Нико хотелось исчезнуть, но Сеймур настоял на том, чтобы она появлялась на людях. Все должны знать, что Нико по-прежнему на плаву и ее не сломить. Он сказал, что неприятные статьи – только испытание, и поэтому три вечера в неделю Нико наряжалась и выносила свой растущий живот из квартиры – они с Сеймуром посещали коктейли, вернисажи и ужины, составляющие светскую основу издательского дела Нью-Йорка.

Что ж, думала Нико, надевая пижаму, Сеймур прав. Это было испытанием. Одни отвернулись от нее, а другим, например, Виктории или Венди, было все равно, уволили ее из «Крысиного гнезда» или нет. После этих вечеров Нико и Сеймур анализировали, как все прошло, кого они видели, что те сказали и какие у них могут быть планы. Сеймур считал необходимым знать, чего хотят люди, что им нужно и как далеко они зайдут, чтобы это получить. Этот вопрос был связан с моральными качествами…

Поначалу от этих бесед у Нико болела голова. Ей никогда не хотелось проникнуть в мысли других людей, как и им, по ее мнению, – в ее мысли. Нико стремилась к одному: превратить «Блеск» в отличный журнал. Это она сознавала. Нико полагала, что напряженная и добросовестная работа – сама по себе награда, и те, кто имеет хоть каплю разума, поймут это. Но Сеймур снова и снова твердил, что мир – во всяком случае, мир большого бизнеса – строится на других принципах. Миллионы талантливых людей оказываются не у дел только потому, что они не уяснили – важен не талант, а ощущения и выбор позиции. Ты должен уметь войти в ситуацию и сразу же вникнуть в нее.

Как-то вечером они присутствовали на коктейле по случаю выхода новой книги издательства «Монблан», и рядом с Нико сел мужчина лет пятидесяти. Нико поразили его кожа цвета красного дерева (он пользовался средствами для загара) и галстук в серебряную и черную полоску.

– Я хотел сказать, что вы отлично работали в «Блеске». «Крысиное гнездо» совершило большую ошибку, – заметил он.

– Спасибо, – ответила Нико, подумав: кто он? Она как будто должна его знать.

– Над чем вы сейчас работаете? Помимо очевидного. – Мужчина взглянул на ее живот.

– Я рассматриваю несколько интересных предложений, – ответила Нико, как учил ее Сеймур.

– Возможно, как-нибудь вы заинтересуетесь тем, чтобы поговорить и с нами.

– Конечно, – кивнула Нико.

И только когда он отошел, Нико поняла, что это – Майк Харнесс, только что назначенный генеральным директором издательской группы компании «Сплатч Вернер».

– Видишь? – радостно воскликнул Сеймур, когда они возвращались домой на такси. – Вот в чем смысл выходов в свет в Нью-Йорке. Теперь нам остается только ждать.

– Может, он и не позвонит.

– О нет, позвонит, – уверенно возразил Сеймур. – Не удивлюсь, если он наймет тебя вместо Ребекки де Сото в журнал «Фейерверк». Понимаешь, Ребекка не его ставленница. На это место он хочет посадить своего человека, чтобы укрепить положение.

Нико немного знала Ребекку де Сото, и та ей нравилась.

– Бедная Ребекка, – проговорила она.

– Бедная Ребекка – пустое место, – с издевкой отозвался Сеймур. – Тебе нужно выработать более жесткий подход. Дело не в том, что у тебя к ней какие-то личные претензии. Ты даже не знаешь ее. Это просто бизнес.

Через три месяца после рождения Катрины компания «Сплатч Вернер» объявила, что Нико О'Нилли заменит Ребекку де Сото на посту главного редактора журнала «Фейерверк». И Нико поняла, что Ребекка тоже ничего подобного не ожидала.

А затем, как только она снова оказалась наверху, вдруг откуда-то появилось множество друзей – ей посылали цветы, визитные карточки и поздравления. Сеймур настоял, чтобы Нико ответила каждому, даже тем, кто сторонился ее после увольнения. Но первой она написала Ребекке де Сото, высоко оценив ее работу и пожелав удачи. Нет смысла без необходимости наживать себе врагов, подумала Нико.

Особенно когда тебе нужно одолеть настоящих соперников.

Проработав две недели, Нико увидела, что первым ее заклятым врагом стал тот, кто должен был стать союзником, – Брюс Чикалис, редактор «Фейерверка». Брюс, высокомерный молодой человек лет тридцати пяти, считался золотым мальчиком Майка Харнесса, о чем никому не давал забыть.

Он и Нико с первого взгляда возненавидели друг друга.

Брюс воспринимал женщин только с точки зрения своих отношений с ними. Он делил женщин на два типа: тех, с кем можно заниматься сексом, и тех, кто не годится для этого. Относящиеся ко второму типу для него словно не существовали. Брюс считал, что женщина должна быть красивой, с большой грудью, стройной и покорной. На деле это означало – женщина должна делать ему минет, когда он того пожелает. Брюс не излагал это вслух, да и зачем? Нико и так ощущала его презрение к женщинам; оно сквозило в каждом слове. Нико познакомилась с ним, когда он вошел в ее кабинет, указал на модель на обложке последнего выпуска «Фейерверка» и заявил:

– Я хочу знать одно – можете ли вы устроить мне свидание с ней?

– Простите?

– Если вы устроите мне свидание с ней, – проговорил Брюс с ухмылкой, указывавшей на то, что он привык к поклонению женщин, – то сохраните работу.

– При вашем отношении к женщинам беспокоиться об этом следует вам, – ответила Нико.

– Посмотрим. Последняя редакторша недолго продержалась. – Брюс сел, одарив ее мальчишеской улыбкой.

Нико встала.

– Я не последняя редакторша, Брюс. А теперь, прошу извинить, у меня встреча с Виктором Мэтриком. – И вышла из кабинета, предоставив ему размышлять над его судьбой.

Разумеется, никакой встречи с Виктором Мэтриком у Нико не было, но Брюс не знал этого. Нико отправилась в дамскую комнату и десять минут просидела в кабинке, собираясь с мыслями. Придется убрать Брюса Чикалиса. Она поняла, что Ребекку де Сото уволили из-за него. Но что еще важнее, Нико поняла и то, что Брюса ничуть не волновала судьба «Фейерверка». Журнал для него – средство для продвижения наверх, к более значительному посту, а значит, к большим деньгам и лучшим девицам. Если Нико тоже не удержится здесь, это подтвердит безупречность Брюса и его имидж улучшится. Но он не на ту напал. Ее не уволят второй раз подряд. Одно увольнение – это случайность, два – провал. С ее карьерой будет покончено, и что тогда скажет Сеймур? И что подумает о ней ее маленькая дочь?

Ответ был прост: необходимо убрать Брюса Чикалиса.

До увольнения и до встречи с Брюсом Нико никогда не думала о карьере таким образом. Она говорила себе, что не унизится до устранения соперников. Но говорила так только потому, что сомневалась в своей способности устранить их. Нико не знала, хватит ли у нее на это сил. Однако, сидя на стульчаке и размышляя об этом, Нико осознала, что у нее нет другого выхода, а кроме того, она еще и получит от этого удовольствие.

Она сотрет эту насмешливую, презрительную, циничную ухмылку с лица Брюса Чикалиса!

На следующий день Нико позвонила Ребекке де Сото. Целый час они с Сеймуром обсуждали, где должна состояться встреча. Сеймур считал, что она должна быть тайной, но Нико не соглашалась. Она не могла пригласить Ребекку де Сото на ленч в какое-то заурядное место – Ребекка бы оскорбилась, а Нико помнила, какой зачумленной она чувствовала себя после увольнения. Нико не смогла бы просить у Ребекки информацию, ведя себя так, словно стыдится появляться в ее обществе.

Они пошли в ресторан «У Майкла».

– Только вы проявили порядочность, прислав мне письмо, – сказала Ребекка. Они сидели за одним из передних столов, на виду у всего ресторана, и Нико ловила на себе любопытные взгляды посетителей. – Вам следует остерегаться Брюса. Он опасен, – осторожно проговорила Ребекка.

Нико кивнула:

– Чем именно?

– Он назначает важные встречи с рекламодателями, затем меняет время, а его помощник «забывает» сообщить вам.

На следующий день Нико встретилась с Майком Харнессом в лифте.

– Я слышал, вчера вы обедали «У Майкла» с Ребеккой де Сото, – заметил он.

Нико похолодела, но тут же напомнила себе, что специально выбрала этот ресторан, стремясь к распространению слухов. Ей хотелось, чтобы люди знали – она не боится.