- А я ему передний зуб выбил! - кричал другой молодой армянчик, в дорогой джинсовой куртке и в широких спортивных штанах. - Одним ударом выбил!

Русские девушки весело улыбались.

Лена отшатнулась и прижалась к двери. Она стояла так минут десять. Компания удалилась. Потом появились двое - взрослый мужчина, бедно одетый, лет сорока и молодая женщина. Мужчина тяжело встряхивал разбитой головой и покачивался, женщина поддерживала его за руку. На платье ей капала кровь.

- Дурак, - говорила она негромко, - какой ты дурак. У армян курить попросил...

Мужчина ничего не отвечал ей. Он только молча вытирал кровь с лица.

Лена присела на ступеньки чиновного здания. Она смотрела вверх. Там большие мохнатые тучи двигались куда-то вдаль, туда, - где белые шапки гор тихо дремали, обернутые серой вечерней дымкой. Лене сейчас было страшно. Город, где она родилась когда-то, где она выросла, оставался для неё навсегда чужим. Глядя вокруг, Лена думала о том, что жизнь - штука ужасно нелепая: человек, подписывающий контракт верности с творимым им злом, попадает в ловушку, из которой ему больше никогда не выбраться. Ещё думала она, что уже почти вечер, и ей нужно успеть купить хлеба.

Лена поднялась со ступенек и побрела по пустой улице, набрасывая в уме план будущей статьи. Темнело. Всё вокруг окутывал мрак, зажигая на небе первые, ещё неяркие звезды. Похожая на недожаренный блин Луна глядела встревоженно, точно боялась, что без неё весь остальной мир непременно опустится в беспроглядную кромешную тьму. Горы стояли вокруг стеною, возвышаясь над крышами белокаменных зданий и раздвигаясь там только, где за старым причалом, в тишине вечера, перешептывались друг с дружкой холодные морские волны.

- Артёмина! - услышала Лена в тот момент, когда она, только-только свернув за угол, направилась в сторону хлебного магазина.

Вздрогнув невольно, Лена обернулась. Парень в кожанке и в турецких спортивных штанах стоял у входа в коммерческий магазин. Тёмные очки, сигарета во рту, руки в карманах. Лена не могла видеть его глаза, но чувствовала - парень её разглядывает.

Узнала она его сразу же, в ту же секунду. Романов Володька. Отличник и любимчик всех без исключения учителей. Отец Володьки заседал в горисполкоме, и ни у кого не было сомнений, что после школы Володька обязательно поступит в какой-нибудь вуз. В какой - неважно.

На Лену Володька всегда смотрел сверху вниз. Не третировал, как многие в классе, а просто, как если бы Лена была грязью, пустым местом, не замечал. Для Володьки её не существовало.

Сейчас Лена, спрятав руки в карманах, молча наблюдала, как тот подходит ближе. Романов снял очки. Недокуренную сигарету, не глядя, бросил на тротуар.

- Ба! - глаза у него засверкали. - Никогда не думал, что люди так меняются!

"Действительно" - подумала Лена. Она, сощурившись, оглядела володькин наряд. Когда-то Володька Романов носил только аккуратные фрайерские костюмчики.

- Девушка, да вы теперь просто красавица! Да вам теперь только в Голливуд ехать! - продолжал он.

Володька напрягся, пытаясь родить ещё какой-нибудь комплимент - по возможности умный, но, увы, не смог. Лена молчала. Она выжидательно глядела на Романова. И тот решил перейти к делу.

- Сегодня мы пойдём в ресторан! - заявил Володька так, как будто речь шла о чём-то, уже решённом.

Лена медленно покачала головой.

- Думаю, что не пойдём.

Тот опешил. Уверенность, с которой это было сказано, поставила Володьку в тупик. Он не умел получать отказы.

- Почему? - в голосе его звучало сейчас одно только удивление. Обиду он ещё не успел прожевать.

- Мы не знакомы, - холодно проговорила Лена.

Тот аж отошел в сторону. Володька не знал, как ему понимать такое.

- Ленка, ты чё? Придуриваешься?

Лена не отвечала. Она спокойно смотрела в глаза Романову. Тот видел, каким неживым светом блеснули её зрачки.

- Вы обознались, - произнесла она тихо и скучно.

...Валет, в последний раз затянувшись, швырнул на землю окурок. Среди пассажиров, вывалившихся из забрызганного грязью автобуса, он увидел Саркисяна. Инспектор был не один. С ним рядом шагал невысокий рыжий тип в кожанке. Валет узнал ещё одного опера из отдела по борьбе с бандитизмом. Он выяснил уже, что личная машина Саркисяна вторую неделю отдыхает в ремонте, и тот пользуется - когда такси, а когда и общественным транспортом.

Переждав с минуту, Валет двинулся следом. Пальцы его погладили рукоятку макара, что грелся в кармане плаща. Валет не обратил внимание на бородатого типа в шляпе, который тихо сидел у остановки и читал "Кубанские новости", вяло пожёвывая торчащую в зубах спичку. Газета была свёрнута и исчезла в кармане, как только Валет скрылся за углом.

Уже стемнело. Глухие ряды многоэтажек неясно проглядывали сквозь вечерний туман. Дойдя до дома, где жил Саркисян, Валет прибавил шагу. Здесь Саркисян обернулся. И тут же два точных выстрела свалили инспектора на тротуар. Его коллега сунул руку в карман плаща, но Валет опередил опера, дважды надавив курок. Не опуская дула, Валет подошёл ближе. Огляделся. Вокруг - тихо. Прицелившись, он выпустил ещё пулю в одного и пулю - в другого. Опять огляделся и спрятал оружие.

... Минуты две прошло с момента, как силуэт его пропал в темноте улицы, и тут откуда-то образовалась фигура человека в шляпе и со спичкой в зубах. В руке тот держал браунинг. Подойдя к рыжему оперу, незнакомец тяжело пнул его. Опер зашевелился и что-то промычал, как спросонья. В ту же секунду пуля разнесла ему череп. Не опуская дула, бородатый шагнул к Саркисяну. Пожевав спичку, прицелился.

Громыхнул выстрел. Всплеснув руками и выронив пистолет, бородатый рухнул. Саркисян с усилием приподнялся, вытащил из кармана дуло и, ковыляя, подошёл ближе. Тяжело качнулся, перевёл дыхание. Потом приподнял ствол. С расстановкой всадил три пули в распластанное на тротуаре тело.

Тяжело спотыкаясь и придерживая правой рукой простреленную левую, инспектор зашёл в подъезд. Кровь стекала по пальцам и капала на грязный пол. Саркисян негромко скулил.

Войдя в квартиру, он первым делом стащил с себя намокший от крови плащ. Расстегнув рубашку, убедился, что две пули сплющились о пуленепробиваемый жилет, не причинив никакого вреда. Однако боль в ране - тупая, ноющая, заводилась сильнее и сильнее, не думая отпускать ни на секунду. Дрожащими пальцами инспектор потянулся к телефону и набрал "03".

Глава 12

Лена опустила пистолет. Беляков облегчённо вздохнул про себя. Он понял - стрелять в него, по крайней мере, сейчас не будут. Помолчал немного, побарабанил пальцами по кожаной обшивке руля.

- Залезай, - сказал Беляков. - Он смотрел не на Лену, а куда-то вдоль улицы. - Залезай. Поговорим спокойно.

Лена стояла, не двигаясь. Пистолет устало висел, глядя своим тупым носом в асфальт. Беляков сочувственно оглядел девушку. Её одежда, волосы - всё было перемазано грязью.

- Видок у тебя сегодня... - Беляков усмехнулся. - Лезь в машину.

Он неспеша открыл дверцу. Лена медленно подошла ближе. Беляков смотрел на неё внимательно, пока та не оказалась внутри и не пристроилась на заднем сиденьи.

- Хлопни дверь, - сказал Беляков. - И спрячь пистолет.

Машина, заурчав, сорвалась с места и побежала быстро по узенькой кривой улочке вдоль жалких, согнутых жизнью, домишек. Лена сунула оружие в карман куртки и, ничего не видя, смотрела прямо перед собой на дорогу.

- Начнём с того, что мне ничего не известно, - Беляков спокойно повернул баранку.

- Я не верю, - отозвалась Лена глухо. Она знала - Белякова отличала болезненная подозрительность, и тот собирает досье на каждого, с кем его так или иначе знакомит жизнь. Частный детектив, не считаясь со своей занятостью, открывал досье на дворника, подметающего улицу напротив дома и на почтальона, приносящего письма. То, что он, конечно же, имел досье и на саму Лену, та знала наверняка. Но знала она и другое: Беляков никогда не станет ни с кем делиться своей информацией. Всё, что было ему известно - было известно ему одному.