7. Предали огню святилище Твое; совсем осквернили жилище имени Твоего.
8. Сказали в сердце своем; «разорим их совсем», — и сожгли все места собраний Божиих на земле.
13. Ты расторг силою Твоею море. Ты сокрушил головы змиев в воде.
14. Ты сокрушил голову левиафана, отдал его в пищу людям пустыни.
18. Вспомни же: враг поносит Господа, и люди безумные хулят имя Твое.
20. Призри на завет Твой; ибо наполнились все мрачные места земли жилищами насилия.
23. Не забудь крика врагов Твоих; шум восстающих против Тебя непрестанно поднимается.
Псалом 73
17
Наш подбитый корабль вылетел из-за обратной стороны Куу и взял курс на внутренние орбиты Новой Финляндии.
Джослин быстро выяснила, какая из орбит подойдет для нас. При отсутствии одного двигателя и еще двух, не вполне исправных, Джослин не решалась пускаться даже на самые простые маневры.
Она выбрала высокую удлиненную экваториальную орбиту, которая пересекалась с орбитой Камня и поднималась над планетой на высоту пятидесяти тысяч километров.
— Если с нами что-нибудь случится, с Камня или с Вапауса рано или поздно придут к нам на помощь, — объяснила Джослин.
— Ты забыла про «Дядю Сэма», — напомнил я. — Это отличная шлюпка, и она вполне исправна.
— Ничего я не забыла, но моя космическая тезка — ценное имущество, и мы должны доставить ее на базу. А пока я хочу выйти на эту орбиту и попробовать определить, насколько сильны повреждения. Это хороший корабль, но бедняжка может взорваться, если мы будем гонять его в хвост и в гриву, не заботясь о ремонте.
— Полагаю, ремонтом придется заняться мне. — Я погрузился в компьютерную диагностику повреждений. Большую часть диагностической работы я мог проделать, сидя у пульта. Компьютеры проверяли десятки систем и подсистем корабля. Когда работа какой-либо из них не отвечала определенным требованиям, компьютер объяснял мне ситуацию. Я мог принять решение о последующем ручном ремонте, мог сделать визуальный осмотр или отдать компьютеру команду перейти на аварийную систему. Большинство проблем решал сам компьютер, просто сообщая мне о переключении на аварийные устройства, — основные системы были в безнадежном состоянии.
Казалось, ситуация не смертельна. Я обнаружил десятки незначительных повреждений, но в таком количестве они не радовали. Обычно к трагедиям в космосе приводит не одно крупное повреждение, а множество мелких, сочетающихся неожиданным образом.
Вот почему поломка двигателя была таким крупным бедствием, гораздо хуже, чем отсутствие этого двигателя. Конструкторы корабля предусмотрели надежные аварийные системы, но разумнее всего было бы не полагаться на них, подлетая близко к планете с огромной скоростью.
Не то чтобы опасность столкновения нам не угрожала — столкновение было вполне возможно, но в тот момент, когда не выдержал двигатель, мы вовсе не должны были врезаться. Просто ситуация оказалась чересчур близкой к критической. Избежать столкновения было чрезвычайно важно, если не сказать большего, и система отдала предпочтение именно спасению, не доводя дело до критической ситуации.
Досаднее же всего оказалось, что отличная система вмешалась в дело в самый неподходящий момент, при непредвиденных обстоятельствах. В тот момент, когда всего страшнее было перенапряжение и без того перегруженных двигателей, система, задачей которой было избежать столкновения, запаниковала и запустила двигатели. Взорвавшись, один из этих двигателей вызвал неполадки в системах питания и контроля по всему кораблю — как раз эти неполадки чуть не погубили нас.
Допускать что-либо подобное в будущем мы не собирались.
Закончив работу с компьютером, я отправился в инспекционный обход по кораблю. После нескольких путешествий к отсеку, где хранились запчасти, и обратно, я заменил большинство деталей, которым компьютер не доверял.
Наконец с мелким ремонтом было покончено, до орбиты мы еще не добрались, а пульт управления сообщил, что наш корабль находится в плачевном состоянии. Индикаторы, которым полагалось быть зелеными, стали янтарными, а потом красными.
Вытянув телескопические трубы, камеры принялись обозревать наружную поверхность корабля и выдавать на экраны изображение исковерканной обшивки. Защитного слоя, нанесенного на поверхность корабля перед полетом к «Левиафану», едва хватило. В десятке мест обшивка потеряла цвет и вид. Вдобавок оказалось, что на борту наблюдается утечка воздуха. Я запечатал люки, ведущие в кормовые отсеки, считая, что нет никакого смысла тратить воздух на помещения, в которых некому дышать.
Хвостовая наружная камера вышла из строя вместе с двигателем. Нам удалось направить туда одну из ближайших уцелевших камер и осмотреть двигатели.
Зрелище оказалось малоприятным. Второй двигатель был вовсе не разбит — он просто исчез. Пламя из дюз расплавило и наружные, и большинство внутренних частей двигателя за считанные миллисекунды.
Первый и третий двигатели были на месте, но их обильно покрывали вмятины. Очевидно, эти двигатели не постигла судьба собрата, но их положение отличалось лишь немногим.
Ни Вапаус, ни Камень долгое время не выходили с нами на связь. Мы несколько раз передали условный код с помощью лазеров связи, сообщая: «Мы здесь!», и получили автоматический ответ от компьютеров: «Мы тоже». Казалось, люди были слишком заняты, чтобы уделить нам внимание.
В окружающем космосе все было мирно. Мы не пользовались радаром, боясь, что нас обнаружат, но инфракрасные приборы, передатчик и камеры дальнего обзора давали нам некоторую информацию. Мы засекли несколько взрывов, несколько лазерных вспышек и полетов ракет. Очевидно, битва измотала обе воюющие стороны.
К тому времени все спутники, передающие информацию между кораблями и станциями, оказались далеко позади, а многие были просто выведены из строя. Мы приблизились к планете.
Если для штаба в этот момент мы не представляли интереса, нас это вполне устраивало. Мы начали приводить в порядок себя и корабль. Неудобные, но эффективные душевые насадки, предназначенные для работы в невесомости, смыли с нашей кожи весь пот, накопленный за время полета при большой перегрузке. Сам процесс купания казался невыразимо приятным. Теперь, при таком состоянии двигателей, «Джослин-Мари» не смогла бы вновь набрать ускорение даже при необходимости.
Оба мы оказались покрыты с ног до головы кроваво-красными пятнами — при перегрузке рвались капилляры. Эти пятна причиняли больше неудобства, чем боли, но мы запаслись мазью, которая хорошо помогала, хотя от нее чистая одежда липла к телу.
Мы не стали возиться со стряпней, просто заставили себя перекусить всухомятку, дополнив рацион протеиновыми добавками и витаминами. Мы выспались по очереди, по четыре часа каждый.
Прошло пятнадцать часов после нашей бомбардировки «Левиафана», когда штаб наконец-то связался с нами по лазерному передатчику. У пульта как раз дежурил я и успел разбудить Джослин, едва поступил сигнал.
— …Штаб. Отвечайте, «Джослин-Мари». Вы слышите?
Голоса я не узнал, но, судя по звукам, его обладатель был на последнем издыхании.
— Говорит «Джослин-Мари». Мы слышим вас.
— Ждите дальнейших инструкций… — Последовала полуминутная пауза. — Говорит Берман. Выслушайте приказ и подтвердите его получение. — Голос Евы был совершенно мертвым — в нем не осталось ни намека на человечность. — Вы должны очистить всю доступную память бортового компьютера «Джослин-Мари». Не сохраняйте информацию для последующего перезапуска или операций. Оставьте только программы, совершенно необходимые для полета корабля по орбите, а также все программы связи и поддержания систем жизнеобеспечения. Вся информация, связанная с баллистическими, маневренными и прочими функциями, должна быть уничтожена. Все компьютерные файлы, не требующиеся для настоящей работы корабля, следует стереть из памяти. После этого начинайте прием и запись информации, передаваемой нами, — вам предстоит взять на себя функции штаба. Информацию о нынешнем тактическом положении мы передадим через пятнадцать секунд. Сообщение закончено. Подтвердите получение.
