— Я ничего не понимаю! Не мог бы ты оставить его величество в покое и толком объяснить, что произошло?

— Это она, Антуан! Она!

— Кто? — не понял де Валпньп.

— Та девица, что меня оскорбляла! Она — герцогиня Орлеанская!

Услышав слова друга, де Валиньи помрачнел.

— Тебе не весело? — удивился Луи.

— Нет, — немного резковато ответил де Валиньи, — одно дело простолюдинки, но герцогиня… надеюсь, ты собираешься принести ей извинения?

— Ещё чего? После того, что мне пришлось выслушать, — это самое малое, чего она заслуживала.

— Она заслуживает уважения, Луи! — Только не моего!

— Ты злишься, потому что она отвергла тебя? — поинтересовался де Валиньи.

— Даже не пытайся, мой друг, у тебя ничего не получится!

— Не понимаю…

— Прекрасно понимаешь, — перебил его Луи, — я не попадусь на эту уловку. Но всё же, если бы я захотел, поверь, мой друг, несколько дней — и эта мегера будет умолять меня о любви.

— Слишком самонадеянно. Походит на хвастовство. Думаю, мне следует предложить пари. Я ставлю на Генриетту. Принимаешь?

— Когда речь идёт о моей жизни — никогда!

— Лучше признайся, что она тебе не по зубам! Ведь, насколько мне известно, она первая, кто отвергла тебя!

— Признаюсь. Теперь ты доволен?

Луи облачился в свежую рубашку и накинул на себя камзол.

— Но думаешь ты иначе — это видно по твоему лицу, — не отставал де Валиньи…

Луи улыбнулся своей особой улыбкой.

— Ненавижу, когда ты улыбаешься вот так!

— Мне пора! И прими совет, Антуан, — не пытайся меня женить. Из этого ничего не получится.

Де Валиньи молча проводил взглядом друга, а затем пробормотал:

— Посмотрим!

В эту минуту у Генриетты появился друг и союзник.

Луи покинул комнату весьма довольный собой. Он сразу же отправился на поиски Журдена, не преминув по пути насладиться великолепием дворца, его убранством и изяществом. Слуги, которые попадались ему на пути, кланялись едва ли не до самого пола. В ответ Луи благосклонно улыбался и спрашивал, где он может найти управляющего.

Так, спрашивая одного за другим, Луи добрался до кухни. При его появлении шум голосов стих. Луи насчитал не менее десяти слуг, из которых, за исключением Журдена, все были женщины.

Не обращая внимания на любопытные взгляды, Луи обратился к Журдену:

— Могу я попросить тебя об услуге, мой друг?

— Монсеньор может приказать, и его приказ будет выполнен, — Журден поклонился.

— Видишь ли, Журден, я привык принимать ванну с горячей водой и не хотел бы быть лишённым этого в вашем дворце. Надеюсь, я не слишком утруждаю тебя своей просьбой?

— Для нас честь служить вам, монсеньор. Я выполню ваш приказ!

— Просьбу, — поправил его Луи и, уже собираясь уходить, добавил: — Кстати, пришли ещё двух горничных. Видишь ли, я не привык мыться сам.

После его ухода Журден обернулся к прислуге.

— Кто пойдёт купать графа? Все как один подняли руки.

— И чего я спрашиваю, — пробормотал Журден, — всё и так ясно. Миледи будет в ярости, когда узнает.

Покинув кухню для прислуги, Луи решил потратить остальную часть дня на поиски новых знакомых. Для выполнения этой цели он отправился в конюшню. Удостоверившись, что конь ухожен и накормлен, Луи вывел его под уздцы из конюшни, а потом из ворот. Оказавшись на площади, он оглядел предстоящее поле сражения. Около трёх десятков людей из числа местной знати прохаживались по площади. Погода стояла отличная, солнце ярко светило. Площадь купалась в его лучах. Настроение Луп становилось всё лучше и лучше.

При появлении Луи на площади многие стали бросать на него любопытные взгляды. Луи заприметил четверку, стоявшую у памятника. И со свойственной ему развязностью направился к ним. Один из них был невысокий толстячок с лысиной на голове, вторая — дородная дама, и две юные девушки, внешность которых производила не очень приятное впечатление. Луи подошел к ним и представился.

— ГрафдеСансер!

За всех ответила дородная дама:

— Мой муж — барон де Ласси, — она указала на толстячка.

— Сударь, — граф поклонился барону Тот в ответ тоже поклонился.

— Мои дочери Жюстина и Каролина!

Луи по очереди поцеловал им руки. Затем поклонился даме и со словами:

— Баронесса, — поцеловал ей руку. — Позвольте заметить, сударыня, у вас очаровательные дочери.

Луи кривил душой, произнося эти слова, и продолжал:

— Признаться, я удивлен, сударыня, я объясню, почему. Я принял вас за сестру этих милых созданий.

— О, сударь, — баронесса притворилась смущенной.

— Вы тот самый граф!? — вырвалось у одной из девушек.

— Жюстина! — возмущенно воскликнула баронесса.

Луи перевел взгляд с баронессы на Жюстину. Молодая девушка, ничуть не смутившись после замечания матери, во все глаза смотрела на него.

— Сударыня, возможно, я смогу ответить на ваш вопрос, если пойму значение слов «тот самый».

— Я имею в виду историю с баронессой дю Рено, — безо всякого смущения пояснила Жюстина.

— Понятно, — протянул Луп, — да, именно «тот самый». Я и не подозревал, что эта история стала известна всей Франции.

— Расскажите, как все происходило, сударь, прошу вас!

На этот раз баронесса не стала ничего говорить, по всей видимости, она не меньше дочери жаждала услышать эту историю, как говорится, из первых уст.

«Совершенно невоспитанная девица, — подумал Луи, поглядывая на Жюстину, — не то что вторая». Он перевел взгляд на Каролину, которая не произнесла ни слова — равно как и ее отец. У Луи не было желания рассказывать, и поэтому он решил прервать разговор.

— Расскажу, — пообещал он Жюстпне, — но в следующий раз, а сейчас прошу прощения, мне надо отлучиться по срочному делу.

— Помните, у нас есть ваше обещанье!

Луи поклонился всему семейству и вскочил на коня. Желая покрасоваться перед местной знатью, он с места бросил коня в галоп. Баронесса кивала в сторону Луи и говорила знакомым:

— Это друг нашей семьи, граф де Сансер!

— О! — с некоторой завистью восклицали в ответ. — Баронесса, вы обязательно должны нас познакомить с графом.

Луи внезапно почувствовал, как теряет равновесие и на полном скаку вылетает из седла. В последнее мгновенье он просунул руку в поводья. Поводья натянулись, тело Луп перевернулось в воздухе и опустилось спиной на мостовую. Рука осталась зажатой в поводьях. Конь потащил его по каменной мостовой.

Одежда на Луи висела лохмотьями. Все лицо было покрыто синяками и ссадинами, но все это было ничто по сравнению со спиной. Она представляла собой сплошные кровоподтеки. Местами сочилась кровь, но Луп ничего не чувствовал, ничего не замечал. Глаза его были полны ярости. Луи изо всех сил ударил ногой дверь. Она распахнулась. Генриетта стояла у окна. Услышав шум, она повернулась и увидела Луи, взгляд которого упирался в нее. Пытаясь не показать своего испуга и говорить твердо, она указала на дверь.

— Вы ошиблись, это мои покои. Поэтому будьте любезны, подите вон из моей комнаты.

Не говоря ни слова, Луи подошел к Генриетте, схватил за волосы и правой рукой сильно хлестнул по щеке. Проделав все это, он бросил Генриетту на пол, нависнув над ней.

— Лишь бездушное, черствое, отвратительное существо способно на хладнокровное убийство. Берегитесь, Генриетта! Оскорбляя меня, вы вызывали лишь легкое раздражение, пытаясь убить меня, вы вызываете мою ненависть.

— Я не пыталась вас убить, — закричала Генриетта, которую охватила сильная дрожь от ужаса, внушаемого ей Луи.

— Не пытались? — мрачно переспросил Луи. — Я не подозревал, что вы ко всему еще лгунья и у вас нет храбрости признаться в том, что вы пытались меня убить.

— Да, да! Это я надрезала стремена на вашей лошади, я хотела вас убить! Я ненавижу вас, будьте вы про-

кляты! — вскричала Генриетта, ослепленная ненавистью. — А теперь делайте, что хотите.