Человек, который не мыслит своей жизни без лобзаний, умиления, елея, и многих жертв со стороны человека…
И бессмысленны все призыва родителя, который учит чадо не подходить к чужому дяде, не брать у него конфетку. Как же ребенок не подойдет к Господу, который у него землей поднимается?! И вот уже чадо — жертва педофила, или тычет вам в лицо родителя кулаком, сравнивая с дерьмом, которым сам обмазан с головы до пят, и которое манит его медом из среды его самого. Не удивительно: «И восстанут дети на родителей, и умертвят их…» — заклятие в действии! Первым делом вампир отвращает от всех, кто мог бы противостоять ему, вразумляя его жертву — они уже мучители его. А когда человек становится взрослым, он уже не мыслить жизни без крови — и первым делом открывает своих детей, потому что он может быть одним и двух — или мученик, или мучитель… Многие родители обращают на детей внимание, не как на детей, а уж про дядь и теть говорить не приходится. И оправдано насилие родственников над детьми — хуже, каждый педофил имеет благословение Спасителя в сердце своем.
Лука, врач, возлюбленный Савлом (Павлом), напрочь опровергает Матфея.
Нет Ирода и гонений от Царя, нет убиения младенцев, Египта, волхвы вдруг становятся пастухами, которые на беду оказались поблизости, и нет звезды, которая бы указывала кому-то путь, нет даров… Сказки Спасителя о самом себе, какие наслушался Матфей, он не слушал, разве что обнаружив, как действуют Проклятия и Зовы, а так же имея благовествование о чудесах в самом себе, истинно считал это проявлением чуда. В исследовании жизни Йеси он относительно не прозомбирован, и упирает на то, что предсказано было не Йесе, а матери, которая положила слова пророчествующих (в церкви, где его обрезали, в то время, как он должен был находиться в Египте!!!) в сердце свое. И так понял — он необычный ребенок, а приставленный к важному делу.
Ну, врачу виднее… В заключении ему довелось лечить и Иоанна (Марка), и Савла (Павла), и Аристарха, и Димаса… И даже некого Йесю (Иуста), который сначала в деянии был Иосифом…
— Не иначе, еще один брат Йеси, — вставил Борзеевич. — Симон при деле, Иуда при деле, Иосий при деле. Значит и Иаков при деле. Столько желающих поделится имениями, кто устоит? Да-а, жили-были, называется…
— В Храмах лежали многие книги, которые имел право взять любой человек, и любой мог прийти и высказать все, что имеет — там собирались книжники, пророки, порицатели, маги, проповедники и учителя всех мастей, ровно, как и имеющие товар, которые подзаряжали одухотворенных и желающих одухотвориться. А священники расставляли сети мошенникам, обнаруживая нутро их перед народом, подавляя интеллектуально. Апостолы изначально приходили в Храмы и начинали говорить — и им никто не затыкал рты, пока не вскрывались тайные дела, такие как смерть Анании и Сапфиры, которые лишились всего, что имели, умерщвленные наложенными проклятиями. Жатву собирали небывалую. За индульгенцию.
Деяния:
«Все же верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца…»
Первая коммуна.
Но жизнь доказала, что там, где все общее, уже ничего нет. Рано или поздно имения заканчиваются. Ибо того, кто имениями распорядился — и след простыл. Как все апостолы, которые внезапно истаяли или закончили дни свои, как Йеся, не оставив воспоминаний. Церковь Спасителей изначально закрытая, это уже не Храм, а дом молитвы и Организация, направленная на извлечение выгоды для определенных лиц. Разве что негодование того же Иоанна обнаруживает, что кому-то повезло устроиться лучше, чем заключенному на острове Патмос.
Их ловили, наказывали, лечили…
Но вампиры. Они сомневаться не будут, что надо облачить человека в подобающие одежды.
Если бы, Манька, все это произошло на твоих глазах, история показалась бы тебе до неприличия нелецеприятной, но разве мало народа идут вслед лжепророков, которые тешат народ надеждами, обирая до нитки? Можно сказать, это была первая пирамида, которая подкрепила свою живучесть наложением эпитамии, открывая человека и обращаясь к нему от души. И не нашлось ни одного, который бы смог раскрыть обман. Когда к человеку обращаются с Зовом, он не слышит ни мать, ни отца, ни родственников, а только Благодетеля, который для него как Бог.
В конце концов, за использование знаний таким образом, Йесю просто казнили, как неизлечимого вампира, который многим успел отрезать голову. Согласно закону: «убей пророка, если он покушается на твою внутренность и на внутренность твоего ближнего и говорит от Моего имени то, что я не повелевал ему»… Разве Бог говорил с Йесей? О чем? Когда? Но мытари, которые не имели ни образования, ни средств, чтобы подняться другим способом, уже не мыслят себе другой жизни.
В общем, друг друга апостолы стоили…
А как ты объяснишь, что, записывая свидетельство, и Матфей, и Иоанн, которые якобы были непосредственно свидетелями, в отличии от врача Луки, лечившего их всех, все время говорят о себе в третьем лице:
«Проходя оттуда, Йеся увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени МАТФЕЙ, и говорит ему: следуй за Мною»… Или: «И не позволил никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и ИОАННА, брата Иакова»…
Или взять Луку! Кто такой?
Был сотрудником Павла, лично никогда не знал Йесю (собственно, как и Павел). Как он может свидетельствовать? А кто такой Павел? Он же Савл. Он же боец, который вдруг услышал голос с неба: «Савл, Савл, трудно тебе идти против рожна?!» и проклял он всякое мудрое слово.
Загляни в любую психбольницу, и увидишь, сколько людей, узревших вампира в небе, пребывают в том же состоянии. Что же теперь, слушать всех? Вот ты, свидетель на суде, как скажешь: «я вышла и увидела, как два дегенерата пристают к девушке», или: «Манька вышла и увидела, как два дегенерата пристают к девушке»?
— «Я», конечно, — согласилась Манька.
— И получается, что нет ни одного свидетеля. Лжецы и обманщики. Хуже, объединившиеся родственники, которые расставляли сети людям, улавливая их и выманивая имущество.
Хорош народ, который повелся словами шизофреника, и чернит другого такого же на всяком месте. Это ж в психбольницу надо упрятать весь народ, который в вымазан дерьмом с головы до пят. И вот такой больной народ миллионами убивает людей, которые слушают Бога, поднимая знания нечеловеческие, внезапно понимая ужас, который сеет Сын Человеческий, когда становится человеку вместо Господа, обращаясь к нему из среды его самого.
Заметь, свидетельство написано в третьем лице, тогда как слова Йеси всегда от первого лица! Кто как не автор мог бы поднять себя на такую высоту? Как оказалось, автор легко повторил мои слова от своего имени, и получилось, что истина повернулась на сто восемьдесят градусов. Только его пощупать можно, а я объект несколько удаленный.
Исполняйте волю, а какую?
И тогда уже под вопросом само существование Йеси, который вдруг становится до неприличия приятным и лакомым персонажем, который закрывает одних, обрекая их на беспросветное существование, уделом которого становится служение вампиру, выдавливая Бога Живого из жизни людей, превращая его в мифический персонаж, которому на земле нет места. А герои, которые обнаруживают незавидное терпение и святотатство, умирают один за другим не своей смертью. И поднимает других, в общем-то, мифические персонажи, узаконивая их существование. И ни миллионы сгоревших заживо, ни миллионы похороненных заживо, ни нищета, ни голод, ни болезни не могут образумить народ, который решил стать мертвечиной.
Глубокое зомбирование у людей или потоп продолжается до сего дня?
Любить можно одного Бога, все другие или на посылках, или помощники, и как бы уже не Боги, но Боги. И поскольку вампиры, не стесняясь, рубили людям головы, люди, как им казалось, выбирают меньшее для себя зло. Спасители, в качестве посредников, оказались очень удобными: пришел, поплакал, получил индульгенцию…