– Самое странное, знаете ли, в том, что я сам об этом подумал буквально сегодня утром. Как-то неожиданно пришла мысль.

– Ну, вот и чудесно. Значит, в воздухе носятся такие идеи, – довольный заметил Изотов.

Борков тоже не скрывал своего удовольствия. Подспудно думая о том, чтобы Сахаров ушел в политику, оба считали, что это практически невозможно. Наверное, они так думали, прикидывая на себя. Никто из них добровольно не отказался бы от любимой научной работы. Они думали, что Сахарова придется уговаривать, приводить примеры и взывать к совести поколения. Рассказывать, что многие академики депутаты верховного совета и так далее. Но ничего этого не потребовалось. Задача была выполнена, больше делать в Дубне было нечего.

Сахарова уже звали в другое место, он интеллигентно извинился и отправился к следующим собеседникам, а Коротков не отпускал свою добычу и пошел за ним. Оставшись одни, наши ученые могли говорить откровенно.

– Как все легко получилось, – не выдержал Изотов.

– Я тоже думаю об этом. Думаю, легкость обманчива.

– Почему?

– Если бы Сахаров занимался своим делом, он никуда бы не ушел. Его сейчас прессуют, за то, что не поддержал Брежнева. А тот в долгу не остался. Дело дошло даже до исключение Сахарова из академиков.

– И что, в самом деле?

– Мне рассказывал академик Александров. Его только недавно выбрали президентом академии наук.

– Я в курсе. И как было дело? Академия не комсомол, чтобы оттуда исключать.

– Александров собрал президиум академии и спрашивает: Можно ли исключить Сахарова из академии. Прямого запрета в уставе нет. Прямого разрешения тоже нет. Был бы прецедент. Прецедента тоже нет.

– И что же академики?

– «Ошибаетесь, Анатолий Петрович.» – говорит старый Капица, отец того, которого по телевизору показывают. «Прецедент есть.»

– По моему, никого из академии не исключали. Даже Вавилова. Расстрелять его не побоялись, а из академиков побоялись. Так и умер академиком.

– Вы послушайте дальше. «Прецедент есть» – продолжает старый Капица. «Академия наук Германии в 1935 году вывела из своих рядов Альберта Эйнштейна.» На этом вопрос с членством в академии Сахарова был исчерпан.

Оба ученых понимающе усмехнулись. Тогда это означало совсем не то, что теперь. Было слишком много тем, о которых вообще нельзя было говорить и многое приходилось читать между строк, слышать между слов и прятать за усмешкой.

– А знаете что, Александр Федорович! Давайте-ка соберем свои портфели, выпишемся из гостиницы и прекрасно, не спеша, мы успеваем на часовой поезд. В четыре мы уже в Москве.

– Отлично! – ответил Изотов. Они встали, и проталкиваясь через галдящую на физическом языке толпу, стали пробираться к лестнице, чтобы пройти на свой пустой и тихий второй этаж. Поднимаясь над ученой толпой по пролету лестницы, Изотов вслух спросил сам себя:

– Как там моя Любовь?

Никто не ответил на этот вопрос. Даже Изотов, который задал его себе. И так было ясно, что Люба, как и положено любви, делала всю работу за него самого, за его секретаршу, за заместителя Изотова Кондратова и даже за Шварцмана, про которого никто не знал, в чем состоит его работа. Делала хорошо, не прося награды или премии. Как и всегда и везде бывает на нашей планете, на планете, где родилась Любовь.

Древние греки рассказывали о рождении Любви так, как будто были рядом. Как будто стояли на берегу острова Кипр как раз в тот момент, когда из пены вышла совершенно голая прекрасная девушка, как потом нарисовал Боттичелли, и все вдруг обнаружили, что они разделены на мужчин и женщин для того, чтобы соединяться без конца.

Древние индусы тоже описали рождение Любви в Махабхарате. Не так поэтично, как греки, зато более подробно. Во вселенной существуют миллиарды безжизненных планет. Сухих и залитых океаном. А если где и заведется жизнь, то это сплошные мхи да папоротники, сеющие свои споры в пространстве, и из них снова и снова из века в век родятся те же мхи и те же папоротники. И тщетно в них искать цветок – нет его!

Такой была и Земля до рождения Любви. Но вот, согласно Махабхарате, боги затеяли свои дела на Земле, и стали взбивать океан в пену, использую вместо миксера гигантские метеориты. На выходе боги получили секрет вечного продолжения жизни и Любовь, как побочный продукт. И Земля расцвела. Наверное, ТАК И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ. Была какая-то катастрофа космического масштаба, скажем падение второй Луны на Землю, в результате которой у живого на нашей планете появился пол. А значит – Любовь, цветы, а потом и разум. Откуда только об этом индусы знают? Написано про этот так, как будто они были свидетелями. Они же в те времена были еще мхом!

Одним словом, жить на Земле, после рождения Любви стало интереснее. С Любовью вместе появилось и коварство, интриги, измены. А для борьбы с изменами появилось КГБ.

«Особой важности»

всего 5 экз.

Председателю Совмина СССР

Тов. Косыгину А,Н,

Докладная записка

Довожу до вашего сведения продолжающиеся со стороны ак. Сахарова А,Д, нарушения режима секретности в области ядерных вооружений. По агентурным сообщениям во время проведения международной конференции по вопросам ядерной физики в г. Дубна Московской области имело место раскрытие технологических секретов производства ядерного оружия в личной беседе в присутствии журналистов.

В целях недопущения подобных случаев впредь рекомендую принять меры по изоляции тов. Сахарова в научно-производственных городах закрытого типа для концентрации научных усилий последнего в целях совершенствования советского ядерного оружия.

Председатель КГБ СССР Ю,В, Андропов

Но наши герои спали в поезде Дубна – Москва в удобных креслах. У них было чувство радости от выполненного долга перед грядущими поколениями. Все было хорошо – так казалось им, а жизнь была прекрасной и бесконечной.

На краю осени

По моему, нет ничего опаснее на свете, чем прилив благодушия. Ладно бы оно как волна окатило бы человека и исчезло. Нет, благодушие как костер, забирает все новые и новые уголки души и вот человек перестает понимать – где он и что вокруг. Он весь сплошная радость. Такие люди притягивают несчастье. Наверное, в такие моменты древние тигры нападали на наших предков, почуяв полную безнаказанность. Во всяком случае, когда со мной случается припадок благодушия, всегда отрезвлением бывает какое-нибудь несчастье. Один раз зонтик потерял, другой раз с женой поссорился…

Когда поезд, громыхая, стал искать свою колею на подъезде к Савеловскому вокзалу, профессора посмотрели на часы. Пришел по расписанию. Это было необычно, для того времени. На часах четыре. Спать рано, домой не хочется. Настроение боевое. Его сформулировал Борков, выходя из поезда:

– Поехали к нам в институт, продолжим опыты.

– А как же генератор? Зарядился?

– Там же новые конденсаторы, должно быть все в порядке.

– Я вовсе не прочь, тем более, что домой рано.

Профессора не стали ловить такси. Конечно, у них было лишних два рубля, чтобы доехать куда надо, но не в деньгах дело. Дело в том, что советские таксисты не хотели возить пассажиров. На всех такси с зелеными огоньками была табличка – В парк. Никакими деньгами эту табличку было не преодолеть. Загадочное нежелание таксистов зарабатывать деньги невозможно понять. Я бился над этой загадкой много лет, говорил с таксистами тех лет, ничего не ясно. Таксисты жаловались, на бесправие в таксопарках, поборы со всех сторон от мойщика до директора, но это ничего не объясняет. На взятки нужны деньги, а где их еще брать, как не у пассажиров? Один раз я столкнулся с такими же таксистами далеко за границей – в Греции. Попав в страшную жару в центре Афин, градусов сорок пять в тени, мы уже не видели прекрасного города, а хотели только побыстрее попасть к морю. Таксисты останавливались, но не просили любезно сесть, а потом уж узнать, куда клиенту надо (так принято во всем мире), нет греки, как у нас, в щелочку окна спрашивали – Куда? и уезжали, даже не дослушав ответ.