- Влад, представляешь!... тот его за шкирку... а этот в глаз... а он тебя не уронил с перепугу?

- Уронил... - буркнул Димка. Происшествие вовсе не казалось ему таким уж смешным. И он никак не мог понять - чего это она вдруг так развеселилась? То плакала, а то смеется?!

- Уронил?!!! И что он тебе сказал? - заливалась смехом Оленька.

- Что я засранец.

- А ты что?

- Что он сам засранец. - мрачно сообщил Димка.

Тут уж и Дубинин не выдержал. Представив себе столь содержательный диалог, заржал, как конь. Димка недоуменно оглядывался - на Влада, на Оленьку, снова на Влада. Потом пожал плечами. Хмуро поплелся допивать чай...

Когда Оленька вернулась на кухню, Димка стоял, прижавшись лбом к оконному стеклу, вглядываясь в темноту ночи. В окнах его квартиры - напротив и немного наискосок - горел свет, мельтешили темные фигуры. Слышны были пьяные выкрики и брань - мать который день гуляла без просыпу, навела полный дом собутыльников. Последние два дня Димка туда и заглянуть не решался...

Оленька покосилась на окно. Куда смотрит бедный пацан, она прекрасно знала - сама не раз ужасалась тому, что там творится. Правда, два года назад, когда из тюрьмы пришел Коньков-старший, все приобрело вполне приличный вид - на окнах исчезла фанера, и появились шторы, и пьяные посиделки переместились в какое-то другое место под напором крепких Витькиных кулаков. А вот теперь все вернулось на круги своя, и в этом доме Димке уже не было места...

- Димка, останешься у меня ночевать?

Мальчишка резко обернулся:

- А можно? - и тут же сник, застеснявшись своего порыва - А-а... может, я домой пойду...

Оленька вздохнула:

- Ну ты же видел - дверь-то мне совсем раздолбали. А чинить уже поздно, ночь на дворе. Завтра столяра из ЖЭСа позовем, он починит. А сегодня-то как я буду спать тут одна? И квартиру ведь не бросишь с незапертой дверью, если бы куда-нибудь напроситься переночевать. А так я тебе кресло разложу, постелю, вдвоем не страшно. Можно еще Лорда к нам привести - будет совсем хорошо.

- Лорда? - задумчиво переспросил Димка - Ну, с Лордом не страшно... и со мной.

Лорд был соседской псиной, большущим старым черным догом, с седой мордой и выпавшими зубами. Ему и лаять-то уже было лень. "Ну, если хороший человек просит помочь, остаться переночевать... раз уж ей самой страшно... то почему бы и нет? Тем более с Лордом. Тем более, на чердаке сейчас такая холодрыга..." И Димка кивнул, серьезно и по мужски:

- Не вопрос. Надо, значит надо.

Оленька постаралась скрыть улыбку...

Притащив из соседней квартиры Лорда, уговорив Димку хорошенько вымыться и напялить ее старую майку, уложив мальчишку в постель и закинув в стиральную машину его вещички, Оленька, наконец, присела на кухне с Дубининым. Наедине, вдалеке от любопытных пацанячьих ушей:

- Ну что, этот Рыжов... что он говорит?

- Да так, в основном... комментирует. - хмыкнул Дубинин.

- Ты ему сказал про заявление?

- Не сказал, не боись. На трое суток имею право, без предъявления обвинений.

- А допрашивал уже?

- Нет. Пусть остынет ночку. А то он так выражается... энергично. Пусть пока посидит!

- Влад, а... его сильно побили? В прихожей была кровь на полу.

- Да ну, нос расквасили - только.

- И все?

- И все! Почти... Слушай, Воронцова, что за подозрительный интерес? Что это ты так забеспокоилась о его здоровье? Ты о своем лучше похлопочи - чтоб завтра же тут не было тебя! А то ишь, не успела явиться домой - группу захвата ей высылай! А ведь в другой раз могут и не успеть!

- Не ори, Дубинин! - не слишком вежливо перебила его Оленька - Мальчишку разбудишь.

- Ладно... я, пожалуй, пойду... Ночь на дворе, а я тут с тобой валандаюсь - ни сна, ни покоя... Ты это, дверь чем-нибудь подопри, и поставь какую-ни-то кастрюльно-ведерную сигнализацию, как в пионерлагере, помнишь?

Оленька захихикала, мигом вспомнив одно весьма шумное приключение... "Сигнализацию" она и в самом деле устроила. Впрочем, ночь прошла мирно.

Утром заспанный Димка притопал на кухню:

- Привет... Слышь, а чего это Дубинин ночью говорил, что тебе отсюда сваливать надо?

- Все-то ты слышишь... что это ты мятое надел, давай поутюжу.

- Так сойдет. Ты мне зубы не заговаривай. Этого же посадили? Посадили! Так чего тебе-то бежать?

- Ну, во-первых, его только на три дня посадили.

- Это почему? - вытаращился Димка.

- Ну он же не сделал ничего. В чем его обвинять? Ну, в гости пришел...

- Я его в гости не звал!

- Так он не к тебе и пришел.

- А к тебе, что-ли?

- Ну да... наверное...

- А ты его знаешь, что-ли?

- Нет. - вздохнула Оленька - Видела один раз. Вернее, два...

- Дела-а... Слушай, ну ладно, я перессал, а Дубинин-то что всхлопотился? За просто так, небось, ОМОН-то не присылают? Мало ли кто что сказал - на каждый переполох ведь не присылают! А?

- Ну... - Оленька снова вздохнула - Понимаешь... Я тебе расскажу, только ты не трепись никому.

- Да я вообще никогда... никому! - обиделся Димка.

- Понимаешь... Я тут случайно оказалась свидетелем одного преступления... И этот мужик тоже. Его Сергеем зовут... ну, и, брат твой кое-что знал. Вся компания эта... А теперь есть подозрение, что они не просто так, не сами отравились... Что кто-то это подстроил. Ну, убрал свидетелей. Влад за меня боится - я ведь тоже свидетель.

- А что-ж этого Сергея хватали, если и он свидетель?

- Ну, тут мы еще не совсем разобрались - он просто свидетель, или он с преступниками заодно?

Димка зло фыркнул:

- Вот менты так всегда - сначала схватят, дубинами надают, рожу расквасят, а потом разбираются! И Влад твой хваленый - такой же!

- Что-ж ты тогда вчера к нему побежал? - оскорбилась за Дубинина Олечка.

- Да так... Я же говорю - перессал.

Олечка просто пришла в восторг от такой самокритики.

Завтракали они молча - каждый думал о своем. После завтрака Димка солидно заявил:

- Я тут подумал... Собирайся, поедем ко мне домой. Там тебя никто не увидит и не найдет.

- Куда это "к тебе"? Туда, что ли? - мотнула головой в окно Оленька.

- Да ну, туда... скажешь тоже! У меня дом есть, в Черняках, в деревню поедем.

- До-ом? - удивилась Оленька.

- Дом! - немного покраснел Димка - Вообще-то, конечно, его Витька строил. В Черняках. Но он все на меня записал, так что это вроде мой дом. Говорит: "Меня, того и гляди, посадят, и ни за что имущество пропадет. Государство оттяпает". А так - на меня записано, мне и будет. Я, может, не так быстро сяду. Вырасту пока...

- Слушай, а чего это ты так уверенно садиться собрался? И в милицию два привода в этом году, ты говорил, у тебя? - озадачилась Оленька.

- А-а, мужики все садятся... - флегматично махнул рукой Димка.

Так или иначе, Димка Оленьку уговорил. И Дубинин этот план тоже вполне одобрил. Пока столяр, дядя Миша, починил дверь - Оленька собрала вещи. Собирать пришлось матрасы и постельное белье, и занавески, и кое-какой инструмент, и складную садовую мебель, и всю необходимую посуду - в Коньковском доме ничего еще не было. Правда, там уже были газ, свет и вода, и котел установлен, и на первом этаже даже постелен дощатый пол, а вот мебели никакой не было. И обоев... И светильников не было никаких - одни голые лампочки на корявых скукоженых проводах...

После обеда они сходили на гаражи, и забрали Оленькину машину. Нужно было заправить ее, и съездить за продуктами, купить сразу на пару недель, и за разными необходимыми мелочами - оказалось, что начинать хозяйство с нуля довольно хлопотно. Загрузить все домашние вещи они намеревались завтра, раненько утром, не привлекая к себе излишнего внимания. И съехать в Черняки затемно, чтобы никто ничего не увидел. Благо, в Оленькину "копейку"-пикапчик можно было уместить все за один раз. Купленные продукты пришлось нести в квартиру, чтобы они не замерзли ночью в машине, и чтоб их оттуда никто не стащил. Уставшие и замотанные, они в ту ночь спали без задних ног, забыв даже бояться неведомых врагов.