мы не остановились. Нам казалось, что мы только начинаем. Мы продолжили путешествие по шести графствам, довольно обширным даже по масштабам Калифорнии. Мы сдвоили, перекрестили и перепутали дороги, сделали более восхитительными и длительными броски в глубь долин, в сердце Напы и края озер, проехали сотни миль по побережью и в данный момент, когда я пишу эти строки, находимся в городке Юрика, что в бухте Гумбольдта, случайно открытом золотоискателями, искавшими проход к прииску Святой Троицы и обратно. Впрочем, даже сюда до них проникал белый человек; как свидетельствует история, здесь бросали якоря русские, промышлявшие морскую выдру, задолго до того, как обошли этот мыс торгаши-янки и первые трапперы со Скалистых гор пересекли, томимые жаждой, «великую американскую пустыню» и, перебравшись через Сьерра-Неваду, вышли к этим обласканным солнцем краям. Нет, мы не дали отдохнуть нашим коням у залива Гумбольдта. Мы лакомимся креветками и мидиями, набираем про запас всевозможных моллюсков, ловим крупнейшую в мире селедку и морского окуня, а в свободные от морских прогулок на шлюпе и моторной лодке часы купаемся. Какой же благодатный край! Целое царство. Возьмем, к примеру, графство Гумбольдта, которое в три раза больше штата Род-Айленд, в полтора раза обширнее штата Делавер, почти равно штату Коннектикут и занимает площадь в половину штата Массачусетс. К северу от залива пионеры сделали свое дело — заложили хорошую основу для неизбежного наплыва населения, соответственного разработке ресурсов, использованных к тому времени лишь с поверхности, довольно небрежно и нерасчетливо. Один этот район из шести графств может вполне кормить миллионное население. А пока, тому, кто озабочен поисками дома и благосостояния и вдобавок хороших климатических условий, сейчас самое время поселиться тут на первых этажах.
Роберт Ингерсол как-то сказал, что в условиях необыкновенного калифорнийского климата вырастет нация наподобие мексиканцев, и через два-три поколения можно будет увидеть калифорнийцев идущими в воскресное утро на петушиные бои с петухами под мышкой. Никогда не следует торопиться с поспешными выводами, не зная реальных фактов. Не то станете посмешищем. Местный климат — источник энергии, но вместе с тем его мягкость препятствует направлению сил в стихию конфликта. Климат здесь таков, что все триста шестьдесят пять дней в году человек может трудиться без намека на раздражение, а в течение трехсот шестидесяти пяти ночей, при желании, спать под одеялом. Чего же еще? Я лично могу считать себя экспертом по вопросам климата, поскольку побывал в пяти из шести климатических зон. Не бывал пока в Антарктике, но, каким бы там ни был климат, он вряд ли повлияет на мое заключение, что условий, сравнимых с климатом этого края, нет. Вполне возможно, я ошибаюсь, как и Ингерсол, но для меня калифорнийские условия как лекарство, единственное лекарство, которое я принимаю.
Однако вернемся к лошадям. У нас произошли некоторые сдвиги к лучшему. Мильда научилась правильно ходить. Дева подтвердила свою чистопородность, не уставая на самых длинных перегонах, и, будучи самой стойкой духом и сильной, ни разу не стала причиной задержек, если не считать столкновений с Разбойницей. А последняя теперь редко переходит на галоп и больше не дерется, хотя временами лягается и попадает за оглоблю, но — делает свою работу, не пытаясь добраться до спинного мозга Девы, и — вот чудеса — начала лениться. Принц же по-прежнему неизменно ласков и такой же плут, как и был.
А какие края на лошадях мы проехали! Графства Нэпа и Лейк! Из долины Сонома с заездом в Сайта-Розу мы катили разными дорогами, и все они, как обнаружилось, отличные, пригодные как для машин, так и для лошадей. Один, наиболее приятный маршрут для автомобиля, я назову: из Санта-Розы, мимо старой Алтрурии, через ручей Марк-Вест, потом направо, в Калистогу и долину Напы. Если взять левее, дорога приведет к долине Русской реки и через несколько миль небезызвестных виноградников Асти — к Кловердейлу, а потом, проехав Пиэту, Уиттиер и ручей Хайленд, вы доберетесь до Лейкпорта. Опробовали мы и другой путь: вниз, в долину Сономы, по краю залива Сан-Пабло, вверх по дивной долине Напы. Из Напы в сторону, через Поп, направляемся в долину Берриеса до ручьев Этна и, через известное ранчо Лэнгтри, попадаем в графство Лэйк.
Дальше — долиной от Укиа до Уиллитса, потом повернули на запад девственным Шервуд-Форест из превосходных секвой. Мы стали на ночевку в Алпине, затем продолжили путь через графство Мендосино до самого Форт-Брагга и «соленых вод». До Форт-Брагга нам доводилось ездить также и побережьем вверх от Форт-Росса — в дни нашего путешествия от пролива Золотые Ворота. Погода на берегу изумительная, веет прохладой, лошади бегут дружно. Особенно нам показался замечательным путь в районе Форт-Росса, где дорога все время идет вдоль океана. Возле речек она пролегала по головокружительному краю утесов, мы то ныряли в густые заросли деревьев и папоротника, то вновь взбирались на край пропасти. Весь путь был усыпан цветами, покрыт зарослями дикой сирени, шиповника, мака и люпина. И какого люпина! Гигантскими зарослями всевозможных цветов и оттенков. Как раз на дорогах графства Мендосино Чармиан чаще всего требовала остановиться, чтобы нарвать ежевики, земляники или душистой малины, растущих здесь в изобилии. И все привлекало наш взгляд — пароход далеко внизу, грузящий бревна в заводи между скал, обрывы с умопомрачительными кручами, участки ферм на пересеченной местности, цветущие деревни и поселки лесоразработчиков, мимо которых мы проезжали. Крепко-накрепко в памяти запечатлелся отрезок пути от Мендосино-Сити по Биг-Ривер, где все моторные баржи шли задним ходом и где завал бревен по шесть-двенадцать футов толщиной забил все речное устье на несколько миль, так что не видно даже признаков воды, и где нам рассказали о существовании белых секвой-альбиносов. Увидеть их нам не довелось, поэтому поручиться за достоверность факта мы не можем.
