— Я считала Джеральда мужем. После этого мы почти не разговаривали. Это был конец.

Они поднялись на холм Пинция — отсюда, по словам Сэма, город особенно красив на закате. Купол Святого Петра таял в сгущавшихся сумерках, колокола звонили к вечерне. Наконец небо сделалось из алого фиолетовым, и Сэм с Урсулой стали спускаться, задержавшись, только чтобы полюбоваться сквозь решетку старинным садом.

— Дай мне руку, — попросил Сэм, когда они шли вниз.

— Я уже слишком стара для этого.

— Пожалуйста!

Она взяла его за руку, и Сэм принялся рассказывать, что Велизарий не стал отстраивать этот участок оборонительной стены Аврелиана вала, поскольку римляне уверяли, что сам святой Петр защитит это место от любого врага. Перед ними, тоже держась за руки, шли юноша и девушка. Юноша оглянулся через плечо, и его смуглое красивое лицо показалось Урсуле похожим на лицо Фабиана. Да, он почти двойник Лернера — двенадцать лет назад.

Хоуп привезла Фабиана с собой в Ланди-Вью-Хаус в декабре, как только закончился семестр в Кембридже, где они познакомились. Как раз к ее восемнадцатилетию выходил роман «Впроголодь». Лернеру исполнилось восемнадцать в июне.

Как хорошо Урсула помнила этот день. Джеральд уже нервничал, расхаживая взад-вперед по дому, и тут в замке заскрежетал ключ. Хоуп задержалась на полчаса, по мнению отца, — сама она не уточнила, когда приедет. И наконец — ключ поворачивается в замке, и Хоуп кричит:

— Папочка!

Как раз тогда она начала носить огромные шляпы и вернулась с первым приобретением — черным бархатным гнездом. Швырнув его на диван, Хоуп бросилась в объятия отца. Пожав руку Фабиану, Урсула стала ждать, когда отец и дочь закончат обниматься.

— Это Фабиан, — спохватилась Хоуп.

Джеральд глянул на юношу и поспешил спрятать недовольство, вспыхнувшее в его глазах. Урсула заметила это позднее, когда Джеральд, полагая, что никто не увидит или, по крайней мере, ничего не заподозрит, пристально разглядывал Фабиана. На мгновение лицо Джеральда преобразилось, взгляд потемнел, он стиснул губы, словно сдерживая невольную дрожь. Наконец взял себя в руки, выпрямился и улыбнулся.

Урсула непроизвольно сжала руку Сэма и заглянула ему в глаза.

— Десять тысяч лир за твои мысли!

— Вспомнила поклонника дочери. Этот молодой человек на него похож

— Нечего думать о других мужчинах, — проворчал Сэм. — Лучше думай обо мне.

Сара долго лежала в темноте, но не могла уснуть. Вновь накатилось беспросветное отчаяние, как после смерти отца, только сейчас она не понимала, отчего так несчастна. Дело не в Джейсоне Тэйге — он, конечно, идиот и все понял неправильно, но он не хотел ее изнасиловать. Просто вскрылись старые раны: отец умер, он не вернется, не поможет.

Будь он жив, Сара поехала бы к нему, кинулась в его объятия, он бы поговорил с ней, утешил. Правда, есть еще один человек, который может ее поддержать, обнять, поцеловать, сказать, что все обойдется. Но едва женщина подумала о нем, как обозвала себя дурой. Его имя первым приходило в голову, но обращаться к нему стоит в последнюю очередь. Их отношения с Адамом Фоли строились на взаимном соперничестве и грубости. Нежности от него не дождешься.

Позвонить ему? Сара вздрогнула. Казалось бы, близкому человеку можно звонить в любое время дня и ночи, чтобы облегчить душу, но в ее жизни таким человеком был только отец. Ни друзей, ни любимого. Почему-то ее притягивала только грубость и сила — полная противоположность любви, которую давал отец. Но об этом Сара думать не хотела — слишком больно. Тогда она вспомнила Адама и секс с ним, от которого получила хоть какое-то ответное удовольствие, и в конце концов уснула.

Прошло две недели. Саре пришлось заниматься делами, с которыми прежде справлялся Джейсон, — она больше не хотела обращаться к нему. Сара отослала парню чек, последний, как она решила, без каких-либо объяснений, и самолично принялась за поиски Стивена Райана. Найти его было нетрудно — дядя значился в телефонном справочнике Плимута, указанная улица располагалась в районе Матли. Сара практически не ориентировалась в Плимуте, но это сообразила.

Позвонить Стивену Райану — не то что Джону Джорджу Кэндлессу. Тогда Сара еще ничего не понимала, ей казалось, она знает, кто такой Джеральд. К тому же Стивен — ее родной дядя. Не может же она просто снять трубку, набрать номер и представиться его племянницей. Она решила написать письмо. Промучившись, Сара наконец закончила и — скомкала лист, выкинула его и написала коротко и ясно:

«Дорогой мистер Райан, по всей вероятности, я ваша племянница, дочь вашего пропавшего брата Джона. Я пишу о нем книгу. Можно приехать поговорить с вами?»

И только бросив письмо в почтовый ящик, сообразила, что не упомянула о смерти отца.

23

О родстве Луиза Мэнли говорила: нечего радоваться, что кровь не водица. В воде хотя бы не бывает тромбов.

«Глаз на закате»

В ответ Сара получила письмо, адресованное миссис С. Кэндлесс: «Дорогая миссис Кэндлесс…» Такое обращение сперва удивило Сару, но она быстро сообразила, что, по мнению дяди, ее девичья фамилия тоже Райан, а Кэндлесс она по мужу. Стивен писал, что счастлив будет с ней познакомиться — после пяти вечера он дома. Хотя Сара ничего не спрашивала, Стивен рассказал о себе.

Он овдовел четыре года назад. Трое детей давно выросли, переженились и обзавелись внуками. Сын остался в Плимуте, одна дочь переселилась в Корнуолл, другая — в Йорк. Стивен преподавал в школе, в апреле ему исполнилось шестьдесят, и он рассчитывал проработать еще пять лет, до пенсии. Упоминание о книге заинтересовало Стивена, поскольку и сам он написал две: одну — о прогулках в Дартмуре, а другую — в форме дневника пастора, проводящего лето в Дорсете и разыскивающего окаменелости. Если миссис Кэндлесс решит его навестить, она может оставить сообщение на автоответчике — днем мистер Райан на работе.

Саре показалось, что Стивен боится этой встречи — стесняется, даже не хочет говорить по телефону, пока не увидит ее своими глазами и не поймет, что она за человек. А может быть, ей кажется, и дядя просто привык к подобным формулировкам. В любом случае, такая сдержанность ее устраивала. В одиннадцать утра, когда Стивен наверняка был на работе, Сара набрала номер и оставила сообщение, что заглянет во второй половине дня в пятницу.

В субботу в Барнстепл приезжает Адам Фоли.

Высокий каменный монумент на холме, словно перст, вздымавшийся в небо, подсказал, что Сара въезжает в Девон. Она немного успокоилась. Дорога показалась ей слишком долгой.

От Джейсона Тэйга — ни слова. Сара, собственно, ничего и не ожидала, но его молчание все равно ее злило. Мог бы написать, подтвердить получение чека. Не умер бы, если бы извинился. Но чего ждать от человека из такой семьи? Ее отец был снобом и воспитал Сару в таком же духе. И меняться она не собиралась.

Джоан Тэйг она вспоминала с содроганием. Слава богу, эта женщина не приходится ей теткой. Зато теперь менее чем в двадцати милях ее ждал дядя, который мог оказаться не лучше. Она проехала вдоль побережья и через Доулиш. Начинало темнеть. Уже декабрь, через неделю ей исполнится тридцать два, через две недели — самый короткий день в году, а там и Рождество. Первый день рождения без отца, первое Рождество, которое она не ждет с радостным предвкушением. На праздники она не поедет домой, это точно. И Хоуп тоже. А где проведет Рождество Адам?

После пяти она въехала в Плимут. В городе горели все огни, супермаркет «Сейнсбери» с крышей в форме парусов казался флотом белых каравелл. Она свернула направо, в район Матли, припарковалась возле тротуара, где не было желтой запретительной полосы, выключила зажигание и посмотрела в зеркало. А потом сделала то, чего никогда раньше не делала, — припудрила нос и подкрасила губы, как старуха, как бабушка Вик. Слегка пригладила волосы, провела влажным пальцем под каждым глазом, убирая лишнюю тушь.

И все это — ради старого школьного учителя. Похоже, она сходит с ума. Если сравнить ее ДНК с ДНК Стивена Райана, обнаружится заметное сходство. Такое же, как с отцом, размышляла она, или нет? Его дети, у которых есть уже собственные дети, приходятся ей кузеном и кузинами. Она могла столкнуться с ними на улице в Фоуи или Труро и ничего не заподозрить. Вторая дочь живет в Йорке — там Сара писала несколько глав диссертации. Она могла каждый день проходить мимо двоюродной сестры, встречаться с ней взглядами, замечать даже, что женщина отдаленно похожа на нее.