– Ага. Привет.
– Горю желанием услышать подробный рассказ с демонстрацией фото и комментированным видео.
– Не выйдет.
Мэтт затих, видимо размышляя над ответом и интонацией Сандры.
– О’кей. Может, все-таки встретимся?
– Может! – Сандра искренне обрадовалась.
– У тебя, у меня или в баре?
– Я хочу напиться, Мэтт.
– Что-о? – Да, он действительно никогда не слышал таких признаний от скромной Сандры Коллинз.
– Я. Хочу. Напиться. Это не помехи связи и не твои галлюцинации.
– Ну, подруга…
– Но я не могу спаивать несовершеннолетнего.
– Это условности. Хочешь, я буду тебя спаивать? – Мэтт явно воодушевился и уже предвкушал веселенький вечер.
– Исключено. Это я так, в порядке коммуникативного бреда.
Мэтт задумался.
– Приезжай ко мне. И захвати какой-нибудь ужастик. Пострашнее, – продолжила Сандра наигранно бодро.
– Ну, подруга… – Мэтт сглотнул. – Короче, скоро буду, готовь оркестр и ковровую дорожку.
Физиономия Мэтта, лишенная обычного надменно-рассеянного выражения, показалась Сандре особенно симпатичной.
– Ну ты как? – Он внимательно разглядывал Сандру, пытаясь определить по ее виду, что же такое могло с ней произойти. – Выглядишь отпадно. Тебе идет загар.
Сандра иронически приподняла брови: с этим предположением она была в корне не согласна. Во всяком случае, если загар и идет, то не в таком стихийном варианте, как у нее сейчас.
– Лукавишь.
– Чего? – обиделся Мэтт.
– Говоришь неправду.
– Думаешь, я не понимаю по-английски? – еще больше обиделся парнишка.
– Нет. Думаю, что ты хочешь сделать мне приятное, поэтому и говоришь про загар, а это, мягко говоря, не соответствует действительности.
– Врать, чтобы тебе было приятно?! – изумился Мэтт.
– Ах ну да, я тебя с кем-то перепутала. Так обычно поступают воспитанные люди.
– Точно. Помнишь, я говорил тебе, что воспитанность и вежливость – это социальное зло?
– Хватит пороговых дискуссий. В смысле дискуссий на пороге. Проходи.
– Вот спасибо!
Мэтт притащил пиццу и пиво. Сандра отказалась и от того, и от другого. Мэтт сначала порадовался, что все достанется ему одному, но потом Сандра достала из духовки мясо, и пицца осталась на кухне в одиночестве, не выдержав конкуренции.
Сандра никогда не любила фильмы ужасов. Ей всегда казалось, что глупо смотреть на проявления человеческого или даже нечеловеческого зла, и потому, увидев на экране сцену какого-нибудь особенно извращенного насилия, она поскорее щелкала пультом. «Не выношу вида искусственной крови и расчлененного человеческого тела», – говорила обычно Сандра.
Но сейчас она с видом полнейшего равнодушия смотрела на экран: на пресловутую искусственную кровь, льющуюся рекой, на обрывки человеческой плоти и на какого-то гибрида маньяка-убийцы со средневековым демоном. Пила мелкими глотками холодный сок.
Мэтт вздрагивал от криков очередной жертвы и с недоверием косился на Сандру. Ему очень многое казалось странным: ее молчаливость, холодность, уверенность и в то же время – надрыв, ее изменившиеся гастрономические и кинематографические пристрастия… Это был необычный вечер. Мэтт – друг из прошлого, такой колючий, безбашенный, гениальный подросток. С ним славно болтать о пустяках и молчать о главном. И все легко. В голове пусто-пусто. Сандра чувствовала себя в какой-то мутной вакуоли, сквозь оболочку которой почти не пробивались внешние раздражители.
Еще неделю назад она металась между Саидом и Роем. Еще два дня назад рядом с ней был Рой. Еще вчера они не спали до рассвета, любя друг друга, а потом завороженно смотрели, как стремительно поднимается красное африканское солнце.
Еще вчера – в другой жизни.
Сандра по-настоящему родилась, когда стала женщиной Роя. Время, когда каждый день был как мир, прошло. Теперь пусто и сквозь пустоту – больно. Хотя и остались воспоминания слаще сказки.
Все можно пережить, болталась на поверхности сознания, как обломок мачты после кораблекрушения, бесполезная мысль. И то, что у него своя жизнь. И то, что она для меня закрыта. И то, что я, наверное, никогда больше его не увижу и не услышу. Пережить – можно. А смысл?
– Если тебе интересно мое мнение, то я считаю, что ты упала с баобаба, или что там еще растет. По крайней мере, где-то приложилась головой как следует, – не выдержал странностей вечера Мэтт.
Сандра перевела на него внимательный, всепонимающий взгляд. И, наверное, промелькнуло в нем что-то такое… Мэтт неловко потрепал ее по щеке, неловко и искренне, ткнутся лбом в плечо. Так мог бы приласкаться дикий котенок, внезапно почувствовавший душевную боль человека. Искренний зверек, не привыкший выражать нежность и заботу.
Сандра погладила его по щеке – Мэтт смутился.
– Да ладно, ты мне все равно нравишься. Даже такая. И если я смогу чем-то помочь – обращайся.
– «Чип и Дейл спешат на помощь»?
– Круче!
– Ну теперь я спокойна. Ладно, если я решу в стоической невозмутимости покончить с собой, обязательно тебя позову.
– Эй! – Мэтт выразительно постучал по макушке Сандры. – Смотри, получишь у меня! Откопаю и надругаюсь.
– Извращенец! – Сандра не выдержала, усмехнулась.
Обычная их беседа дальше пошла бы в следующем направлении: «А я давно за тобой такое подозревала!» – «Придержи язык… Суицидница, вот!». Но на этот раз получилось совсем по-другому. Абсолютно без перехода Сандра задала вопрос:
– Что ты думаешь о любви?
– О-па! Ты на что-то намекаешь? – Мэтт еще пытался вывести разговор в привычное русло.
– Я спрашиваю.
– Я думаю, – Мэтт быстро стал серьезным, – что это классная штука до первого поцелуя.
– Почему? – сильно удивилась Сандра.
– Ага, попалась. Я знаю, что мой интеллект велик и прекрасен. И вот что могу тебе сказать. До первого поцелуя – это самая романтическая стадия, но плюс не в этом, а в том, что можно быть влюбленным в кого угодно и плавать в тумане эйфории сколько угодно. А вот с первого поцелуя начинаются отношения. Отношения надо поддерживать. И становится важно, что думает о тебе девчонка или парень, как посмотрели, что сказали, почему не пришли… До – ты где-то на седьмом небе, а после – начинаешь думать, и все становится сложно.
– А тебе не приходилось… скажем… влюбляться в девушку и мучиться от неопределенности: нравишься ей или нет, получится что-то или нет? – поинтересовалась Сандра.
– Нет, конечно. – Что-то в лице Мэтта подсказало Сандре, что он не совсем честен, может быть, даже с обоими – с собой и с Сандрой. – Я предпочитаю пончики отдельно, а шоколад отдельно.
– То есть не спать с человеком, которого любишь?
– То есть влюбляться после секса, а не до. Чтобы становилось только лучше, а не наоборот.
– М-да.
Мэтт был оригинален до мозга костей во всем. Кстати, Сандра не держала бы пари, что костный мозг Мэтта не умеет думать. У него все не так, как у всех.
И у Роя тоже. Иногда кажется, что он не вполне человек. А есть ли у него женщина? Он ведь так и не сказал мне ничего, устало вернулись мысли к самой болезненной точке. Рой учил ее жить «здесь и сейчас». Рядом с ним – получалось. А теперь? Как можно быть здесь и сейчас, когда хочется совсем другого, хочется в другое место – к нему, или даже в другое время – в прошлое, в африканские каникулы.
– Земля вызывает Сандру…
– Я дура.
– Вот еще, – не поверил Мэтт.
– Я влюбилась.
– О-па… – Он поджал губы.
– И сейчас говорю тебе об этом непонятно зачем.
– Наверняка чтобы я помог тебе разобраться в своих чувствах.
– О-па, – передразнила Сандра. – А я думала, что твой тариф на помощь превышает мои возможности.
– Это только в тех вопросах, где требуется интеллектуальное вмешательство.
– Ни одного не помню.
– Ладно, теперь давай серьезно. Кто?
– Мужчина.
– Удивила.
– Психотерапевт.
– Твой?
– Нет. Случайный.
– Пройдет. Он не в Бостоне?