А потом Олег увидел, что в палатке — ещё один человек, тоже мальчишка. Не Хирст (Хирст вообще сейчас казался сном — был ли на самом деле?), хотя и чем-то похожий, пусть и младше. Мальчишка сидел на раскладном стуле и читал какую-то книжку, Олег не видел обложки. Серо-зелёную рубашку перечёркивали смешно выглядевшие подтяжки, поддерживавшие подшитые кожей штаны того же цвета, только с чёрным узором по шву ниже карманов. Коричневые сапоги с белым отворотом были в пыли, на них поблёскивали шпоры. Со спинки стула свисала куртка с нашивками. На полу стоял длинный горн на витом шнуре. С горна свисало кепи — низкое, с бело-алым султаном.

Олег рассматривал мальчишку на стуле около полуминуты, удивляясь, как никто не заметил, что он проснулся. А потом, подчиняясь какому-то наитию, окликнул:

— Игорь.

Мальчишка быстро поднял голову. На звук голоса Олега повернулись и все остальные, но Олег сейчас не обращал на друзей (и даже второго незнакомого пацана, младшего) внимания. Он повторил:

— Игорь Марков?

— Да, — кивнул горнист. И встал, аккуратно положив книгу на стул. — Я Игорь.

— Значит, ты на самом деле сын шефа полка.

Олег и Хирст шли по тропинке между склонившими ветви буками. За спиной, в лагере аморийских гусар, горн пропел: «Go-go-go, boys, clean the horses!»[20]

Хирст точным ударом хлыста сбил бледный цветок шиповника. Кивнул:

— Да. Сын шефа полка. Юргил об этом не знал. Я и тебе не сказал, чтобы ты невзначай не выдал. Но ведь и ты не сказал правды.

— Не сказал, — подтвердил Олег. — Конечно, я не егерь. Теперь ты прикажешь арестовать меня и моих друзей?

— Если бы не твои друзья — вряд ли бы я был на свободе, — Хирст понюхал цветок и усмехнулся: — Хорошо быть живым.

— Хорошо, — снова подтвердил Олег.

И подумал, что правда — хорошо.

Артур и Кирилл тогда вычислили становище кочевников по следам. И вернулись в лес ненадолго — подготовиться к ночному налёту. Они собирались на него совершенно спокойно, как будто напасть вдвоём на становище, где одних воинов — больше трёхсот — пустяки.

Когда мальчишки снова выбрались в степь, то буквально натолкнулись на приземлившийся самолёт из авиаразведки 5-го полка. И уже тем же вечером две конных роты обрушились на Юргила, освободив сына шефа полка, барона Хирста ван Доррена, сына эрла Амори, а заодно и покончив с бандитским племенем.

— Четыре месяца назад, — Хирст снова рубанул шиповник, — война ещё шла. Я прибыл в полк. Мы сражались на юго-востоке, брали укрепрайон Сарык-Шан. Я первый раз убил человека. И второй, и третий… Потом устал считать. Они взорвали дамбы, вода из арыков пошла на поля. Кони вязли в грязи, мы сражались по колено в жиже… Кони не шли, выбивались из сил. Плакали. Мы несли на себе пулемёты и горные пушки. Разбили стены… В инженерной пехоте служил суб-лейтенант Гэри Шало. Мы с ним дружили в школе, долго, почти семь лет. Он был немного постарше, попал в армию раньше и я очень радовался, что мы служим вместе… Он был не англианин, рипуар с северо-востока, но всё равно… Их рота вошла внутрь и стала расчищать улицы. Огнемёты, заряды на шестах… Торбаи вышли на вылазку. Гэри прикрывал раненых. Его схватили и прибили к доске, а доску подняли над стеной. Тогда я… — Хирст растёр цветок между пальцами. — Я не помню. Просто мы вошли в форт, а потом мне сказали, что я был впереди. Не помню, правда… А Гэри уже умер. Я не успел, ему отрубили голову… Там мы освободили двух мальчишек. Впечатление было такое, что они помешались. Даже язык почти забыли. Мы от них ничего не могли добиться толком… Ингер стал у нас трубачом, а Дэнни просто… воспитанником… — Хирст остановился и взял Олега за плечо: — Они оттуда же, откуда ты? Ты ведь их искал?

— Да, — Олег кивнул, глядя прямо в немигающие глаза корнета.

— Где ваша родина? — Хирст не сводил глаз с Олега. — На какой звезде?

— Далеко, — Олег улыбнулся. — За временами и мирами…

— За временами и мирами… — мечтательно повторил Хирст. — Значит, есть место, откуда прискакал конь Хенгиста и привёл за собой наших предков? Я читал про это много книжек… А отец смеялся и говорил, что это просто сказки бардов.

Олег не совсем понял, о чём говорит корнет. Но кивнул:

— Да. Есть это место.

Хирст кивнул, как будто только и ждал подтверждения. Потом кивнул снова:

— Друзья — всё, что у нас есть, — сказал он. — Хорошо тому, у кого они не только называются друзьями, но и живут, как друзья… Возвращайтесь к себе. Но знай, Эльга, — Хирст встал прямее. — Знай: если тебе понадобится помощь — найди меня среди этих своих времён и пространств. Я приду и встану стремя в стремя с тобой.

— Спасибо, — искренне ответил Олег.

Хирст кивнул в третий раз. Повернулся на каблуках. И пошёл прочь — не оглядываясь, ровный и негнущийся, как клинок палаша.

Олег долго смотрел вслед гусарскому корнету. А в голове, в мозгу, бился пульс…

Медленно, задумчиво, повернулся Олег — и…

— Подожди, Олег!

Олег обернулся. Игорь нагонял его, подняв руку и придерживая на боку горн.

— Подожди, надо поговорить.

— Что такое? — Олег напрягся, каким-то чутьём поймав напряжённую нотку в голосе Игоря.

— Да нет, ничего… — Марков снял кепи, зажал под мышкой, вытер лоб рукавом. — Просто я не поеду… в смысле, не пойду с вами. Тебе, конечно, офигенное спасибо, ты настоящий мужик. Но я не вернусь.

— Ты что, бредишь? — даже не рассердился, а изумился Олег. Но Игорь покачал головой:

— Послушай… Тебе, конечно, может показаться, что я правда брежу… Только ничего подобного. Я всё обдумал, я долго думал. Мне нечего делать дома. Понимаешь, Олег… — он вздохнул. — Ты можешь сказать, что я чокнутый или урод, но мне там скучно. Не в какой-то конкретно момент, а вообще скучно. Я сколько себя помню, всегда хотел воевать…

— А что, у нас нельзя быть военным? — спросил Олег зло. Он и правда злился на этого мальчишку. Но Игорь помотал головой:

— Ты не понял. Я не просто мечтал быть военным, я мечтал воевать.

— А? — Олег поднял брови. Игорь вздохнул, его серые глаза вдруг заискрились:

— Я… вот когда мы шли в атаку… конь летит, все кричат… выстрелы, а мне не страшно. А когда я затрубил… когда я затрубил… — глаза Игоря заблестели. — А потом они побежали… спины… и мы скачем… — он сбивался, захлебываясь словами. — Они кричали, что нас повяжут и посадят на колья… а детей и женщин возьмут себе… как нас с Данилкой… когда мы… когда нас… в сарай… и кнутом, понимаешь, его, мелкого — кнутом!.. а теперь бежали, как… как стадо… — он махнул рукой: — У меня не получается объяснить, но я не вернусь. Этот мир мой. И война моя. И эти люди — мои старшие друзья, и я буду таким, как они. Я стану полковником, и Его Величество даст мне имение и герб, в котором будет горн. И если даже меня убьют, это будет не зря. И можешь считать меня придурком или маньяком. Вот.