Трейси остановила машину перед воротами. Шумно вздохнула. Взглянула в лобовое стекло, за которым сквозь металлическую ограду просматривался ухоженный парк – гордость дедушки.

Девушка усмехнулась. Старик опять будет недоволен. Ведь она прошлялась всю ночь и заявилась домой лишь под утро. Трейси представила, какую он состроит физиономию, и злорадно усмехнулась. Дед никогда не понимал ее. Никогда…

Он считал, что она должна учиться, должна быть дисциплинированной и… женственной. Ха. Никогда Трейси не будет такой, просто потому, что она другая.

Девушка нетерпеливо взглянула на будку охранника. Опять спит. Надо бы сказать деду, чтобы устроил ему хорошую взбучку за подобное несение службы.

Не выдержав, Трейси посигналила. С удовлетворением отметила, как в большом окне будки подскочил молодой парень в форме и растерянными глазами обозрел ее машину.

– Да открывай уже! – проворчала девушка, заводя двигатель.

Ворота медленно разошлись, и она проехала на территорию усадьбы.

– Привет, Альберто! – Трейси махнула рукой охраннику, выскочившему из будки. – Поменьше спи на работе!

Девушка усмехнулась, отметив в зеркале заднего вида затравленный взгляд, которым он провожал ее.

Остановив автомобиль возле гаража, Трейси вышла из машины. Приветливо помахала механику, чинившему дедов «кадиллак».

– Доброе утро, Мартин! – поздоровалась с ним девушка.

– Здравствуйте, мисс Эплгейт, – приветствовал ее пожилой мужчина, вытирая руки о чистую тряпку и протягивая ей сильную ладонь.

Трейси с удовольствием ответила на рукопожатие. С Мартином девушку связывали дружеские отношения, уходившие в те давние времена, когда она была еще маленькой девочкой, а он с удовольствием чинил игрушки, которые Трейси частенько ломала.

– Опять вы сегодня не ночевали дома, – покачал головой Мартин, с укором глядя на девушку.

Трейси улыбнулась. Мартину она прощала все. Он мог отругать ее, высказать свое мнение. И Трейси даже иногда прислушивалась к нему.

– Увы, – произнесла в ответ, весело разведя руками. – Даже не заметила, как рассвело.

Механик кивнул.

– Понимаю, – пробормотал он. – Дело молодое… Только ведь дедушка ваш рассчитывает на то, что вы сдадите экзамены и возьмете в руки его дело… Уважили бы старика.

– Ой, Мартин… – Трейси отмахнулась. – До экзаменов еще так далеко. Сдам я их, куда же денусь? А пока… – Она доверительно подалась вперед, переходя на шепот: – Мне тоже хочется немного расслабиться и отдохнуть.

Мартин вздохнул.

– Оно понятно, – произнес он. – Да ведь, чтобы сдать экзамены, надо еще и учиться. Как же вы успеете все это, если все свободное время проводите на вечеринках?

– Успею, Мартин. Успею! – пропела девушка. – Не думай об этом. Ведь я же не думаю!

Она развернулась и пошла к дому.

Механик проводил ее задумчивым взглядом. Еще раз вздохнул. Нет, не понимал он нынешнюю молодежь. Никаких стремлений. Никакой усидчивости. И чего они могут добиться?

Вот и Трейси, внучка хозяина. Лишь одни гулянки на уме. Она с трудом переходила с курса на курс. И теперь, когда добралась до последнего, глупо было бы все потерять из-за безответственности и любви к удовольствиям.

Мартин задумчиво почесал затылок и вернулся к работе. В конце концов, это не его дело – вмешиваться в хозяйские дела. Мистер Эплгейт платил ему за то, чтобы он следил за машинами в гараже, а не за то, чтобы воспитывал Трейси.

Хотя… За эти годы Мартин успел привязаться к Трейси. Она ведь выросла у него на глазах. Да к тому же была лишена материнской любви, бедняжка…

Родители Трейси погибли в автокатастрофе очень давно, в тот год малышке едва исполнилось четыре года. Гарольд Эплгейт, дедушка Трейси, взял девочку к себе на воспитание, поселил в своем огромном доме.

Но его воспитание можно было назвать относительным. Занятый работой, Гарольд Эплгейт практически не бывал дома, и Трейси росла под присмотром жены Мартина – Лии.

Лия со свойственной ей отзывчивостью беспрекословно приняла на себя новые обязанности, так как тоже полюбила Трейси и не хотела, чтобы девочка росла обделенной вниманием. Ведь от вечно работающего деда его ожидать не приходилось.

Часто, лежа в кровати, они разговаривали о Трейси, о судьбе, постигшей ее. И очень надеялись на то, что несчастье, обрушившееся на голову девочки, не слишком повлияет на ее характер.

Однако…

Похоже, получилось иначе. Теперь Трейси была совершенно неуправляемой. Дед хоть и любил ее, но никак не мог найти с ней общий язык. Упустив время, когда еще можно было это сделать, в данный момент он оказался в тупике, не зная, как действовать дальше.

Мартин думал, что если бы мистер Эплгейт чуть умерил свой рабочий пыл и обратил в свое время немного внимания на внучку, возможно, все было бы теперь по-другому. Но… что вышло, то вышло. И на данный момент Трейси постоянно старалась спровоцировать деда на скандал. Иногда Мартину казалось: она что-то хочет доказать своему старику. Иногда он думал, что она просто «бесится с жиру». А порой, встречаясь с ней глазами, он видел, насколько она несчастна. И ему становилось жаль эту безалаберную девчонку, по глупости вставшую на неверный жизненный путь и никак не хотевшую признать это.

Лия говорила – Трейси нужно время для того, чтобы образумиться. Вполне вероятно, она была права. Но шли годы, а Трейси не собиралась меняться. Она, как и раньше, вела разгульный образ жизни, частенько не ночевала дома. И временами никто не знал, где она пропадает: в университете или на очередной вечеринке…

Мартин покосился на красный «ягуар», стоявший неподалеку. Неодобрительно покачал головой. О чем думал мистер Эплгейт, когда дарил внучке эту игрушку? Неужели решил, что она из благодарности возьмется за учебу?

Что ж, теперь ясно: это было ошибкой…

Интересно, хозяин вообще думает о чем-нибудь? Нет, конечно, Мартин не собирался осуждать мистера Эплгейта. Но, глядя на то, как неумело тот пытается воздействовать на Трейси, искренне удивлялся, что такой опытный в бизнесе человек совершает столь дилетантские промахи в воспитании внучки.

Мартин мотнул головой и попытался отвлечься от этих размышлений. Лия всегда говорила ему, что он слишком близко к сердцу принимает жизнь хозяев. Но что ж поделаешь, если своих детей они с женой так и не нажили и Трейси оказалась единственным ребенком, к которому Мартин привязался всей душой?

Ее озорная мордашка, лукавые карие глаза навсегда пленили сердце Мартина еще в те годы, когда она забегала к нему со своими сломанными игрушками или наблюдала за его работой. Они много общались, и Трейси с удовольствием слушала рассказы Мартина о его жизни…

Надо признать, Мартин любил вспоминать свое прошлое, насыщенное самыми разнообразными событиями. До женитьбы он был легким на подъем и исколесил почти весь мир, поэтому теперь, на старости лет, ему было что рассказать…

Трейси слушала его, затаив дыхание, впитывая как губка истории о путешествиях своего взрослого друга. И Мартин, благодарный девочке за такое внимание, порой даже немного приукрашивал события, чтобы истории выглядели более интересными и занимательными.

И вот теперь девочка выросла и превратилась в красивую девушку с волнистыми темно-каштановыми волосами. Ее карие миндалевидные глаза загадочно блестели, и создавалось впечатление, что она знает все на свете и лишь нарочно не показывает виду… Грациозная фигура всегда была подчеркнута либо обтягивающими джинсами, либо короткими юбками, из-под которых были видны длинные стройные ноги…

Мартин сознавал, что для многих Трейси – лакомый кусочек. И красавица, и наследница огромного состояния. Ну как можно уберечь девушку от соблазнов, если жизнь сама благоволит к ее развлечениям?

Ранее умненькая и любознательная, она теперь почти совсем не училась. И ведь нельзя сказать, что поглупела. Нет. Видно было, что это лишь своеобразный знак протеста. Но для кого он? Для деда? Или вообще для всех? Что она хотела сказать своим поведением?