— Хватит! — грубо прервал его голос Кента. — Директор, я готов быть его палачом.

— Я против, — резко прервал его Смит. — Послушайте, Мортон, мы не должны убивать кота, даже если он виновен. Это же биологическая сокровищница!

Смит и Кент гневно взглянули друг на друга.

— Мой дорогой Кент, — медленно и внушительно проговорил Смит, — я весьма ценю желание вашего химического отдела засунуть кису в реторты и выявить химический состав его крови и плоти. Но вынужден предупредить вас: вы чересчур спешите. Биологический отдел нуждается в живом организме, а никак не в мертвом. Чувствую, что и физики не отказались бы от возможности заняться им, пока он жив. Так что боюсь, что вы — последний в этой очереди. Смиритесь, пожалуйста, с этой мыслью. Вам он достанется через годик, не раньше.

— Я смотрю на это не с точки зрения ученого, — угрюмо ответил Кент.

— А надо бы с нее, ведь Джарвей мертв и ничто не поможет ему.

— И все же прежде я человек, а уж потом — ученый, — хрипло возразил ему Кент.

— Поддавшись эмоциям, вы готовы разрушить ценнейший образец?

— Я готов уничтожить эту тварь, потому что в ней заключена неведомая опасность. Мы не можем больше рисковать людьми.

Спорящих остановил Мортон. Он задумчиво сказал:

— Корита, я склонен принять вашу теорию в качестве рабочей гипотезы, но у меня возник один вопрос. Возможно ли, чтобы здешняя культура была более поздней, чем культура нашей всегалактической системы?

— Вполне вероятно, — ответил Корита. — Кот, по-видимому, представляет культуру середины десятой цивилизации этой планеты, в то время как наша, насколько известно, проходит восьмой виток цивилизации Земли. При этом каждая из десяти цивилизаций планеты должна была заново возникать на обломках предыдущей.

— В таком случае наш кот не имеет никакого понятия о наших подозрениях?

— Нет, для него это было бы откровением.

Коммуникатор донес беспощадный смешок Мортона и его приговор:

— Ваше желание исполнено, Смит. Мы даруем коту жизнь. А если произойдет что-то фатальное, то теперь, когда мы с ним познакомились, виною тому будет наша беззаботность. Нельзя, конечно, исключить, что мы ошибаемся. Мне, так же как и Зайделю, показалось, что зверь был все время на виду. Так что наши подозрения, возможно, совершенно напрасны. Ведь на планете могут существовать и другие опасные животные. — Он резко переменил тему разговора: — Кент, что вы думаете делать с телом Джарвея?

— Не будем спешить с его похоронами, — с горечью отозвался главный химик. — Проклятый кот что-то хотел извлечь из его тела. Похоже, он ничем не воспользовался, но вполне вероятно, что мы чего-то не заметили. Я собираюсь выяснить, что именно, и тем самым пригвоздить его к стенке, чтобы вы убедились в его вине.

Вернувшись на корабль, Эллиот Гроувнор поспешил в свой отдел. Табличка на двери гласила: «Отдел некзиализма». За дверью находились пять комнат общей площадью сорок футов на восемьдесят. В них были установлены все те машины и аппараты, которые потребовал у правительства Центр некзиализма, так что в помещениях было довольно тесно. Закрыв за собой дверь, Гроувнор оказался наедине с собой.

Поудобнее устроившись за столом, он принялся за письменное сообщение директору Мортону. Он проанализировал возможное физическое строение кошкоподобного обитателя этой холодной, заброшенной планеты и особо подчеркнул, что такое зрелое чудовище нельзя рассматривать просто как биологическую сокровищницу. Такой подход опасен, так как позволяет людям забыть, что существо может иметь свои собственные побуждения и желания, в основе которых лежит чуждое человеку мировосприятие. «У нас есть достаточное количество доказательств, — диктовал он в магнитофон, — чтобы сделать, как мы, некзиалисты, это называем, „Заявление руководству“».

Он просидел над заявлением несколько часов и отнес запись в отдел стенографии с требованием немедленно сделать копии. Как руководителю отдела ему было обеспечено немедленное обслуживание. Через два часа он передал отчет в канцелярию Мортона. Помощник вручил ему расписку. Уверенный в том, что сделал все, что от него зависело, он отправился в столовую. На его вопрос «где кот», официант ответил, что скорее всего зверь находится наверху, в библиотеке.

Гроувнор отправился туда и целый час просидел в библиотеке, наблюдая за животным. Все это время кот лежал, распластавшись на мягком ковре, ни разу не переменив положения.

Неожиданно двери в библиотеку распахнулись и вошли двое с большой чашей в руках. Следом за ними появился Кент. Глаза химика лихорадочно блестели. Он остановился посреди комнаты и сказал усталым, охрипшим голосом:

— Я хочу, чтобы все это видели.

Хотя он обращался ко всем присутствующим, но прежде всего имел в виду группу ученых, которые сидели в отдалении. Гроувнор поднялся и заглянул в чашу. В ней была какая-то бурая смесь.

Биолог Смит тоже встал со своего места.

— Минутку, Кент. В другое время я не стал бы подвергать сомнению ваши действия. Но вы выглядите совсем больным, вы переутомились. У вас есть разрешение Мортона на проведение эксперимента?

Кент медленно обернулся. И Гроувнор, уже севший на место, увидел, что слова Смита не вполне отражают состояние химика. Вокруг глаз у него были черные круги, щеки его ввалились. Однако Кент ответил:

— Я приглашал его прийти сюда, — ответил он, — но Мортон отказался присутствовать при эксперименте. Он считает, что, если подопытное существо охотно сделает то, что я хочу, это не причинит ему вреда.

— А что у вас там? — поинтересовался Смит.

— Мне удалось обнаружить вещество, которого недостает в останках Джарвея, — сказал Кент, — Это калий. Его осталось всего от двух третей до трех четвертей от нормы. Вам известно, что калий во взаимодействии с большой молекулой протеина является основой энергетического заряда всей клетки. Словом, это основа жизни. Обычно после наступления смерти калий высвобождается и устремляется в кровяной поток, тем самым отравляя его. Я установил, что часть калия из клеток тела Джарвея исчезла, но в кровь не попала. Полная картина пока непонятна, но я намерен ее прояснить.

— Ну а все-таки, что в этой чаше? — спросил кто-то.

Присутствующие, отложив книги и журналы, с интересом наблюдали за происходящим.

— Живые клетки, содержащие в суспензии калий. Как вам известно, мы можем их синтезировать. Возможно, чудовище отказалось от пищи за завтраком именно потому, что в еде не содержалось калия в привычном для него состоянии. Моя идея заключается в том, что он почувствует запах или еще там что-то…

— Мне кажется, он воспринимает вибрации, — медленно растягивая слова, вступил в разговор Гурли. — Иногда, когда он шевелил своими усиками, моя аппаратура фиксировала очень сильные помехи. Насколько я могу судить, он работает ими то на высоких, то на низких частотах. Похоже, он сам контролирует эти вибрации. Но частотные модуляции возникают не просто от движений усиков…

Кент с явным нетерпением ждал, когда Гурли закончит свою речь.

— Ну хорошо, он чувствует вибрации, — вступил он в разговор. — И что же, по-вашему, это должно оправдывать его действия? — И уже менее сурово он обратился к биологу: — Что вы думаете об этом, Смит?

— В вашем плане содержатся три ошибочных посыла, — ответил тот. — Во-первых, вы склонны рассматривать его всего лишь как животное. Во-вторых, вы забыли, что, полакомившись Джарвеем, он может быть сыт — если, конечно, он его ел. И еще вам представляется, что он вас ни в чем не заподозрит. Так поставьте чашу на пол. Посмотрим, как он на это отреагирует.

Эксперимент Кента был достаточно обоснован, хотя и вызывал сомнения. Существо уже проявило способность жестко реагировать на неожиданные ситуации. Его поведение в закрытом лифте нельзя было недооценивать. Это было мнение Гроувнора.

Керл уставился немигающим взглядом на тех, кто поставил перед ним чашу. Они тут же отошли, а Кент выступил вперед. Керл узнал в нем того, который утром вытащил оружие. Он посмотрел на двуногого, потом переключил свое внимание на чашу. Его усики учуяли волнующее излучение идов. Оно было очень слабым, таким слабым, что он его и не заметил бы, если бы заведомо не сосредоточился на его источнике. Иды содержались в жидкости в такой концентрации, что были для Керла почти бесполезны. Но все же вибрация была, и достаточно сильная, чтобы объяснить ему происходящее. Керл с рыком поднялся на ноги. Он схватил чашу присоском одного из согнутых щупалец и выплеснул ее содержимое прямо в лицо Кенту, с криком отпрянувшему назад.