Покрывало на кровати было скомкано, а посреди обширного пространства можно было рассмотреть небольшое возвышение.

Эллиот вошел в комнату и приблизился к кровати. Поднял уголок покрывала. Ванесса лежала одетой, сжавшись в комочек. Волосы спутались, а та щека, которую можно было увидеть, горела.

Устала. Эллиот улыбнулся.

– Соня, – нежно позвал он. – Рискуешь пропустить обед.

Ванесса открыла глаза, приподняла голову и почти улыбнулась. Но внезапно отвернулась и сжалась еще крепче – как ежик.

– Я не голодна, – последовал ответ.

Мог ли румянец означать жар? Виконт осторожно прикоснулся к щеке тыльной стороной ладони, но Ванесса стукнула его по руке и уткнулась лицом в перину.

Он недоуменно отвел руку.

– В чем дело? – спросил он почти растерянно. – Тебе нехорошо?

– Нет.

– Что-то случилось?

– Ничего. – Голос звучал глухо, задавленно. – Уходи.

Эллиот выпрямился, заложил руки за спину и замер, глядя на жену сверху вниз.

– Уходи? – переспросил он. – Лежишь здесь, когда пора одеваться к обеду, и утверждаешь, что ничего не случилось?

Неожиданно его осенило.

– А месячные начались?

– Нет.

Так, может быть, причина странного поведения в этом? Но кажется, в таких случаях дурнота подступает утром.

– Ванесса, – уже решительнее произнес Эллиот, – посмотри на меня.

– Это приказ? – поинтересовалась Ванесса. Почти яростно перевернулась на спину и посмотрела сквозь растрепанные волосы. Платье измялось, перевернулось и больше походило на мочалку. – Да, милорд. – Слушаюсь и подчиняюсь, милорд.

Эллиот нахмурился.

– Лучше бы ты сказала, в чем дело.

Мелькнуло внезапное предчувствие. Кон. Это его работа.

– Не собираюсь ни с кем тебя делить, – бурно заговорила Ванесса, откинув с лица закрывавшие глаза пряди. – Можешь, конечно, сказать, что раз я вышла за тебя замуж, то выбора нет. И что я обязана подчиняться, как только тебе вздумается осуществить свои супружеские права. Но если один из супругов способен нарушить клятву, то и второй имеет на это право, даже если это женщина, а следовательно, всего лишь полчеловека. И если ты еще хоть раз ко мне прикоснешься, буду кричать во весь голос, очень-очень громко. И это не пустая угроза.

Все понятно. Кон.

– Вижу, что не пустая. И в чем же, позволь спросить, заключается моя вина?

– В том, что ты женатый человек, а держишь любовницу, – выпалила Ванесса. – Не важно, что она красива, а я нет. Об этом ты знал еще до свадьбы. И не важно, что именно я попросила тебя жениться. Ничто не мешало отказать. Но ты не отказал, а женился. И произнес священную клятву. И нарушил ее. А потому больше никогда не будешь моим мужем, кроме как формально!

– И ты вполне уверена, – уточнил Эллиот, потрясенный и слегка рассерженный, – что Кон предоставил тебе точную информацию?

– Ха! – гневно усмехнулась Ванесса. – Еще пытаешься отрицать? Так как же, ты был сегодня у миссис Бромли-Хейс или нет?

Значит, все-таки не Кон.

– Видишь? – продолжала наступать она, не получив немедленного ответа. – Нечего сказать?

– Анна приезжала сюда? – осведомился виконт.

– Анна, – с презрением повторила Ванесса. – А она зовет тебя Эллиотом. До чего мило! Я встретила ее в парке. Уходи. Не хочу больше тебя видеть. Никогда.

– Может быть, позволишь объясниться? – осторожно поинтересовался виконт.

– Еще чего! – возмущенно воскликнула Ванесса. – Уходи немедленно!

– Но ведь тебе хотелось объясниться, когда я застал тебя в слезах над портретом покойного мужа, – напомнил Эллиот. – И в конце концов, я дал тебе возможность это сделать и выслушал. Нередко дела обстоят вовсе не так, как кажется со стороны.

– И что же, она тебе не любовница? – Голос звучал еще презрительнее.

– Нет, – решительно отрезал Эллиот.

– Значит, миссис Бромли-Хейс – лгунья?

– Мне абсолютно неизвестно, что она тебе сказала.

Эллиот ждал.

Ванесса откинула покрывало и свесила ноги с кровати – с дальнего от него края. Потом встала и провела руками по платью, пытаясь привести его в порядок, – впрочем, недавно купленное модное платье для прогулок требовало куда более серьезного вмешательства. Пригладила волосы.

– Слушаю, – наконец произнесла Ванесса, продолжая стоять спиной к мужу.

– Анна была моей любовницей и в этом, и в прошлом году, – начал Эллиот. – Если факт тебя оскорбляет, мне очень жаль, но изменить случившееся я не в силах. Тогда я не только не был женат, но даже не знал о твоем существовании.

– Полагаю, если бы мы были знакомы, я составила бы лондонской моднице серьезную конкуренцию, – ехидно вставила Ванесса.

– Когда перед свадьбой я привез в город маму, Сесил и тебя, то приехал к Анне и предупредил, что женюсь. Она устроила сцену, и я ушел. Решил, что на этом все закончится, но оказалось иначе. После того как она появилась в театре, а вчера и на балу, стало ясно, что следовало посмотреть прямо в глаза и четко, внятно и размеренно заявить о разрыве отношений. Для этого я и заехал к ней сегодня.

– И рассказал, что после событий вчерашнего дня я чувствую себя усталой.

Эллиот на мгновение задумался, а потом согласился:

– Да, наверное, сказал.

– И как только ты осмелился упомянуть при ней мое имя! – снова вспыхнула Ванесса. Только сейчас она повернулась и посмотрела на мужа полными гнева и боли глазами.

– Виноват, – признал Эллиот. – Поступок действительно безвкусный. Значит, она дала понять, что мы до сих пор любовники? В надежде, что ты не вызовешь меня на откровенный разговор, а позволишь лжи медленно, но верно разъедать ум, сердце и душу? О, плохо она тебя знает, это уж точно! Нет, мы не любовники с тех самых пор, как я обручился с тобой. Честно говоря, не думал, что она способна на подобную подлость, но оказалось, что и я тоже плохо ее знал. Прости. Всем сердцем сожалею, что жертвой резкого разрыва оказалась ты.

– А разве у тебя есть сердце? – неожиданно уточнила Ванесса. – Эту ночь ты провел в моей постели. И в какое-то мгновение мне даже показалось, что я тебе небезразлична. Но утром ты первым делом отправился к любовнице.

– Я не отправился к любовнице, а нанес визит бывшей любовнице, – поправил Эллиот. – И уже объяснил, почему счел необходимым это сделать.

– А почему решил прекратить с ней отношения? – допытывалась Ванесса.

– Потому что я женат.

По лицу Ванессы скользнула тень улыбки.

– Не потому, что женат на мне? Просто женат? О, полагаю, это уже немало. Возможно, подобная позиция даже достойна восхищения. Но вот вопрос: как скоро источник благородства иссякнет и ты заведешь новую любовницу?

– Никогда, – уверенно ответил Эллиот. – Пока мы оба живы, этого не произойдет.

– Наверное, до миссис Бромли-Хейс у тебя были и другие. – Ванесса пристально разглядывала собственные руки, как будто с ними внезапно что-то случилось.

. – Да, были, – подтвердил виконт.

– Разумеется, красавицы.

– Да, красавицы.

– И как же мне удастся…

Он перебил нетерпеливо, раздраженно, даже грубо:

– Достаточно об этом, Ванесса! Достаточно! Я уже говорил, что ты красива, и не лгал. Даже если не доверяешь словам, то наверняка не можешь не верить поступкам. Неужели наши встречи в спальне до сих пор не доказали, что я считаю тебя не только красивой, но и неотразимо притягательной?

Глаза Ванессы наполнились слезами, и она снова отвернулась.

Только сейчас лорд Лингейт понял, насколько глубоко укоренилась в душе жены неуверенность в собственной внешности. Возможно, она и сама этого не осознавала. А в качестве компенсации старательно развивала такие черты характера, как жизнерадостность и интерес к людям. Однако, лишившись душевного равновесия, мгновенно оказывалась беззащитной и легкоранимой.

– О, как ужасно, что эта женщина была твоей любовницей, – наконец с трудом выговорила Ванесса. – Ненавижу ее. Невыносимо даже думать о том, что ты…

– А мне невыносимо думать, что ты была супругой молодого Дью, – перебил виконт, – несмотря на принципиальные различия в обстоятельствах. Наверное, всем нам хочется верить, что тот, с кем предстоит идти по жизни, появляется на пути свежим и невинным, словно младенец, что до нас он вообще никого не видел и не знал. Но ведь это невозможно. До встречи со мной ты прожила на свете почти двадцать четыре года. А я и вообще без малого тридцать. И если бы не та судьба, которая нам досталась, мы не стали бы такими, какими стали. Ты мне нравишься вот такой. И, честно говоря, в последнее время стало казаться, что и я тебе нравлюсь.