– Квазимодо, как ты можешь?! – ужаснулся фуа. – Она госпожа, она прекрасна…
– Видали мы ледей и получше.
– Прекрасней ланон-ши никого не бывает, – прошептал ныряльщик. Глаза его снова нездорово засияли.
– Сейчас опять врежу, – предупредил Квазимодо. – А потом кастрирую. Смачная девка эта леди Атра. Только я, и вправду видывал настоящих леди. Не в сиськах счастье, дурак ты перепончатый. Да и не ланон-ши здешняя госпожа.
– Она прекрасна, – зачарованно пролепетал фуа.
– Красивая, – согласился вор. – Только если бы ты поменьше жрал всякого дерьма травленого, сам бы сообразил. Не ланон-ши она.
– Она как звезда. Она так пахнет. Если захочет – пусть пьет мою кровь до смерти. Я только счастлив буду. – Ныряльщик снова начал дрожать.
– Не знаю, как насчет крови, но вот на твою требуху ее лорд полюбоваться пожелал. Ты что, не понял, дубина морская? Люди они. Колдуны вроде тех, что мертвяков поднимают. – Квазимодо напрягся и вспомнил: – Некроманты они, вот!
– Мы же еще живые.
– Ну, это они поправят. Вон тут рядом один сидит – не поймешь кто, – руки и ноги как таракану пообрывали. Едва ползает.
– Не может она, – запротестовал фуа. – Она нежная, как дитя. Как волны в штиль над желтым песком. Она прекрасна. О, ланон-ши…
– Куда тебя опять понесло? – разозлился вор. – Не кровососка она, креветка ты зачуханная, островная. На руку свою посмотри. Сколько пальцев? А у нее пять, как у меня. Где это видано, чтобы у дарков людские руки были? А еще у нее должны быть глаза змеиные, голос едва слышный и когти. А у этой твари сисястой разве что когти имеются, да и то, по-моему, прилепленные. От мертвяка, должно быть, взяты – вон какие синие. Еще ланон-ши яркого света не любят. А здесь светильников запалили как на праздник. Видать, не видит твоя «прекрасная» в темноте ни хрена.
– Ты откуда знаешь? – жалобно прошептал фуа. – Может, это для лорда зажигают?
– Что для лорда, что для леди, мне один хрен. Человек ланон-ши нутром чует.
– Я тоже… нутром, – прошептал фуа.
Квазимодо хмыкнул:
– Я не только то «нутро» имел в виду. Увидишь истинную ланон-ши – поймешь. Ты скажи, пиявка приморская, ты воду пил?
– Я только два глотка. Не могу я без воды.
– Хлебальник бы тебе разбить, чтобы кровью умылся, – с тоской сказал вор. – Сиди, жди. Пить начнешь – утоплю в твоей же миске.
– Не ходи, поймают.
– Пусть лучше поймают. Может, убьют сразу. Что-то слова твоей красавицы меня сильно напугали…
Ни в эту, ни в следующую ночь Квазимодо не поймали. Вор шнырял по спящему крылу замка, чувствуя себя в длинных переходах и путанице лестниц почти как дома. Самым опасным по-прежнему оставался момент выхода из подвалов. Часовые несли свою службу бдительно. Напрямую во внутренний двор Квазимодо попасть так и не смог. Зато путь наверх был практически свободен. Многие комнаты оставались пустыми и заброшенными, некоторые даже не запирались. Впрочем, вор приноровился пользоваться отмычкой и почти не испытывал проблем с однотипными замками. Особой добычи ночные прогулки не принесли. Квазимодо обзавелся двумя старыми ножами и довольно длинным и ржавым кухонным тесаком. Спрятал в одной из пустых комнат поношенные просторные штаны и дырявый плащ. В таком наряде сойти за нищего было бы вполне возможно, но вор знал, что добыча вряд ли пригодиться – выйти не только из замка, но даже из этого крыла по-прежнему представлялось задачей нереальной. Оба выхода, как и дверь тюремной кухни, постоянно охраняли тройные посты. Патрули были и во дворе – Квазимодо, выглядывая сквозь узкие зарешеченные окна-бойницы, почти всегда видел солдат.
Выбраться на крышу тоже не удалось. Галерея, ведущая на замковую стену, бдительно охранялась. Вор собрал несколько кусков веревок. Можно было бы рискнуть и попытаться проскочить на верхнюю галерею. Но что дальше? Попробовать спуститься во двор прямо в руки патрулю? Но если даже окажешься во дворе, то как добраться до внешней стены? А дальше? Если будет сказочно везти, доберешься до города. А там… Тебя, такого «неприметного», неужто никто не выдаст?
Впрочем, добраться даже до внешних стен замка нечего было и мечтать. Разве что сама фальшивая ланон-ши тебя проводит.
Подниматься в господские покои Квазимодо не решился. Отпер дверь, поднялся по лестнице до следующей двери. В замочную скважину был виден коридор с ковром на полу, сплошь увешенные гобеленами стены. Вор слушал далекий, едва различимый звук, от которого стыла кровь. Пытки Квазимодо наблюдал не раз. Что уж, жизнь есть жизнь – в Объединенном Флоте умели добиваться быстрой правды. Ну или нужной лжи.
Здесь кричали страшнее. Непрерывно, видать, вопросов никто не задавал. Здешние лорды умеют развлечься по ночам в своих покоях. Неспешно, с чувством. Из «человечьей» части подвала постоянно уводили по двое, по трое. Назад никто не возвращался. Теперь Квазимодо благодарил богов за то, что попал в другую часть подвала. Никто не беспокоит, матрацы мягкие. Пей водичку, жри от пуза, дожидайся судьбы. Проклятие!
С водой Квазимодо разобрался. Под лестницей у кухни проходил водосток. Капало из щели между камнями не то чтобы щедро, но за день набиралось ведро. После раздачи еды Квазимодо менял в мисках воду. Ныр-водохлеб ныл, что от жажды помирает, но от водички с зельем все-таки воздерживался. В мозгах Лягушки помаленьку наступил относительный порядок, но вора это не слишком радовало. Выхода нет. Рано или поздно, но и за вами обоими пожалуют. И то счастье, что пока у лорда Дагда руки до изучения жабр и трахей не доходят.
Время уходило. Квазимодо сегодня чувствовал это особенно остро. Ощущение опять же из того подкожного набора, что позволяет одинокому вору выживать день за днем. Квазимодо ждал ужина, потом можно идти на очередную, скорее всего уже последнюю разведку. Дальше дожидаться нечего – лучше рискнуть. Брать с собой Ныра или нет? Под ногами ведь будет путаться, лягушка бестолковая. Не готов фуа к бегству по замку и городу. С другой стороны, у тебя и у самого шансов почти никаких, а вместе на жало арбир садиться веселее.
Так и не придя ни к какому выводу, Квазимодо принялся обдумывать другую проблему. Какой все-таки путь предпочесть? По крыше, рискуя свернуть шею, или положиться на удачу и проскользнуть к внешней стене по двору? Наглость – второе счастье. Тебя она частенько выручала.
Неоправданный риск одноглазый парень страшно не любил. Это только в байках фартовым ворам на каждом шагу помогает удача. С бестолковыми людьми эта ветреная девка дружит один миг. И ее услуги за пару монет не купишь.
Вот дерьмо. И рисковать нельзя, и тянуть дольше невозможно. Стоило закрыть глаза, и появлялась улыбка леди Атры. Вот же змея сладкая – ротик маленький, пухлый, локоны что шелк своевольный, бедра сквозь разрезы платья так и лоснятся. Шлюха сиятельная. Пахнет лакомо, остро – мозги без всякой «водички» дуреют. Что у нее за духи? За стоимость десятка флаконов таких благовоний в Глоре можно торговый дом открыть.
А ресницы какие дивные. Каждый взмах как лезвием по душе.
Квазимодо замычал и подтянул колени к груди. Приступы возбуждения мучили хуже лихорадки. Где ж это видано – так по бабе гладкой изнывать? Мозги у тебя размягчели – только о попке, обернутой тряпкой дорогой, и думаешь. Выберешься – в жизни к шлюхам не подойдешь.
Да разве она шлюха? Она такими, как ты, в кости играет. По десятку за раз на кон ставит. Убийца она, убийца. Палачка синеглазая, стерва кровавая. Что ты о ней думаешь? Ведь убьет она тебя, убьет и смеяться будет. Что ты о лорде Дагда не поразмыслишь? Неужто не пугают науки его лекарские, живодерские?
Квазимодо ничего не мог с собой поделать. Горела щека там, где ее касались пальчики с синими ногтями. Жар пробегал по всему телу, и становилось сладко-гадостно.
Ох, хорошо, Ныр не видит тебя, такого хладнокровного.
Шум Квазимодо удивил. Для ужина вроде рановато. Возня, громкие голоса у входа. Потом кто-то истошно завизжал. Квазимодо на всякий случай свернулся на матраце, обхватил колени руками – в такой позе проводили время большинство обитателей камер. Даже бедняга Кургузый пытался свернуться в клубок, обхватывая короткими верхними обрубками нижние.
