Далее с теми же формулировками и со ссылкой на те же права, что и у иудеев бану ауф, перечисляются иудеи родов бану ан-наджжар, ал-харис, са'ида, джушам, ал-аус и са'лаба, которым вменялось в обязанность помогать мусульманам против их врагов и не воевать без разрешения Мухаммада. Видимо, примерно те же условия были и в договорах с могущественными иудейскими племенами кайнука', надир и курайза, но они не дошли до нас, так как Мухаммад аннулировал их договоры при изгнании этих племен.

Примечательно, что в момент заключения второго договора Мухаммад считал мусульман и иудеев одной общиной верующих (ал-му'минун), хотя и исповедующих разные религии (дин), поскольку еще был убежден, что проповедует то же откровение, которое было дано Мусе (Моисею). Это положение договора — лучшее доказательство его подлинности, так как ни одному позднему фальсификатору не пришла бы в голову мысль зачислить иудеев в одну общину с мусульманами.

Эти договоры — хорошо продуманные документы, составленные практически мыслящим политическим деятелем. Возможно, что в них отразились также мнения и формулировки противоположной стороны, но общий характер, несомненно, зависел в первую очередь от Мухаммада. Он подошел к организации новой общины очень осторожно: все прежние связи и обязательства отдельных родов были сохранены, авторитет местных вождей не ущемлялся, за собой Мухаммад закрепил лишь решение спорных вопросов. Вместе с тем утверждались принципиально новые основы политической организации: солидарное выступление против внешних врагов и защита всех членов общины; индивидуализация ответственности преступника, лишавшая его защиты рода, ставила преграду межродовой борьбе, долго терзавшей оазис.

Эти соглашения, не совсем точно называемые европейскими исследователями "конституцией Медины" (что рождает иногда неверные толкования [+14]), свидетельствуют о политическом и дипломатическом таланте Мухаммада.

В течение примерно полугода после прибытия в Йасриб Мухаммад был занят строительством мечети в квартале бану ан-наджжар и своего дома рядом с ней, вживаясь в новую ситуацию, а из Мекки небольшими группами и поодиночке перебирались мусульмане, которые не могли уехать раньше. Наконец, он послал Зайда б. ал-Харису в Мекку за своей семьей, вместе с ним за семьей Абу Бакра поехал Абдаллах, сын Абу Бакра. Обе семьи беспрепятственно выехали из Мекки, из чего следует, что мекканцы не были настроены слишком враждебно против беглецов.

Когда позиции Мухаммада в Йасрибе укрепились, и в Мекке не осталось людей, которые могли бы стать объектом мести, он перешел к открытой борьбе против своих заклятых врагов. Положение Йасриба вблизи от важнейшего для мекканцев торгового пути позволяло наносить им болезненные удары, нападая на караваны.

Первый набег был предпринят в рамадане на седьмом месяце после хиджры, т. е. в апреле 623 г. Группа из 30 мухаджиров во главе с Хамзой б. Абдалмутталибом вышла на караван, возглавляемый Абу Джахлем, но не напала на него из-за численного перевеса мекканцев [+15]. Безуспешными оказались и две следующие попытки нападений на караваны. Тогда набег решил возглавить сам Мухаммад, понимавший, что без реальных побед его сан пророка может оказаться недостаточным для удержания главенства в Йасрибе.

Отряд Мухаммада численностью 60 человек достиг Ваддана на вади ал-Фар', но столкновение было предотвращено вождем племени ад-дамра, через земли которого шел караван, и мусульмане ушли в Йасриб. Источники сообщают точную дату этого набега: Мухаммад выступил из Йасриба в понедельник 12 сафара 2 г. х. (15 августа 623 г.) и вернулся в начале раби' I (в начале сентября) [+16]. Столь же безуспешными были и два других набега в следующие месяцы. Когда же Мухаммад вернулся из последнего, то ему пришлось пуститься в погоню за бедуинами племени фихр, которые угнали овец с йасрибских пастбищ. Но и эта погоня кончилась ничем.

Эти неуспехи в сочетании с религиозной оппозицией, которую оказывали иудеи Мухаммаду как толкователю священного писания и пророку, ставили под угрозу весь его авторитет. Первое удачное нападение относится к началу 624 г., когда небольшая группа мусульман (от 7 до 12 человек) с большими предосторожностями сумела добраться до Нахлы на дороге между Меккой и Таифом и напасть на караван, везший изюм и другие товары из Таифа. Неожиданное нападение увенчалось успехом: груз был захвачен, один мекканец, халиф Утбы б. Раби'а, был убит, двое взяты в плен. Мухаммад будто бы так огорчился, что стычка, приведшая к убийству, произошла в священный месяц раджаб (когда войны считались запрещенными), что отказался взять причитавшуюся ему часть добычи. Однако вскоре последовало откровение, пояснявшее, что война с врагами веры разрешена и в запретные месяцы:

"Они спрашивают тебя о запретном месяце, о сражении в нем. Скажи: "Сражение в нем — грех великий, а отказ от [сражения] на пути Аллаха, неверие в него и запретную мечеть и изгнание оттуда ее людей — еще тяжелее перед Аллахом". Ведь соблазн — более тяжкий грех, чем убиение" [Кор., пер., II, 217/214].

Мекканцам пришлось вступить в переговоры с Мухаммадом о выкупе пленных. Один из них был освобожден за 1400 дирхемов, как только в Йасриб возвратились отставшие Са'д б. Абу-л-Ваккас и Утба б. Газван, о судьбе которых Мухаммад очень беспокоился, а второй предпочел принять ислам и остался а Иасрибе [+17].

С первым вооруженным столкновением между мусульманами и мекканцами связано много рассказов, так как при этом были первые убитые, первая добыча и первые пленные в истории ислама. Особенно смущало историков распоряжение Мухаммеда о нападении на караван в священный месяц раджаб. Поэтому ал-Вакиди говорит, что нападение произошло в последний день раджаба и нападавшим оставалось либо нарушить мир в священный месяц, либо допустить, чтобы караван на следующий день оказался в хараме Мекки, где его нельзя было трогать. По другим же источникам оказывается, что нападение было совершено на границе раджаба и предшествующего месяца джумада II.

Не исключено, что Мухаммад намеренно послал отряд в раджабе, чтобы показать, как мало стоят языческие традиции, но когда увидел, какую отрицательную реакцию это вызвало у его союзников, то поспешил объяснить нарушение священного месяца необходимостью выбора меньшего из двух зол — прегрешения и неверия. Во всяком случае, и в дальнейшем он не воздерживался от военных действий в раджабе.

Рис. 7.Район между Мединой и Бадром

Этот первый, хотя и очень случайный и сомнительный, успех поощрил Мухаммада на более серьезное военное предприятие- нападение на большой караван, возглавляемый Абу Суфйаном, который должен был в марте возвращаться из Газзы. Этот караван из 1000 верблюдов с грузом на сумму около 50000 динаров, в который вложили средства почти все мекканцы, сопровождали 70 человек, которых было вполне достаточно в обычных условиях для защиты каравана, охраняемого соглашениями с бедуинами. Но на сей раз Мухаммаду удалось преодолеть нежелание ансаров ввязываться в конфликты за пределами своего оазиса и привлечь для участия в набеге кроме 75–80 мухаджиров еще около 230 ансаров [+18], хотя йасрибская верхушка воздержалась, и поэтому в отряде было только два коня и 70 верблюдов, на которых ехали поочередно.

На сборы ушло довольно много времени, весть о готовящемся нападении дошла до Абу Суфйана, и он из Табука послал гонца в Мекку с просьбой о помощи. Весть о том, что средства, вложенные в караван, могут пропасть, вместе с не успевшим остыть возмущением из-за нападения в Нахле всколыхнула весь город. Тем, кто не имел средств для снаряжения в поход, богачи жертвовали оружие и деньги на экипировку. Не могли остаться в стороне и хашимиты: их старейшина Абу Лахаб из-за болезни остался дома, послав вместо себя должника из махзумитов, аннулировав за это долг, а двум другим дядьям Мухаммада, ал-Аббасу и ал-Харису, пришлось идти самим.