Как мы знаем, к лету 1826 года дворянское общественное мнение повернулось лицом к осужденным декабристам. В Сибирь они ехали уже триумфаторами.
Прибытие на каторгу продолжило этот бенефис. Там, в XIX столетии, за целый век до рождества ГУЛАГа, господствовали норма и пайка, быстро сводящие в могилу прибывающих каторжан. Ничего подобного декабристам не угрожало!
Сам Оболенский свидетельствовал: начальник Усольского завода полковник Крюков «объявил, что назначит нам работу только для формы, что мы можем быть спокойными и никакого притеснения опасаться не должны. /…/ Невольно иногда тревожила мысль, что нас могут употребить в ту же работу, которую несли простые ссыльно-каторжные. Я видел сам, как они возвращались с работы покрытые с головы до ног соляными кристаллами, которые высыхали на волосах, на одежде, на бороде — они работали без рубашек — и каждая пара работников должна была вылить из соляного источника в соляную варяницу известное число ушатов соленой влаги. На другой день после свидания с начальником урядник Скуратов приносит нам два казенных топора и объявляет, что мы назначены в дровосеки и что нам будет отведено место, где мы должны рубить дрова в количестве, назначенном для каждого работника по заводскому положению: это было сказано вслух, шепотом же он объявил, что мы можем ходить туда для прогулки и что наш урок будет исполнен без нашего содействия. /…/ в третьем часу мы возвращались домой, обедали, хотя и не роскошно, а вечер проводили или в беседе друг с другом, или играли в шахматы».
Как видим, остальным каторжанам прибытие декабристов вылилось в дополнительные нормы принудительной выработки!
Но такой санаторий для «великих революционеров» продолжался не все время — случались за десятилетия лишения свободы и кандалы, и тесные камеры. Да и без этого: несвобода — всегда несвобода; это знает каждый, кого лишали свободы! Но эту судьбу избрал себе и другим сам Оболенский, и не ему было о ней сожалеть!
Целая толпа трупов оказалась невысокой ценой за продолжение его жизни или позябания — судите как хотите!
Жаль только, что гениальные решения Оболенского не снискали ему заслуженного признания: слава за них досталась совсем другому человеку!
В одном из лучших, знаменитейших рассказов английского писателя Г.К.Честертона приводится такой гениальный ход мыслей:
Где легче всего спрятать камень? Среди других камней на берегу моря.
Где легче всего спрятать лист дерева? Среди других листьев в лесу.
Где легче всего спрятать труп? Среди других трупов на поле боя — и далее рассказывается о битве на войне, специально организованной, чтобы скрыть единственный труп — плод индивидуального преднамеренного убийства!
По-видимому, Богу захотелось поделиться идеей, оставшейся беспризорной, а гениям свойственно подслушивать шепот богов!
Современники все же выделили грандиозные заслуги Оболенского: недаром в его судьбе случился эпизод, равного которому не сподобился никто из декабристов.
Все образованное общество, как рассказывалось, было поражено жестокостью приговора декабристам. Лишь в отношении Оболенского было несколько по-иному: составилась целая делегация генералов, ходивших просить к царю об утверждении смертного приговора Оболенскому.
Совершенно естественно, Николай I отказал — у него был свой взгляд на то, какой участи заслуживал Милорадович, и этот взгляд не расходился с позицией Оболенского!
Надеемся, что наша попытка восстановить справедливость и восславить этого великого декабриста увенчается успехом!
В 1961 году, после полета Юрия Гагарина, Гагаринский переулок в Москве из уважения к космонавту был переименован в улицу Рылеева. Следуя этой странной логике, можно было бы предложить тоже что-нибудь подобное: например, переименовать некоторые улицы в России в Оболенские переулки; есть, правда, один такой в Москве!
Так или иначе, князь, на наш взгляд, заслужил дополнительного признания: среди множества подлецов, предателей и убийц, избранных в национальные герои России, Евгений Петрович Оболенский должен занять более почитаемое место!!!
Мы обещали завершить повествование рассказом о судьбе овдовевшей императрицы Елизаветы Алексеевны.
Она продолжала долго болеть, оставаясь в Таганроге. В столице ее свекровь постепенно стала сильно беспокоиться. Сама императрица-мать Мария Федоровна, продолжавшая очень интересоваться расследованиями происшедших трагедий, накопила уже немало вопросов к своей невестке. Да и вообще сложившаяся ситуация становилась все более странной: сколько могло продолжаться это сидение в Таганроге? Если Елизавета больна, то почему ее не лечат?
Очевидно, по настояниям Марии Федоровны и произошел, наконец, выезд Елизаветы Алексеевны со всей свитой, сопровождающей ее (во главе с П.М. Волконским), на север в столицу. Это было 21 апреля 1826 года. Марию Федоровну охватило нетерпение: она не могла больше ждать и выехала навстречу.
3 мая Елизавета со свитой проехала очередной этап — из Орла в Белев, где и заночевали. На следующий день в Белев должна была доехать м Мария Федоровна, что и произошло. Но царица-мать так и не смогла встретиться с невесткой: под утро 4 мая, за несколько часов до встречи, Елизавета Алексеевна скончалась.
Все бумаги, бывшие с ней, позднее тщательно просмотрел император Николай I и полностью их уничтожил.
Так же он поступил и с бумагами своей матери после ее смерти в 1828 году.
И последняя, завершающая подробность: все это время после кончины Александра в ноябре в Таганроге и до ее собственной смерти в Белеве с ней неотлучно находился и лечил ее доктор Штоффреген.
Список использованной литературы
Абсолютизм в России. Сборник статей. М., 1964
Анненкова П.Е. Записки жены декабриста. Пг., 1915
Анучин Е. Исследование о проценте сосланных в Сибирь в период 1827–1846 гг. Изд. 2-е, СПб., 1873
Арсеньев К.И. Начертание статистики Российского государства, ч. 1. СПб., 1818
Берлин П.А. Русская буржуазия в старое и новое время. М., 1922
Бернгарди Ф. Современная война, т.1. СПб., 1912
Бестужев Н.А. Статьи и письма. М., 1933
Боголюбов В. Н.И.Новиков и его время. М., 1916
Болотов А.Т. Наказ управителю или приказчику, каким образом ему править деревнями в небытность своего господина. Труды Императорского Вольного экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства [ниже — Труды ВЭО], ч. XVI, 1770
Болотов А.Т. Памятник прошедших времен или Краткие исторические записки о бывших происшествиях и поселившихся в народе слухах. Ч. 2-я, М., 1875
Бондаренко В.Н. Очерки финансовой политики Кабинета Министров Анны Иоанновны. М., 1913
Бостунич Г. Масонство в своей сущности и проявлениях. Т. 1. Белград, 1928
Брюханов В. Заговор графа Милорадовича. М., 2004.
«Былое», 1917, № 5–6.
Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., 1991
Валишевский К. Сын великой Екатерины. Император Павел I. Его жизнь, царствование и смерть. СПб., 1914
Василич Г. Император Александр I и старец Федор Кузьмич (по воспоминаниям современников и документам). М., 1909
Васильев Н. Транспорт России в войне 1914–1918 гг. М., 1939
Вернер К.А. Агрономическая помощь населению в конце XVIII и первой половине XIX в. М., 1901
Верные сыны отечества. Воспоминания участников декабристского движения в Петербурге. Л., 1982
Вешняков В. Экспедиция государственного хозяйства (1797–1803 гг.). СПб., 1902
Вигель Ф.Ф. Записки, часть 4. М., 1892
Витчевский В. Торговля, таможенная и промышленная политика России с времен Петра Великого до наших дней. СПб., 1909
