Исчезнет, канет в прошлое страшный индустриальный мир — с полулюдьми — придатками машин, с душегубками скученных городов-муравейников, с ржавым железом промышленных зон, в которых земля пропитана кислотой, изранена, прогрызена ходами промышленных кротов. Не будет больше уродливых пейзажей с терриконами и дымящими трубами, отравленных рек, смрадного воздуха, от которого чахнут дети и умирают взрослые…

Здесь будет Священная, чистая земля. Святая Империя, которая раскинет свои предприятия и центры делания прибыли по всему миру, которая опутает планету своими финансовыми связями.

За мучительной агонией Индустриализма, за инфернальным месивом постиндустриального межвременья открывается Нейромир — наша мечта, наша русская надежда. Мы должны построить прекрасный мир первыми, люди. Ведь в России лежат ключи к нему — надо лишь взять их в руки. Разве марш к такому миру не станет Общим делом, одной мечтой для всех русских, красных, белых и трехцветных? Разве не найдется в этой мечте места людям самых разных убеждений?

Сегодня наша Россия походит на разбитый, покореженный бронетранспортер, у которого дымит и едва тянет старый мотор. Вот-вот его заклинит. Наша машина жутко изуродована страшным взрывом декабря 1991 года, гибелью СССР. Наш «броник» едва плетется по трассе мировой истории, теряя ход.

Но мы видим, как на эту картину вдруг опускается темный занавес — как будто закрываются веки смотрящего. Раз. Два. Три. Пелена пала — ее разорвала ослепительная вспышка. Искореженного броневика больше нет. Вместо него вдоль шоссе мчится… Что? Экраноплан? Антиграв? Что-то невероятное, фантастическое, несущееся, не касаясь земли. И спортивные лимузины Запада остаются позади. У них — компьютеры и цифровые телефоны. У нас — всечеловеки-нейролюди, системы интегрального интеллекта, аппараты телепатической связи, синергетическая техника. И дело не только в том, что русские в силу истории своей оказались сообразительнее или изобретательнее других народов. Авторов чудесных технологий достаточно и в тех же США. Просто Россия первой не испугалась искать и внедрять их, первой мире стала «крышей» для гениев.

Обладание сверхтехнологиями и волевой прорыв русских на совершенно иную траекторию развития дадут нам владычество над мировыми финансами. А это уже позволяет сделать западный мир этаким промышленно-высокотехнологичным придатком России. Что нам Япония? Нет, мы возьмем свой реванш, взмыв над противником, уйдя в стратосферу, на высшие ярусы технологий, делая то, что не делает никто в мире. Мы прорвемся в необозримый космос Человека. Пусть мир собирает волшебные машины, придуманные русскими, и отдает нам львиную долю прибылей — за работу наших мозгов.

Мир в третьем тысячелетии изменится ошеломляюще, до неузнаваемости, до самых основ своих. Сегодняшние субъекты политики уйдут. Равно как и экономики. Появятся какие-то абсолютно новые создания. Нестабильность станет очень стабильным фактором жизни. Как за упадком Римской империи последовала эпоха Великого переселения народов и невообразимой перекройки карты мира, так и за крахом постиндустриального времени идет нечто похожее. Наступит точка «разрыва истории».

Такие точки уже были. Одна — крушение Римской империи, за которой возник совершенно новый мир. Он живет тысячу лет, пока не наступает эпоха Великих географических открытий пятнадцатого столетия, которая становится новым «разрывом истории». Затем возникает еще один «новый мир» — в конце семнадцатого и в начале восемнадцатого веков. Сейчас мир снова подошел к поворотной точке.

Какую эпоху мы оставляем? Ту, в которую появились машины и индустриальный труд, в которую ростовщичество преобразилось в финансовый капитал — потому что индустриальному обществу нужно много денег для того, чтобы везде делать одно и то же. Все наши мышление и культура происходят из индустриальной эпохи. Но теперь индустриализм отмирает, а вместе с ним уходит в небытие и прежний опыт жизни общества.

А дальше ситуация сродни разведке: тот, кто вошел в новую эпоху первым, лучше видит, имея громадное преимущество перед всеми другими. Здесь мы, русские, имеем громадное преимущество. Да, оно далось нам большой кровью. В разведку пошел батальон, а вернулась рота. Но эта обстрелянная, прошедшая сквозь смертельный огонь и ад рота теперь целого полка стоит. И эта рота знает: в новом нарождающемся мире то, что было раньше, становится обузой. То есть ненужной ношей становится багаж старой индустриальной эпохи. Роте уцелевших очевидно: старый мир уже не вернешь.

И потому мы выскажем поистине еретическую мысль: быть может, это хорошо, что сейчас нам так плохо…

— Н-да… Лихо завернули! — скажет Скептик. — А почему обязательно блицкриг? Неужели все эти чудесные технологии нельзя внедрять в нашу жизнь обычным путем? Неужели капиталисты и предприниматели не оценят их достоинства без всякой этой «неаналитичности»?

Да в том то и дело, друзья, что так не получается. И расскажем мы вам две истории…

Под самый новый 2003 год одному из авторов этой книги, Максиму Калашникову, вдруг позвонили из столичной штаб-квартиры партии «Единая Россия» в Банном переулке. Той самой, пропрезидентской. После пятиминутного разговора я торопливо оделся и уехал туда на встречу.

…По дороге во мне боролись противоречивые чувства. За пятиминутный разговор по телефону я услышал все то, о чем, собственно, мы с Крупновым и писали эту книгу. Буквально — суть чудесной стратегии в самом что ни на есть чистом виде. Но, помилуй Господи, я никогда не ожидал услышать подобное от людей партии, которую считал сборищем серых чиновных крыс и откровенных карьеристов! Еще утром я считал, что эту партию как раз и составляют те самые косные, враждебные русскому чуду силы…

Очень быстро выяснилось, что ставку на чудо в «Медведе» — «Единой России» делают не партийные чиновники, а интеллектуалы и предприниматели.

В самом конце 2002 года в партии случился скандал. Несколько человек вынесли на внутреннее обсуждение проект манифеста, который обещал невозможное. То, например, что через полтора десятка лет Россия совершит молниеносную победу — станет ведущей мировой державой с развитой транспортной инфраструктурой, и тогда каждому жителю страны станет по карману быстрое передвижение в любую точку необъятной Родины. Благосостояние русских вырастет до уровня развитых стран. К 2004 году, дескать, возможно сбить тарифы на тепло и электричество вдвое, к 2006 году дать каждому работу по его профессии, а к 2008 году сделать каждую семью владельцем своего благоустроенного дома. В том же году, возможно, превратить Чечню и весь Северный Кавказ в рай для туристов, навсегда покончив с разбойничьим укладом жизни в том краю, обратив энергию чечен в благое русло. К 2010 году, оказывается, вполне реально построить сверхскоростные транспортные магистрали Санкт-Петербург — Анадырь, Токио — Владивосток — Брест и другие. А к 2017 году вообще сделать Россию вожаком мировой политики и экономики.

Реакция тех, кто читал это, была одинаковой: бред дилетантов с воспаленным сознанием, буйные фантазии технически неграмотных гуманитариев! Один из столпов «Единства» — «Медведя», депутат Резник, даже посоветовал отправить авторов на психиатрическую экспертизу. Да разве возможна другая реакция людей, у которых в подсознании выжжено: «Россия — это очень дорого, медленно и почти невозможно»? Смельчаков тотчас же сравнили с Хрущевым и его планами построить коммунизм к 1980 году. Их манифест издевательски назвали повторением горбачевских посулов превратить СССР в страну-сказку к 2000 году.

Но те, кто все это написал, опирались на вполне реальные технологии, которые уже есть в России. Заранее зная, кем их объявят, они решили создать план «молниеносной войны» в экономике.