Например, меняют замки, чтобы не пустить жену в квартиру, и крадут детей.

Это уж точно противозаконно.

Она позвонит в полицию Палм-Бич и добьется ареста Шона за то, что он похитил детей.

Венди набрала номер мужа.

– Что? – спросил он.

– Я удивлена, что ты еще отвечаешь на звонки.

– Через минуту перестану.

Тут она едва не сломалась, едва не начала умолять его пустить ее обратно, дать еще один шанс. Но прежде чем потерять самообладание, Венди бросила:

– Я добьюсь твоего ареста.

– О, Венди! Ты сошла с ума. – В голосе мужа прозвучала жалость.

– Да. И сейчас же позвоню в полицию, – пригрозила она.

– Давай. И моих родителей тоже прикажешь арестовать?

– Да. Все Хили сядут за решетку.

Последовало молчание, и Венди представила Шона и его семидесятилетних сухоньких родителей, стоящих вместе в тюремной камере. На шее у матери Шона повязан шарфик от «Гермес», а отец, вероятно, одет в темно-синий блейзер с золотыми пуговицами от Ральфа Лорена. И они до смерти перепуганы, точно так же как и она.

– Да, и еще, Шон. Я ненавижу тебя. Хочу, чтобы ты знал это.

– Отлично, Венди. Продолжай в том же духе. Мне будет только легче. Давай, пусть нас арестуют. Уверен, судья сочтет это разумным поведением.

Он отключился. Венди швырнула телефон, и он с треском ударился о дальнюю стену. Ну вот, теперь она, кажется, сломала телефон. Венди выбралась из постели, чтобы подобрать его, и из кармана халата выпал тот документ. Она подняла его, слова прыгали на нее со страницы, словно пальцы, тычущие в глаза. «Штат Нью-Йорк… департамент по семейным делам… Оставление детей… Надлежит явиться в суд 14 апреля».

В суд? Нет, нет, нет, подумала Венди, качая головой. Она ни за что не пойдет в суд. Никогда. Да она в жизни даже квитанции за неправильную парковку не получала. Венди была хорошей девочкой. Хорошим человеком, а хорошие люди в суд не ходят.

Она президент «Парадор пикчерс», а президенты «Парадор пикчерс» тоже не ходят в суд.

Венди подняла телефон. Корпус треснул, но сам аппарат, похоже, работал. Ладно, подумала она, может, мысль об аресте Шона не очень удачна. В конце концов все попадет в газеты, а ведь пока еще сохраняется возможность спустить этот инцидент на тормозах. Но ничто не удержит ее от поездки в Палм-Бич, чтобы забрать детей. А если Шон не пустит ее домой, Венди увезет их в «Мерсер». Они будут с ней здесь, пока она не выкинет Шона из своей жизни. В отеле «Мерсер» предоставляют любые услуги – здесь даже погуляют с вашей собакой, – а уж няни наверняка есть. А если нет, то для нее обязательно найдут. Венди набрала другой номер.

– Здравствуй, Джош. – Она старалась говорить обычным голосом.

– Полагаю, поздравления принимаются? – осведомился Джош. О чем это он? – С номинациями на «Оскар»? Думаю, ты поэтому звонишь мне так рано в воскресенье.

– Ах да. Мы получили шесть. И я хочу поблагодарить тебя, Джош. Твоя помощь неоценима. – Ляля-ля, запел голосок в ее голове.

– Стараюсь, – с преувеличенной скромностью отозвался Джош.

– Джош, – вкрадчиво обратилась к нему Венди, – мне нужно сейчас же улететь в Палм-Бич. Сегодня утром. Можешь заказать мне место и перезвонить? Пожалуйста. И если не найдешь рейс, узнай, свободен ли «ситасьон». Я воспользуюсь своей специальной полетной карточкой. – Венди помолчала. На использование «ситасьона» в личных целях смотрели весьма неодобрительно (и это могло стоить ей работы), но она докажет, что ситуация экстренная (Шон похитил детей!) и возникла она только из-за ее работы. Венди провела в Румынии месяц, спасая «Пилигримов поневоле». И если случится самое худшее, она готова на все. Чего бы ей это ни стоило… – Я тут подумала, – добавила Венди, – проверь сначала коммерческие рейсы, а потом уже «ситасьон». Если он занят, тогда бронируй коммерческий.

Джош перезвонил через пятнадцать минут:

– Тебе повезло. «Ситасьон» стоит в аэропорте Тетерборо, он свободен, но нужно вернуть его к трем часам дня. В четыре он понадобится Виктору Мэтрику.

– Никаких проблем. – Венди посмотрела на часы. Шесть пятьдесят три. У нее полно времени для того, чтобы слетать в Палм-Бич, забрать детей и вернуться в Нью-Джерси.

Она взяла свой потрепанный саквояж – тот самый, который таскала за собой последний месяц и даже не потрудилась распаковать вчера вечером, – и маленький чемоданчик на колесиках, купленный в парижском аэропорту и набитый подарками для детей. Плохо держась на ногах, Венди пошла по коридору к лифту. От усталости болела каждая мышца.

– Привет, миссис Хили! – окликнула ее дежурная. – Вы сегодня покидаете нас?

Венди остановилась.

– Не знаю. – Она вдруг осознала, как жутко выглядит. Венди не умылась и не почистила зубы, не сменила футболку, хотя путешествовала в ней (и спала прошлой ночью, если это можно назвать сном); брюки, когда-то в обтяжку, теперь обвисли, нечесаные волосы торчали во все стороны – ну и что с того? – Посмотрю, как пойдут дела, и сообщу вам, хорошо?

По счастью, молодая женщина не увидела в этом ничего странного, а внешний вид Венди не сочла необычным (и в самом деле, подумала Венди, она и не такое тут видела с этими эксцентричными деятелями шоу-бизнеса). С улыбкой кивнув, она придержала открытую дверь.

– Кстати, поздравляю вас с номинациями на «Оскара».

– Спасибо, – ответила Венди.

Вот что на самом деле волнует мир – номинации на «Оскара», с горечью отметила она. Если ты этим обладаешь, то можешь управлять миром.

Но не можешь удержать мужа.

Остановилось такси, и Венди села в него.

– В аэропорт Тетерборо, пожалуйста.

Такси дернулось, трогаясь с места, и Венди упала на спинку сиденья. Вот так нестись в Палм-Бич, вероятно, полное безумие, немыслимая авантюра, угрожающая тем, что только ухудшит положение вещей. Но выбора у нее нет. Когда дети вырастут, что она им скажет? Как объяснит, почему Шон забрал их, а она не предприняла ничего, чтобы этого не допустить? Она, конечно, немного драматизирует (они всего лишь поселились на выходные в отеле «Брейкерс», что тут плохого?), но если отбросить детали, суть сценария не изменится.

Тут не в чем даже сомневаться. Она должна поехать и спасти детей от Шона. В конце концов, это ее дети.

Сидя на заднем сиденье такси, Венди ковыряла шелушащиеся губы и размышляла о цепи странных событий, приведших ее к тому, что она мчится в аэропорт в семь утра, намереваясь сесть на «ситасьон» и лететь в Палм-Бич за детьми, желая отобрать их у мужа. Он решил развестись с ней потому, что она провела месяц в Румынии, спасая фильм стоимостью сто двадцать пять миллионов долларов, за который несла полную ответственность.

Во всем этом чувствовалась путающая неизбежность.

Почему еще сутки назад все казалось прекрасным? Венди стояла на грязном склоне холма, откуда открывался вид на уединенную деревушку, и наблюдала за Дженни Кейдайн, пытавшейся провести корову по каменистой тропке. Корова не двигалась с места. Так продолжалось час.

– Нельзя ли найти другую корову? – спросила Венди.

– Другой коровы нет. Здесь вообще нет коров. Эту пришлось везти из Молдавии, – ответил кто-то.

– Должна быть другая корова. Откуда здесь берут молоко?

– Другая корова в пути, – раздался голос в ее наушниках. Они были подсоединены к маленькой рации, крепившейся сзади к поясу брюк.

Участие Венди в создании картины на таком уровне – в роли главного режиссера и продюсера – для главы студии не принято. Но она решила, что, если фильм имеет хотя бы один шанс на существование, ей придется, так сказать, не побояться запачкать руки. Придется остаться на месте, в окопах, вести за собой свои войска…

Сейчас же инцидент с коровой заставил Венди поразмыслить о двух типах людей на съемочных площадках. Одни предвидят проблемы и предусматривают запасные варианты; они всегда на шаг впереди (именно эти люди и добиваются в конце концов успеха). Другие плывут по течению, пока не возникает проблема, а затем пожимают плечами и равнодушно пытаются разрешить ее.