– Марсия, я… Я прошу меня извинить, я только ваше время зря трачу, но… Я не понимаю ни слова, я слишком волнуюсь и, наверное, вообще никуда не гожусь.

Марсия восприняла мои слова так, как будто ничего другого и не ожидала от меня услышать. Она кивнула, взяла с подноса как раз вошедшей секретарши чашку с чаем, не спрашивая, высыпала туда пару пакетиков сахара, размешала и протянула мне.

– Все в порядке, Лиз. Выпейте это, вам станет легче. И расскажите, что именно вас волнует. Я думаю, мы сумеем все решить.

Отхлебнув чай, который и впрямь обладал успокоительным действием, я рассказала Марсии о том, что Ник отказался обсуждать продажу дома и что я, не поставив его в известность, получила под дом кредит.

– Но в этом нет ничего страшного, – кивнула Марсия. – Кредитная линия под стоимость чистого от залогов дома – это ваше право. Кроме того, вы не сделали ничего, что бы могло повлечь возражения со стороны закона. Ведь на заявлении с просьбой о кредите стоит подпись вашего мужа. Значит, все в порядке. А в ситуации, когда другая сторона отказывается разделить собственность путем продажи, я бы сказала, что это вообще единственный возможный путь. Более того, это единственный способ вынудить противную сторону к продаже. Вы понимаете, что, когда вы будете пользоваться деньгами с кредита, все процентные выплаты будут приходить на адрес заложенного дома? И, поскольку дом общий, оплачивать их придется вашему мужу? И это, в принципе, должно очень быстро изменить его точку зрения на продажу.

– Да, это я понимаю. Наверное, если бы это было не так, мне не удалось бы получить кредит так быстро. Но меня волнует, как бы сказать… человеческая сторона вопроса. Мой муж не знает о кредите, а дом ведь совместная собственность, а я ему даже не сказала ничего. Мне все время кажется, что я его обманула.

– Нисколько. Ведь это он сам заполнил заявление о кредите. Вы только не дали ему обмануть себя. Строго говоря, вы вообще почти ничего пока не сделали. И потом – проценты по кредиту начинают считаться с того момента, когда деньги оттуда потрачены, а пока их не трогают, и выплат-то никаких нет. Раз банк предложил открыть вам кредитную линию, значит, с вашей стороны все абсолютно чисто, иначе бы вам отказали. Банк ведь все проверяет, ему не нужны неприятности.

– Банк открыл мне кредит на два миллиона, это больше, чем половина цены, которую мне назвал риэлтер.

– Это несущественно. У банка свои оценщики. Значит, они просто оценивают ваш дом дороже, чем риэлтер. Это вполне понятно, банк ведь на самом деле хочет дать вам кредит, и ему выгодно, чтобы ваша залоговая собственность была дороже. Но вам это тоже выгодно, вы понимаете, Лиз? В той ситуации, которая сложилась на данный момент, это просто ваша страховка, запас, накопления на черный день, понимаете? Ну, и немножко способ давления. Вот у вас в руках бумаги, там это изложено черным по белому. Половина стоимости дома. Накопления. Алименты. Все в рамках закона, и уверяю вас, Лиз, что вы еще обходитесь с ним исключительно мягко, если учитывать, что именно вы являетесь пострадавшей стороной. Если бы у вас, скажем, были маленькие дети, то вы бы легко могли получить весь дом. Я бы и сейчас за него поборолась, но, если вы считаете свою часть достаточной… Кроме того, вы не обязаны сами добиваться, чтобы ваш муж одобрил это соглашение. Оно будет отослано ему с уведомлением о вручении, и как только он распишется в получении, автоматически пойдет исчисляться срок, в течение которого он имеет право что-то оспорить. Тогда он или начнет встречный процесс, и мы будем это обсуждать с его адвокатом, или же согласится на ваши условия, и тогда вы…

Я перебила ее.

– Но, Марсия, вы же сами сказали, что дети не имеют отношения… А почему тогда алименты?

– Вы не работаете и не работали. Вы женаты более десяти лет. По законам нашего штата и по федеральным законам тоже, он обязан, расставаясь с вами, обеспечить вам тот же уровень жизни, который вы вели в браке последние пять лет. Кстати, какую цифру мы с вами поставим в этом месте? Десять тысяч в месяц?

В испуге я замахала руками.

– Что вы, что вы. Это почти весь наш месячный доход. Нет, мне столько не нужно, тем более, еще этот дом… Я думаю, тысячи три…

– Вы абсолютно неправы, Лиз. Он же наверняка будет оспаривать алименты. Я почти не встречала случаев, чтобы этого не происходило. Просите больше, получите столько, сколько нужно. Ну, пишем десять.

– Нет, это все равно слишком. Давайте напишем шесть. На самом деле, Марсия, мне ведь столько не нужно, я одна… Если мальчик будет обеспечен… Там ведь есть пункт об оплате его обучения?

– Это в любом случае оговаривается отдельно, – кивнула Марсия.

– Ну вот. Это самое главное. А я проживу. Я бы могла и сама…

– Я поняла. Предоставьте это мне. Что-нибудь еще?

– Да нет… Впрочем, может быть, еще акции?

Марсия сделала стойку.

– Какие акции?

– Ну, мой пакет акций в фирме мужа. Двадцать процентов. Они записаны на меня давным-давно, я их и не касаюсь, муж все делает сам, а я просто каждый год оформляю на него доверенность на управление.

– Так. Это очень интересно. Лиз, вы не помните, когда истекает срок последней доверенности?

– Точно не помню, но я могу дома посмотреть. Месяца два, три…

– А сколько партнеров в фирме вашего мужа? И как распределены остальные акции?

– Два. Ну, если без меня. Он и его компаньон. И все остальное поровну, по сорок процентов каждому.

– В таком случае, Лиз, вы должны понимать, что ваши двадцать процентов являются определяющими в смысле составления контрольного пакета акций. То есть пока ваш муж распоряжается вашим пакетом, именно он, грубо говоря, принимает все решения относительно политики фирмы.

– Конечно, Марсия, я это понимаю. Собственно, именно поэтому муж и выторговал для меня эти двадцать процентов в самом начале. Я только не вижу, что конкретно для меня за этим стоит.

– За этим стоят ваши деньги, Лиз. Ну, или, по крайней мере, дополнительный, но очень сильный способ воздействия на вашего мужа в смысле принятия им решений относительно условий вашего разделения. Имейте это в виду. Вообще, Лиз, чем больше я углубляюсь в ваше дело, тем больше оно мне нравится. Просто образцово-показательный процесс, одно удовольствие работать. Итак, продолжим…

Через два часа я вышла из адвокатской конторы в гораздо более бодром состоянии духа. Я полноправный американский гражданин, и мои права должны соблюдаться в любом случае, пока я сама не попираю чужих прав и не нарушаю законов. Что же касается мужа, то мои действия не приносят ему никакого ущерба, во всяком случае морального, так как это он первый нарушил супружеские соглашения и должен понести штрафные финансовые санкции, предусмотренные…

В общем, все это было, конечно, правильно, хотя мне и казалось, что как-то слегка не про нас. Это же мы, я и Ник, живые обычные люди, а не ходячие циркуляры американского кодекса. Впрочем, осознание того, что ты находишься под защитой закона, в значительной мере укрепляет моральный дух.

Времени было три часа. Домой идти не хотелось. Я зашла в ближайшее кафе и заказала дежурный ланч. Мне принесли какую-то еду на тарелке, я съела немного, совершенно не чувствуя вкуса, расплатилась и вышла. Села в машину и медленно поехала, сама не очень зная куда.

Я не помню, как именно и куда я ехала, помню только, что на одном из мостов – в Бостоне много мостов, высоких дорожных развязок, парящих одна над другой и заворачивающихся в огромные воздушные белые дуги, – я, разогнавшись, вдруг почувствовала, что лечу, что ухожу куда-то в высоту по гибкой параболе, и что стоит мне вот сейчас только закрыть глаза, отпустить чуть-чуть руль, немного сильнее нажать ногой на газ, и я воспарю, уйду прямо в это открытое небо, и мне будет там так легко и хорошо…

Я затрясла головой, крепче сжала руль и сняла ногу с педали газа. Нет уж. Не дождетесь!

Что-то, наверное, все же вело меня куда надо, потому что спустя полчаса я с легким удивлением обнаружила, что еду по хайвэю, ведущему в Рокпорт. Это небольшой городишко на самом берегу океана, очень красивый, его обожают туристы, его улицы сплошь застроены художественными галереями, а в его маленьких ресторанчиках готовят самых вкусных на свете лобстеров, потому что их только что выловили из воды. Мы с Ником тоже иногда выбирались туда на выходных, гуляли по скользким камням и покупали у рыбаков свежую рыбу.