— Идем, босс. Это он умер, а не ты. — Он кивнул в сторону убитого Джослин гардиана.

— Спасибо, Рэндолл.

— Пустяки. Это наша служба.

Я отплатил Рэндоллу за услугу, потянув его вниз, как только из-за угла появился еще один гардиан. Мы шумно грохнулись на пол. Гардиан был вооружен только автоматом и стоял на виду. Пистолет я по-прежнему сжимал в руке и только поднял руку и не торопясь дважды нажал на курок. После второго выстрела гардиан выронил автомат.

Я взглянул на устройство поиска — его зашкаливало, на нем перемигивались все индикаторы. Мы находились возле самого центра управления. Через несколько метров от нас оказалась дверь без всяких надписей — наша цель.

Джослин протянула мне пластиковые пуговицы разрывных зарядов. Я заложил их возле дверной ручки, во все четыре угла двери, нашел места прикрепления петель и тоже подложил туда заряды. Джослин следовала за мной, прикрепляя к каждому заряду крохотные радиоуправляемые фитили.

Мы просигналили остальным, велев им лечь и ждать взрыва, и сами последовали их примеру. Джослин нажала кнопку на передатчике. Взрыв оглушил нас. Дверь сорвалась с петель и врезалась в противоположную стену с лязгом, который мы услышали, несмотря на грохот взрыва. Из-за двери вырвались клубы пыли и дыма.

Шагнув внутрь, Раунио выстрелил трижды. Войдя следом за ним, я обнаружил в помещении три трупа, уловил краем глаза движение, стремительно обернулся и выстрелил в его сторону, добавив к трем трупам четвертый.

Дым быстро рассеивался.

Здесь, в просторном помещении, находились пульты, контролирующие ракеты, которые охраняли от кораблей внешние границы звездной системы. Отсюда, если заключения финских техников оказались правильными, мы могли отдать системе приказ о самоликвидации, обречь ракеты на гибель. Корабли Лиги, ждущие у границ системы, смогут войти в нее, и война будет выиграна одним ударом.

Мы с Джослин знали, что делать, — десятки раз мы повторяли эту последовательность действий на Вапаусе. Где-то на корабле находились и другие команды, которые тоже готовились к этой задаче и были способны выполнить ее. Но центр обнаружили мы. Еще одна команда должна была выйти сюда с другого борта корабля, но она так и не появилась.

Я повернулся к Джослин, пытаясь сказать «давай начнем», но не услышал собственный голос. Джослин зашевелила губами, но я по-прежнему ничего не слышал. Я оглох — как и Джослин, и все остальные. Это было самое страшное.

Две контрольные панели были расположены друг напротив друга, и выполнять команды синхронно мы могли, только переговариваясь между собой. Но поскольку мы ничего не слышали, выполнить работу оказалось невозможно.

Десять невыносимо долгих минут мы провели, сначала объясняя проблему финнам и Меткафу, а затем крича во все горло — до тех пор, пока не стали слышать друг друга сквозь звон в ушах. Бдительный Раунио караулил нас у двери, выходящей в коридор.

Наконец мы охрипли, ощутили боль в натруженных барабанных перепонках и взялись за работу.

Техники с Вапауса снабдили нас ключами для замков пульта, но мы обнаружили более надежный источник ключей — мы сняли их с трупов двух операторов-гардианов.

— Первый ключ вставлен, — сообщила Джослин.

— Первый ключ вставлен, — подтвердил я.

— Поворачиваем ключ в первую позицию по моей команде, — предупредила Джослин. — Готовься, внимание, давай!

Щелчки ключей прозвучали одновременно, на моей панели зажглись зеленые сигналы.

— Ключ два, — объявила Джослин.

— Ключ два вставлен.

— Поворачиваем ключ два в первую позицию. Готовься, внимание, давай!

Появилось еще два сигнала, и панель открылась передо мной, обнажив очередной ряд кнопок. В это время издалека послышались выстрелы.

— Берись за тумблер переключения режимов. По моей команде поднимай его вверх до упора — до отметки «полный ручной контроль». Я буду отсчитывать каждый щелчок. Первый — стоп. Второй — стоп. Третий — стоп. — Голос Джослин становился все более отчетливым, поразительно чистым и спокойным. Откуда-то по-прежнему доносился шум перестрелки, постепенно нарастая.

— Левую руку — на тумблер первого режима. Правую — на тумблер второго режима. Опускаем оба одновременно по моей команде. Готовься, внимание, давай!

Комнату вдруг заполнил громкий механический голос — хриплый и гнусавый.

— Вы задействовали систему полного ручного контроля. У вас есть тридцать секунд, чтобы исправить команду Если через тридцать секунд вы не исправите команду, пульт будет отключен, помещение автоматически запечатается, и в него начнет поступать ядовитый газ. Начинается отсчет тридцати секунд…

Из-за моей спины раздался по-прежнему спокойный голос Джослин:

— Открой ячейку над кнопкой команды самоликвидации. Готовься, внимание, давай! Вижу три кнопки.

— Осталось двадцать секунд, — сообщил механический голос.

— По команде дави на левую крайнюю кнопку. Готовься… давай! Теперь правую. Готово. Последней жми кнопку в центре и не забудь на всякий случай скрестить пальцы свободной руки, дорогой! Ну, готовься, внимание… давай!

Панель передо мной засверкала, как новогодняя елка. Тот же гнусавый голос проговорил откуда-то сверху:

— Вы отдали приказ о самоликвидации ракетной системы. Если приказ не будет отменен в последующие пять минут, он поступит по связи ко всем ракетным установкам. Начинается отсчет пяти минут. Через тридцать минут после передачи команды самоликвидации контрольная система автоматически очистит всю память. Осталось четыре минуты сорок пять секунд.

С воплем радости мы бросились друг к другу и тут же услышали выстрелы — на этот раз совсем близко. Меткаф крикнул нам:

— Рано радоваться, ребята! Неизвестно еще, сумеем ли мы продержаться эти пять минут. Пора взяться за оружие и отогнать отсюда непрошеных гостей.

Раунио и Джордж стреляли в обе стороны, стоя около двери.

Рванувшись с места, я подхватил гранатомет и зарядил его разрывными снарядами. Бросившись к дверному проему, я выстрелил в обе стороны, стремительно поворачиваясь. Взрывы сбили всех нас с ног, протрясли и вновь оглушили.

Я выглянул из двери. Снаружи не только не осталось наших противников — не было и половины самого коридора.

Эти пять минут показались мне самыми длинными в жизни. Ближе к их завершению ко мне вновь вернулся слух.

— Осталось девяносто секунд, — произнес бесстрастный голос с потолка.

Меня охватило желание пустить в динамик пулю.

Из коридора снова послышались выстрелы и шипение лазеров. Раунио и его люди вели ответный огонь. Выбираться отсюда будет затруднительно. Пока я даже не знал, удастся ли это вообще. У нас еще оставалось несколько взрывных пластиковых лент, покрытых полосами условных цветов, от желтого до синего. Желтый конец был наиболее взрывоопасным и давал направленный взрыв. Если же требовался добрый старый взрыв во все стороны, следовало использовать тускло-зеленую часть.

Я влез на табурет, взял весь пластик и развернул его, прикрепив желтой стороной к потолку, образовав круг около полуметра в диаметре. Потолок был алюминиевым, но не из того сверхпрочного материала, из которого делают наружные обшивки. Мы могли пробиться через него. Я прикрепил к пластику четыре радиоуправляемых фитиля и спрыгнул на пол.

— Осталось шестьдесят секунд, — гнусаво напомнил голос.

Одна из добровольцев-финок пошатнулась и упала с простреленной головой.

— О черт! — выпалил Меткаф. — Давай же, жестянка, отправляй сигнал, или все мы пойдем на отбивные!

Я убрал подальше табурет и взглянул на бойцов у двери. Там не было места еще для одного человека. Все, что нам оставалось, — ждать, когда истекут последние секунды.

— Ну, мистер Машина, скажи, что осталось тридцать секунд, — упрашивал шепотом Меткаф.

Закашлявшись, я сплюнул, и только тут заметил, что у меня изрезаны все руки. Я не мог вспомнить, когда это произошло.

Наконец мы услышали хорошую новость:

— Осталось тридцать секунд.