Окончание траура пойдет ей на пользу. Блеклые цвета – если их вообще можно назвать цветами – выглядели ужасно.

Но почему же он позволил этой малышке, не претендующей ни на красоту, ни на изысканность манер, нарушить собственное спокойствие?

Виконт нетерпеливо оглянулся.

К счастью, его появление не осталось без внимания, и прощание пошло быстрее. Мисс Хакстебл коротко ему кивнула, мисс Кэтрин улыбнулась и приветственно подняла руку, а молодой Мертон подошел, чтобы поздороваться с джентльменами. Голубые глаза сияли.

– Мы готовы, – доложил он. – Вот только осталось еще кое с кем попрощаться.

Стивен вернулся в толпу, а спустя несколько минут уже подсаживал старшую и младшую сестру в экипаж. Сэр Хамфри помог подняться миссис Дью, после чего похлопал невестку по руке и вложил в ладонь что-то очень похожее на деньги. Отошел на несколько шагов, вытащил из кармана большой носовой платок и шумно высморкался.

И вот свершилось чудо. Всего на каких-то полчаса и пять дней позже, чем планировал лорд Лингейт, процессия двинулась в путь.

Виконт полагал, что дело окажется относительно простым: два дня пути в Трокбридж, день, чтобы сообщить новость и собрать мальчика в дорогу, два дня возвращения в Уоррен-Холл с новым графом Мертоном, а затем обучение по интенсивной программе. Цель – готовность молодого графа к новой роли уже к Пасхе.

Однако, как и следовало ожидать, план затрещал по швам, едва в дело вмешались женщины. У Эллиота самого были сестры, способные невероятно усложнить самую простую из схем. Вместо того чтобы отпустить брата с опекуном и позволить ему устроиться на новом месте, а уже потом думать о собственном переезде, хлопотливые наседки решили сделать все сразу. Включая миссис Несси Дью.

Виконт предпочел забыть, что сам Мертон настоял на совместном путешествии в Уоррен-Холл.

Зато трудно было хоть на секунду отвлечься от мысли о том, что теперь придется отвечать и за парня, и за трех его сестер, которые, конечно, были правнучками графа, но и понятия не имели о той жизни, которую им предстояло вести отныне. Они родились детьми сельского викария и другой доли не знали. Ютились в домике, который свободно поместился бы в парадном холле будущего жилища. Носили одежду, которую, без сомнения, сами шили и чинили. Младшая преподавала в сельской школе. Старшая работала по дому, как самая настоящая служанка. Ну а вдова… об этой занозе лучше вообще не вспоминать.

Каждую из сестер предстояло учить и учить – задача не из легких.

Каждой требовался муж, да не простой, а из числа светских джентльменов, ведь невесты – сестры графа. Для этого прежде всего следовало ввести дам в высшее общество. Затем необходимы сезон или даже два в Лондоне. А поскольку молодые леди не могли являться в свете самостоятельно, требовалось их сопровождать.

А он не мог этого сделать. Не мог привезти сестер в Лондон и водить по всем балам и приемам, которыми изобиловал светский сезон. Так никто не поступал, и он не собирался провоцировать скандал. Да, на протяжении десяти лет кряду он то и дело шокировал общество своим поведением, но в последний год решительно изменился. Стал воплощением безупречной респектабельности. Так распорядилась судьба, не оставив выбора. Дни беспечной молодости канули в Лету сразу после смерти отца.

От подобных размышлений настроение окончательно испортилось.

В то же время нельзя было бросить сестер на произвол судьбы, заставив самостоятельно искать путь в новый мир. По непонятной причине виконт просто не мог позволить им на горьком опыте выяснить, что найти этот путь невозможно. Впрочем, если бы миссис Дью была единственной сестрой, то искушение оказалось бы непреодолимым.

На протяжении пяти последних дней они с Джорджем до дурноты обсуждали безвыходную ситуацию, тем более что больше и заняться было нечем.

Лучшей кандидатурой на роль дуэньи, конечно, была леди Лингейт, мать Эллиота. Она обладала богатым опытом подготовки девушек к дебюту и выбору достойных мужей. Двух старших сестер уже удалось благополучно устроить. Однако оставалась Сесил: ее предстояло сбыть с рук в этом году.

Три совершенно незнакомые леди, младшей из которых уже исполнилось двадцать, оказались бы тяжкой обузой, особенно если учесть их полную и абсолютную невежественность. Да и Сесил тоже трудно было назвать подарком.

Мать вряд ли обрадуется такому поручению.

Оставались, конечно, замужние сестры. Но Джессика снова ждала ребенка, а Эверил вряд ли смогла бы справиться: в двадцать один год она оказалась бы моложе двух своих подопечных.

Далее шли тетушки по отцовской линии. Эллиот невольно поморщился. Старшая, тетя Фанни, не вылезала из болезней – и новых, и уже ставших привычными – и постоянно говорила осипшим, едва слышным голосом. Младшая, тетя Роберта, очевидным образом перепутала собственный пол и в результате упустила возможность реализовать жизненное призвание и стать главным сержантом. Эту роль она исполнила бы блистательно.

При всей неприязни к сестрам Хакстебл виконт не чувствовал себя вправе навязывать им общество тетушек – даже если бы те согласились взять на себя ответственность. Тете Фанни потребовалось целых пять сезонов, чтобы выдать замуж собственную дочь, а тетя Роберта с переменным успехом пыталась привить азы респектабельности своему выводку, в котором не было ни одной девочки.

– Но нельзя же просто бросить их на произвол судьбы в Уоррен-Холле и заниматься только графом? – отчаянно воскликнул Эллиот в один из вечеров, воюя с жестким ростбифом. – Лишь через несколько лет парню удастся что-нибудь сделать для сестер. Боюсь, к тому времени они окончательно утратят свежесть. Двум старшим и без того уже в районе двадцати пяти. Хорошо еще, что в мои обязанности не входит пристраивать вдову, хотя и ее придется вводить в общество. Ей самой решать, когда снова выходить замуж – разумеется, если кто-нибудь вообще возьмет. Бедняжке не досталось и доли красоты сестер. Согласен?

– Ты несправедлив, старина, – возразил Джордж. – Миссис Дью вполне привлекательна, когда улыбается, а улыбается она часто. Говорят, покойный супруг был очень красив и выбрал ее, подчиняясь голосу сердца. Союз был основан на любви.

Эллиот пренебрежительно фыркнул. Верилось с трудом.

– Что тебе действительно следует сделать, – заметил Джордж в следующий раз, когда друзья ехали верхом по сельской дороге и мокли под холодным мелким дождем, – так это жениться самому, причем чем быстрее, тем лучше. Твоя жена станет для сестер лучшей компаньонкой.

– Что? – От неожиданности Эллиот так резко повернулся, что с полей цилиндра полетели холодные брызги. – Хочешь сказать, жениться без размышлений?

Джордж пожал плечами.

– Проблем с согласием той, которую ты выберешь, наверняка не возникнет. Наоборот, боюсь, придется отгонять претенденток палкой, едва общество прослышит о твоих матримониальных намерениях. Но ведь можно обхитрить: жениться прежде, чем поползут сплетни.

– Черт возьми, – вспылил Эллиот, – неужели все так плохо? Неужели одно из важнейших решений в жизни – если не самое важное – придется принимать впопыхах? И все из-за эфемерной ответственности за трех практически незнакомых женщин? Чудовищно!

– Зато тем раньше можно будет начать жить долго и счастливо, – невозмутимо возразил мистер Боуэн.

– Тогда какого же дьявола ты сам до сих пор не женился? – продолжал кипятиться Эллиот. – И с каких это пор в обязанности секретаря входит советовать своему работодателю, когда жениться?

Виконт взглянул на друга и заметил, что тот улыбается. Негодяй определенно развлекался от всей души! Да и почему бы не веселиться? Конечно, Джордж с готовностью оставил уютный кабинет в поместье Финчли-Парк, чтобы отправиться с хозяином за тридевять земель, в неведомую глушь, но в то же время секретаря вовсе не тяготила та тяжкая ответственность, которая давила на плечи несчастного виконта. Заботиться о новоиспеченном графе и его трех сестрах отныне придется именно Эллиоту, и ничего с этим не поделаешь.