Наконец, всеобщее возбуждение слегка утихло, и дежурные специалисты побежали по местам — обрабатывать информацию, поступающую с бортовых систем «Ковчега». Пришедшие в себя учёные дружно рассмеялись при виде своих лиц, густо перемазанных помадой. Это постарались сотрудницы центра связи, сидящие поблизости от их собрания. Раздались звуки государственно гимна и под высокими сводами помещения развернули флаг Объединённых кланов — огромное чёрное полотнище с красной звездой в центре. Сотрудники замерли по стойке смирно, и на трибуну вышел Глава Совета Старейшин.

В наступившей тишине Палевский с гордостью обвёл глазами своих взволнованных собратьев. Затем, глядя в кинокамеру, он начал свою торжественную речь, посвящённую самому знаменательному событию в истории Земли. Его речь транслировалась на весь вампирский мир, и не было никого из вампиров, кто бы сейчас её не слушал. Палевский поздравил свой народ с удачным воплощением проекта первого звездолета в жизнь и поблагодарил всех за самоотверженный труд. Затем он передал слово Нику, который тоже всех поздравил и поимённо перечислил всех тех, кто внёс наибольший вклад в грандиозную стройку века. Дальше прошло награждение за выдающиеся заслуги перед родиной и счастливых обладателей наград пригласили в банкетный зал, чтобы отпраздновать знаменательное событие.

По дороге Ник с удовольствием прислушивался к тому, о чём говорят его коллеги-учёные.

«…народ, вы видели, как работает система искусственной гравитации?! Да-да, эта та туманная дымка, которая окутала «Ковчег»! Я лично её проектировал! Ваши антигравитационные двигатели, Даниэль, тоже превосходны, многотонный звёздолёт оторвался от поверхности Луны как пушинка!..»

«…да-да! Антуан, у нас практически всё готово. Впереди только отладка систем во взаимодействии. Несколько пробных полетов и можно покидать нашу планету…»

«Господи! Что нас ждет впереди? Надеюсь, Вседержитель не оставит нас! Не смейтесь, господа, вам бы я тоже советовал воззвать к Богу и перекреститься!..»

Палевский догнал Ника и дверей банкетного зала, и они отошли в сторонку. Поговорив о предотлётных делах, Михаил с беспокойством спросил:

— Слушай, почему Мари не прилетела? Я планировал, что она тоже скажет пару слов народу. Ведь в создании «Ковчега» есть и её немалая заслуга.

Ник успокаивающе ему улыбнулся.

— Не беспокойся, с ней всё в порядке. Сказала, что болит голова, её в последнее время посещают тяжелые сновидения.

— Помнится, ты говорил, что у Мари провидческий дар. Ей снится что-то плохое относительно нашего полёта? — с любопытством спросил Палевский и потянулся за сигаретами.

— Думаю, она просто нервничает в преддверии отлёта, — Ник усмехнулся. — Знаешь, однажды она рассказала мне, что увидела нашу новую родину и она чудесна. Говорит, что она очень похожа на Землю во времена эреев. На ней также много суровых высоких гор и рек с озёрами. Короче, представь себе Риоголиз в планетарном масштабе. Видела она и города и космодромы. В общем, не знаю, какая из Мари провидица, но она светилась от счастья, когда рассказывала мне подробности своего сновидения.

— Слава богу!

— Ты не очень обнадеживайся. Может, она принимает желаемое за действительное…

Мари. Расставания

Прощаясь, я потерянно бродила по опустевшему Риоголизу, который за последние пятнадцать лет стал для меня родным домом. Мне не хотелось даже думать, что я больше никогда его не увижу. Я медленно шла по дорожкам поместья, любуясь его чудесными парками с его уже ставшими для меня привычными скульптурами и фонтанами. Климатические установки отключили, и вольеры для животных тоже опустели. Их выпустили на волю, подобрав им подходящие условия для существования. То-то будет радости учёным-натуралистам, когда они обнаружат на Земле новые виды животных.

Печальная экскурсия закончилась в моём любимом садике. Я присела на мшистый валун у пруда в позе васнецовской Алёнушки и пригорюнилась. Что нас ждёт впереди? Никто из нас не знает. Я не очень доверяла своему оптимистичному видению о новой родине по той причине, что не чувствовала особой связи с кем-нибудь из этого будущего. Что греха таить? Я слегка поплакала. Благо не перед кем было изображать из себя железную леди.

Моё прощание с Риоголизом прервал весёлый мальчишеский голос.

— Мам, ты где? Ясно! Опять забилась в свою нору. Ну-ка, подвинься, — Таятан примостился рядышком со мной и обнял за плечи. — Не грусти, старушка! Впереди нас ждут небывалые приключения!

Засмеявшись, я щелкнула его по носу.

— Видимо мало тебе отец всыпал за недавние приключения, если ты жаждешь новых.

— Мам, скажи, что рукоприкладство — это не наш метод воспитания! И вообще, как же его хвалёная эрейская любовь к детям? — обиженно завопил сынуля, впервые отведавший отцовской криты за подпольную попытку поставить чип мозгового усилителя. — Чем с ходу драться, лучше бы сразу объяснил, в чём дело. Я же не враг сам себе!

— Ладно тебе обижаться! Кстати, ты собрал свои вещи, оболтус?

— Нафиг мне в космосе всякое барахло?! — презрительно фыркнув, ответствовало моё неугомонное чадо. — Я не собираюсь рыдать над шмотками как вы старичьё! — Таятан скорчил уморительную гримасу и прогнусавил: — Ах, мои незабвенные воспоминания! Как же я расстанусь со своим дубовым гардеробчиком? Ведь я в нём прятала своего первого любовника!.. Ах, мои письма! Ведь мне их написал Блок, который был без ума влюблён в меня. Действительно, нужно быть совсем ума, чтобы влюбиться в это жеманное чучело!..

Я ухватила чадо за ухо.

— Ах ты, поганец! Не смей издеваться над своей бедной учительницей! Милейшая Аделаида Марковна ничем не заслужила такое отношение к себе, — взгляд на часы показал, что времени у нас осталось в обрез. — Ё-моё! Таятан, нам пора вылетать! Если опоздаем к всеобщему сбору, отец нам на пару намылит шею. Надеюсь, ты не угробил авиетку по дороге ко мне?

— Обижаешь, старушка! Предок с младых ногтей всю репу мне пропилил своими нравоучениями о трепетном отношении к технике…

— Погоди минутку! — Прикоснувшись к груди, я со всех ног бросилась к замку, не слушая возмущённых воплей сына.

Влетев в спальню, я бросилась к прикроватной тумбочке, но медальона там не было. «Чёрт! Зачем я только его сняла!» В полном отчаянии я обвела спальню быстрым взглядом. О, радость! Моя лилия висела на завитушке зеркала. Вне себя от радости я схватила её, и со всех ног бросилась обратно. Вот теперь всё моё было со мной.

В авиетке я надела медальон на шею, и Таятан с любопытством покосился на меня.

— Ну, мам! Не подозревал, что ты тоже страдаешь фетишизмом.

— Молчи, киндер! Поживи с моё и тогда, посмотрим, сможешь ли ты расстаться с дорогими сердцу вещами.

В зелёных глазах моего мальчика загорелось жгучее любопытство.

— Интересно, почему отец терпеть не может этот медальон?

— Будешь много знать, скоро состаришься!

— Вот ещё! Я вампир, и мне старость не грозит!

— Вот и замечательно! Таятан, не отвлекайся во время ручного вождения.

Закрыв глаза, я взяла в руку медальон, с удовольствием ощущая привычную гладкость золотого цветка. Конечно, это была не та лилия, которую Тьен подарил мне в Академии. Первая так и осталась лежать на дне горной речки, текущей в Риоголизе. Но эта копия тоже подарена им, после одного достопамятного разговора. Как-то во время празднования дня рождения Таятана он догнал меня на дорожках парка и некоторое время мы молча шли рядом. Я тяготилась присутствием Тьена. Серьёзный скандал с Ником, выбил меня из колеи, и мне хотелось побыть в одиночестве, чтобы привести растрёпанные чувства в порядок.

Неожиданно я оказалась в объятиях Тьена. «Mon ami, вижу, тебе не сладко приходится с твоим знаменитым мужем», — мягко проговорил он и с участием заглянул мне в лицо. Рассердившись, я попыталась вырваться, но он не выпустил меня из своих рук, прижав к себе ещё крепче. «О, нет! Не пойми меня неправильно, Мари! Я знаю, что ты любишь мужа и не питаю в твоём отношении никаких надежд, да и мне Аннабель дорога. Я не хочу её потерять, — помолчав, он тихо добавил: — Но нам никто не мешает сохранить светлые воспоминания о нашей первой любви. Не так ли, mon ami?»