Хобби Чарли Робинсона был автомобиль.

Еще когда был жив отец Чарли, они вдвоем смастерили первую модель из упаковочного ящика и тачечных колес. Отец тогда увлекся не меньше сына и каждый раз, возвращаясь с работы, предлагал Чарли всё новые усовершенствования, которые он придумал по дороге домой. Они возились во дворе с этой моделью до той самой минуты, когда отцу пора было ехать на корабль.

«Ты без меня займись этим и придумай что-нибудь полегче», — сказал он тогда сыну.

С тех пор Чарли сделал около десятка автомобилей из всевозможных материалов: от дерева до консервных банок. И в прошлом году одна из его моделей победила на гонках «табачных ящиков» — под таким шуточным названием в городе ежегодно происходили соревнования самодельных автомобилей.

Ох, как волновался Чарли, когда судьи, осмотрев его машину, сказали, что он может участвовать в гонках! Каждый день он взвешивался — не потолстел ли, не стал ли тяжелее: ведь каждые сто граммов имели теперь значение! Гонки должны были происходить на холме Надежды — пологом, длинном спуске в Верхнем городе. И Чарли несколько раз ходил осматривать всю дистанцию.

Главным его соперником был Мэрфи — ученик технической школы, худосочный малый, года на два старше Чарли. Мэрфи слыл ловкачом среди ребят Восточной окраины: он знал, как через запасный выход пробраться без билета в кино и на стадион, где стрельнуть мячи для бейзбола и как бесплатно проехаться в автобусе до соседнего города Гренджера.

Мэрфи уже курил и потихоньку выпивал в компании взрослых. Отец его был владельцем ремонтной мастерской, поэтому у Мэрфи имелось сколько угодно подходящих материалов, из которых можно было сконструировать автомобиль. Три года подряд он выигрывал гонки и считался непобедимым.

И вдруг появился Чарли Робинсон на легком сигарообразном автомобильчике, и холм Надежды впервые стал свидетелем поражения Мэрфи.

Отдавая Чарли переходящий приз — серебряный жетон с изображением автомобиля, Мэрфи был темнее тучи.

— Я ничего не имел бы против, если бы меня победил белый, — сказал он своим «болельщикам». — А видеть, как похваляется эта черная образина, не могу! Я еще ему покажу!..

Когда Чарли передали эти слова, он не придал им никакого значения. Однако теперь, когда снова приближались майские гонки, он все чаще встречал Мэрфи в Горчичном Раю и почти всегда поблизости от своего дома. Он знал: Мэрфи строит новую модель и снова будет участвовать в состязаниях. Василь Гирич тревожился и уверял, что Мэрфи не зря шляется возле сарая, где стоит их машина.

— Ты его не знаешь, этого парня. Мэрфи на все способен: возьмет и подожжет ночью сарай, — уверял он Чарли.

Но Чарли — сам честный и прямодушный — отмахивался и смеялся:

— Всюду тебе мерещатся подвохи. Просто Мэрфи не терпится поглядеть на нашу «Серебряную свирель». А все-таки придется ему потерпеть до старта…

«Серебряная свирель» — последняя модель Чарли — была почти закончена. На этот раз автомобиль был сконструирован из старых самолетных частей, которые мальчики откопали на «кладбище» вблизи аэродрома. Все — от старого солдатского котелка до резиновой трубки — шло в дело. Чарли унаследовал от отца конструктивные способности, у него были ловкие руки прирожденного механика.

Чем только не наполнял он свой дом и свои карманы! Тут были мышеловки специальной конструкции, и точилки для перьев из ореховой скорлупы, и звуковая сигнализация, от которой чуть не падали в обморок соседки. Мальчик мечтал построить настоящий автомобиль с настоящим мотором. Вот когда можно будет поехать путешествовать, увидеть мир, а не только пыльный, пропахший газолином Стон-Пойнт!

— Тогда мы поедем с тобой к Скалистым горам, погостим у индейцев… — прилаживая руль к «Серебряной свирели», поверял Василю свои мечты Чарли. — Вот подходящая тяга к левому переднему… А потом мы двинемся на Аляску… Надо будет положить ее отмокать в керосин… Там, говорят, можно ездить на оленях…

Василь привык не удивляться причудливым скачкам мыслей Чарли. Сам Василь тоже мечтал путешествовать. Правда, страна, которая его привлекала сильнее всего, лежала за океаном, далеко-далеко от Скалистых гор, но до поры до времени Василь никому не заикался об этой стране. А пока он усердно работал вместе с Чарли над регулировкой колес «Серебряной свирели» и даже иногда приводил для консультации своего отца.

Плотный седоусый Гирич усаживался на корточки перед машиной, копался вместе с ребятами в деталях и увлекался не меньше мальчиков. Вот и сегодня он обещал прийти вечером и принести кусок алюминиевой трубы для руля.

— Напомни отцу о трубе, — сказал Чарли Василю, когда тот уже направлялся к воротам.

Василь кивнул:

— Не беспокойся, он не забудет.

Подошел Джой, на ходу запихивая в папку тетрадки:

— Вместе домой пойдем?

— Нет, — слегка смутился Чарли. — Я… мне надо еще поговорить с мистером Ричардсоном…

Глаза его обежали весь школьный двор, ища кого-то. Вон там, под каштанами, мелькнуло зеленоватое платье.

— Ричи пошел наверх, я его видел, — сказал, желая услужить другу, Джой. — Беги скорее, ты его еще догонишь.

Нечего делать, пришлось Чарли повернуть снова к школе и с деловым видом поспешить наверх.

Джой вдруг насторожился и резко обернулся к Василю:

— Посмотри-ка, что это за компания собралась на бейзбольной площадке? Опять Моль со своим дружком! И скауты с ними! О чем это они там шепчутся? Может, узнали, кто написал это сочинение, а нам не хотят говорить?

— Нет, по-моему, они опять затевают что-то против Робинсона, — сказал Василь. — Вчера весь день шептались, собирались по углам, что-то писали… Принс два раза к ним приходил. А сегодня ко мне подъезжал Лори, говорил, что класс больше не хочет подчиняться негру, что директор относился бы очень мягко к классу, где старостой был бы его сын, что всем это было бы очень выгодно: можно не так зубрить и на экзаменах никто не придирался бы.

— Ну, а ты что? Что ты ему сказал? — мгновенно вспыхнул Джой.

Василь спокойно глянул ему в лицо:

— Я послал его куда следует и на дорогу дал ему хорошую затрещину. И сказал, что мы всегда будем поддерживать Чарли.

— Молодец! — Джой шлепнул друга по спине. — Гляди-ка, они держатся, прямо как заговорщики. Вон, гляди, подозвали девочек и шепчутся с ними…

— Они уверяют, что добьются, чтобы в школе не осталось ни одного цветного, — сказал незаметно подошедший Джон Майнард. — Я сам слышал, как этот южный франт похвалялся, что добьется. И они действительно это сделают, — добавил он меланхолично.

— Эх ты, шляпа! Что ж ты, так и будешь дожидаться, чтобы тебя вышибли из школы только за то, что ты — темнокожий? — вскипел Джой. — Нет, ребята, я сейчас же бегу за Чарли, скажу ему, что и нам нужно собрать весь наш штаб. В случае чего — покажем им себя. Нужно быть наготове, а то от этих парней всего можно ждать… Чарли не тебе чета, Майнард, он будет действовать.

И Джой побежал обратно к школе, крикнув на бегу Василю:

— Подожди меня, я быстро!

В верхнем коридоре у окна Чарли говорил Ричардсону:

— Она сегодня даже плакала, сэр. И все оттого, что у нее нет никаких талантов. Ей так хотелось бы выступить на празднике… Я сказал, что попрошу вас, сэр. Может, для нее найдется роль в живых картинах или еще где-нибудь? Она была бы так счастлива…

— Хорошо, Чарльз, я постараюсь придумать для Мери Смит что-нибудь подходящее, — кивнул Ричи. — А вы уже ходите на репетицию к мисс Вендикс?

— Да, сэр. Она дала мне роль волхва в картине «Поклонение волхвов», — оживился Чарли. — Говорит, что я буду очень хорошо выглядеть в бараньей шкуре и с посохом в руке. Она меня поставила впереди всех, у самых яслей младенца.

— А кто же будет младенцем? — лукаво усмехаясь, спросил Ричи. — Уж не наш ли Лори Миллс?

Чарли расхохотался:

— Лори Миллс? Наш шестифутовый «малютка»? Правда, сэр, Лори — любимец мисс Вендикс, но на этот раз она все-таки взяла маленького братишку Де-Минго. У него замечательная мордочка и глазищи как вишни… Мы только боимся, что, когда откроется занавес, он вдруг возьмет да и заплачет…