— Солдатам останется только завоевывать новые земли и двигаться дальше, а «Левиафан» будет контролировать захваченные территории, — произнесла Джослин.

Я вернул на экран схему подхода «Левиафана» к планете. На экране появилась паутина эллипсов, парабол и гипербол. Главным условием достижения Новой Финляндии была точная орбитальная скорость именно в том участке, где проходит граница атмосферы планеты. Это условие не настолько ограничивало возможности, как могло показаться на первый взгляд: мы рассмотрели лишь четыре способа подхода, но в каждом способе выделили не меньше двадцати видов, получив бесконечное множество вариантов. Но не все варианты были тактически продуманными. Мы задали себе вопрос — какой из них был бы наилучшим, с точки зрения военного? Я догадывался, что гардианы собираются проделать то же самое, что когда-то совершили мы, — вынырнуть из-за солнца. Это обеспечивало быстрый подход, и при этом корабль оставался скрытым от планеты наиболее долгое время. Если же корабль выбрал бы другое направление, его заметили бы задолго до появления у планеты.

Через двенадцать часов после отмененного мною ужина мы покинули аудиторию. Нам было чем похвастаться: по нашим предположениям, «Левиафан» должен был подкрасться к планете незамеченным. Это означало, что ему придется почти в буквальном смысле выныривать из-за солнца по строгому курсу в виде гиперболы или параболы, проходящему в непосредственной близости от солнца, и прикрываться его блеском и шумом вспышек. В таком случае заметить его на подходах к планете будет почти невозможно. Но как только финны узнают, откуда ждать опасности, ситуация изменится.

День за днем команда корпела над имитатором. Мы с Джорджем находились в отведенной нам аудитории безотлучно, а Джоз разрывалась между ней и работой с Мари-Франсуазой — та была в основном здорова и лишь изредка страдала головокружениями. Но Мари-Франсуаза не обращала на них внимания, пользуясь каждой минутой, чтобы еще точнее оценить боевые характеристики «Левиафана».

Джослин моталась между Вапаусом и Камнем, где с лихорадочной поспешностью строили боевые корабли. Она беседовала с Евой, Рэндоллом и другими пилотами. Какая тактика будет наиболее выигрышной? Предположим, истребители с «Левиафана» поведут себя так или иначе. В чем их слабость? Можно ли воспользоваться ею? Пилоты обычно отвечали утвердительно, добавляя, что неплохо было бы проверить их предположения на имитаторе. И Джослин мчалась к нам.

Истребители, выходящие с конвейера на Камне, представляли собой безобразные, стандартные цилиндрические консервные банки, предназначенные для полетов в космосе. Этот тип в официальных документах именовался «Корпус-3», а пилоты называли его «базовым боевым транспортом»; постепенно это название сократилось до ББТ, а чуть позже превратилось в «Биби». Кое-кто из пилотов считал, что эти машины надо именовать согласно их форме «железными сигарами», что привело к появлению странных названий — «Взнузданная сигара», «Недвижимый», «Долой трубки». Большинство кораблей получили непечатные названия.

Были и несколько вариантов основной конструкции, два из которых особенно важны. Первый — «базовый боевой транспорт с удлиненным баком», ББТ/УБ, или «Зверь». «Звери» предназначались для длительного полета, расходовали больше топлива, больше воздуха, но обладали более широкими возможностями. Помимо них, имелись корабли связи, глаза и уши штаба — «разведчики-наблюдатели», РН, или «Шляпные вешалки». Таких кораблей было всего два. «Шляпные вешалки», или просто «Вешалки», получили свое название благодаря антеннам всех сортов, торчащим из них во все стороны. На этих кораблях были установлены радары, рации и компьютеры классом повыше, чем требовалось обычным кораблям. Предполагалось, что они будут руководить боем и в то же время помогать в нем. Чтобы компенсировать массу лишних приборов, «Шляпные вешалки» снабжали двумя модульными реактивными системами, установленными тандемом, и удлиненными топливными баками — как у «Зверя». Выглядели эти корабли просто безобразно.

На всех кораблях предусматривались мощные лазерные и ракетные установки. Некоторые, помимо стандартного, несли особое оружие.

Одновременно приводились в порядок уже имеющиеся у финнов корабли. Суда класса «Куу», совершившие немало подвигов, оснастили более тяжелым вооружением. Космические буксиры оборудовали лазерами. Курьерские корабли превратили в роботов-камикадзе.

Если не считать шлюпок и ремонтных кораблей, весь флот перебазировался на Камень — в противном случае Вапаус не выдержал бы столько вылетов. Камень представлял собой твердую массу камня, более надежное пристанище для флота, чем хрупкая вращающаяся скорлупа Вапауса.

Мы не могли позволить себе потерять ни один из спутников. Если мы выиграем, они останутся жизненно важным связующим звеном между Новой Финляндией и остальным человечеством, а если нам не удастся разделаться с «Левиафаном», спутники могли стать последними бастионами свободных людей в этой звездной системе. При необходимости спутники могли бы превратиться во взлетные площадки — если бы мы были вынуждены отступать, скрываться в глубинах космоса, исчезать за внешними планетами системы.

Но все мы — те, кто знал точно, чего можно ждать от врага, и те, кому известно было лишь то, что опасность близка, — изо дня в день занимались одним и тем же: смотрели в небо, напрягая глаза, настраивая экраны приборов. И все до одного задавались единственным вопросом: когда же появится враг?

Через два месяца после моего второго прибытия на Вапаус обитатели «Джослин-Мари» были внезапно разбужены посреди ночи.

Почти с первых минут прибытия экипажа «Боики» на Вапаус начались поиски центра управления ракетной системой. Команды разведчиков обшарили весь спутник, искали с помощью радаров и локаторов, острых глаз, архивов и интуиции.

Бурные приготовления к бою развернулись, как только доктора Темпкина ошеломила весть о громадном корабле. Наши корабли были наготове, экипажи рвались в бой. В глубине Камня контрольный пункт штаба находился в рабочем состоянии, компьютеры были отлажены и действовали без перебоев. Раны Вапауса полностью пока не удалось залечить, но состояние спутника заметно улучшилось; кроме того, были предприняты меры предосторожности на случай боя. Казалось, новое оружие появляется каждый день. В конце концов нам стало казаться, что шансы на победу над «Левиафаном» весьма реальны.

Теперь «Джослин-Мари» оказалась перенаселенной: Мари-Франсуаза Чен приняла наше приглашение перебраться на борт корабля. Здесь же жили Рэндолл Меткаф и Ева Берман — когда прибывали на Вапаус. Джордж Приго, Джослин и я были постоянными обитателями корабля. Мы сумели создать себе удобную и размеренную жизнь — несмотря на массу срочной работы, которой хватало на всех.

Все мы, шестеро человек, были на борту «Джослин-Мари» в ту ночь, когда аппарат связи затарахтел над ухом у Джослин.

— Да?

— Командир Ларсон! — прозвучал непривычно возбужденный голос Темпкина. — Мы нашли его!

— Нашли? Что?

— Центр управления ракетной системой! Будите Приго и Чен и отправляйтесь на станцию «Парк Рауман» по красной ветке. Прихватите скафандры. — Связь прервалась.

— Скафандры? — сонно переспросила Джослин.

— Не спрашивай меня — я сам ничего не понимаю. Давай будить остальных.

Разумеется, к нам присоединились Ева и Рэндолл. Пятнадцать минут спустя мы были уже в вагоне, едущем по ночной равнине Вапауса. Здесь огни в небе были не звездами, а светом фонарей на улицах, в окнах домов, светом ручных фонариков. Появлялось странное ощущение, когда светящаяся точка, которую я бессознательно воспринимал как звезду, вдруг начинала двигаться туда-сюда в такт движениям человека, страдающего бессонницей.

Нам повезло — по пути мы почти никого не встретили. Здесь, на вполне пригодном для жизни Вапаусе, носить скафандры считалось бестактностью. Они не только привлекали взгляды и собирали вокруг толпу зевак, но и были неудобными. Кроме того, при виде человека в скафандре сразу распространялись слухи о возможной пробоине оболочки спутника…