— «Виктор Дзенски», «Э.Р. Эмпко», — перечисляет она, глядя вверх, чтобы сосредоточиться, и показывая изгиб нежной шеи. — «Пи энд Пи».

— А кто из тех, кто работал по проектам, в дальнейшем поднял цены, и они оказались выше тех, что предусматривались?

— «Дзенски» и «Пи энд Пи». Но мы не передаем им деньги. Система издержки и противовесов распространяется и на нас и предотвращает бесконтрольную утечку денег.

— Разработано довольно хорошо, — говорит Мики, делая пометки.

— Любопытно, — невозмутимо продолжает Воорт. — Вы только что вспомнили несколько компаний, а пережила ли хоть одна новый, надвигающийся раунд сокращений?

— Официально еще никаких новых сокращений нет, — прерывает разговор доктор Олсо, — и я не понимаю, какое это имеет отношение к делу. Мне казалось, что вы интересуетесь тем, что произошло шесть лет назад.

— Нас интересует то, что происходит сегодня.

— Если можно, без протокола…

— Мы не из болтливых.

— Сейчас, в самом разгаре переговоров, которые управление ведет по новейшим способам урезаний, любая утечка информации может стоить нам десятки миллионов долларов.

— Заденет интересы торгующихся сторон — вы это хотите сказать, — говорит Воорт.

— Я просто не могу понять, как переговоры, о которых и речи не было шесть лет назад, могут быть связаны с бывшим учителем.

— Ну, если там есть мошенничество, мы сможем его раскрыть и раскрутить до момента, когда все началось. Позвольте уж нам судить.

Председатель удрученно качает головой:

— Хотел бы я быть не связанным в данном отношении. Мне хочется помочь, но я должен помнить о детях. Не знаю, как там все происходит при обеспечении соблюдения законности, но в образовании не следует объявлять новости раньше времени, если не хочешь неприятностей.

— Да и у нас то же самое, — соглашается Воорт. — Но мы не проговоримся.

— К несчастью, утечка всегда начинается с доверия. Откровенно говоря, я слежу за историей с Уэнделлом по выпускам новостей, и, по моему разумению, все это вышло из-за вашего промаха, мистер Воорт, а не из-за какой-то нашей ошибки.

— А мне сдается, что компания, с которой вы сейчас ведете переговоры, одна из названных Робин. Сэр, у нас есть свидетельства, что кто-то крутится вокруг ваших проектов и логической точкой отсчета являются люди, которые сделали на этом большие деньги. Я пока никого не обвиняю. Но неужели вы и дальше намерены покрывать их?

Звонок по «горячей линии» Воорта.

У председателя жалкий вид.

— Мне надо переговорить об этом с мэром, — произносит он. — Через час смогу дать вам ответ, но до этой беседы хотелось бы узнать, как все это соотносится.

— Мы не можем позволить себе потерять час.

— А я могу.

20.23.

— Хорошо смотришься по телевизору, — говорит Камилла по сотовому. — Если тебя уволят, есть перспективы в Эн-би-си.

— Что ты откопала? — спрашивает он, оценив ее легкий тон.

— Знаешь, любимый, если тебя выгонят, ты всегда сможешь уйти в прессу.

Воорт стоит в пустом коридоре, за дверьми театрального офиса. Уборщики чистят пылесосом ковер, вытряхивают урны. Мики все еще говорит с доктором Олсо и Робин, пытаясь убедить их открыться.

— Камилла, да скажи же, что ты обнаружила.

— Твои кузены раздобыли в «Тюдор, Тюдор энд Люкс» списки клиентов, о которых мы не знали. Юристы для разнообразия пошли на сотрудничество. А еще партнер, который осуществлял работу, умер от рака несколько лет назад. Его звали Кричтон.

— А клиенты?

— «Пелхэм-шиппинг», «Эксесс компьютерс». «Пи энд Пи констракшн».

— Любимая, — произносит Воорт, пульс у него учащается. — Может быть, это возможность остановить его, спасти людей.

— Неповторимый, — отзывается Камилла. — Но постой. «Пи энд Пи» подняла шум, потому что «Таужит» попробовала сделать шоу из строительного мошенничества и федеральных контрактов несколько лет назад. Я позвонила своей старой дублерше, Сьюзен Митчелл, и оказалась права. В девяностые «Пи энд Пи» вела несколько крупных объектов. Я проследила связи Филиппа Халла с «Пи энд Пи». Ничего. С Габриэль Вьера тоже ничего.

— «Пи энд Пи» признали виновной в мошенничестве? — В голове у Воорта затикало.

— Одни голословные заявления. Взятки инспекторам. Отпугивание конкурентов. Но ни единого доказательства.

— Кто вел расследование?

— Юстиция. Федеральное управление жилищного строительства. Ну еще мы, телевидение. Сьюзен сбросила мне файл по мейлу. Можно было бы начать судебный процесс, если его использовать. Он сейчас передо мной на экране.

— Любую награду, какую захочешь, милая.

— Любую?

— Только не проси, чтобы Джулия уехала.

Вздох.

— «Пи энд Пи» принадлежала отцу и сыну, пока Роберт-старший не покончил с собой в девяносто шестом в Ривердейле, в возрасте шестидесяти одного года. Очевидно, неплохое здоровье. Он завел «лексус» и слушал по радио Аймуса, пока его не занесло. Никакой предсмертной записки.

— Это шоу могло любого довести до самоубийства, — говорит Воорт и повторяет: — Ривердейл… — вспоминая папку с таким же названием, которую Уэнделл оставил в своей квартире. — Камилла, кто принял компанию?

— Роберт-младший занялся после этого стройками на Манхэттене, вступил в эксклюзивные городские клубы. Обзавелся влиятельными друзьями. Поддерживал деньгами благотворительные общества и всяких кандидатов. За пару лет компания выигрывает контракты в даунтауне, но, как и в Бронксе, их проекты всегда отмечены запредельной стоимостью и проблемами с законом, которые решал наш знакомец, ныне покойный юрист Кричтон. Судьи самоустраняются от судебных разбирательств. Конкуренты перестали бороться с «Пи энд Пи» из-за цен на выполнение подрядов. Одно из дел все-таки дошло до суда, и истец возмущался по поводу судебных издержек.

— «Пи энд Пи» выиграла, яснее ясного, — сухо произносит Воорт.

— Несколько лет назад компания стала расширяться, получать более крупные проекты — например кондоминиум в Ист-Виллидже. Ходили слухи о связях с мафией, но ничего доказать не удалось ни Министерству юстиции, ни «Нью-Йорк таймс». Ты ведь знаешь, что они говорят, Воорт: «Где дым, там ничего не видно».

— Как это люди сохраняют свои контракты?

— Последний из контрактов я проверила, слухи опровергнуть невозможно. Нужен адрес Роберта в Ривердейле? Он живет на Бошат-авеню…

— Как его фамилия?

— А разве я не сказала? Пи означает Прист. Роберт Прист.

— У меня звонит телефон… Воорт!

— Мы нашли третьего, — говорит Сантини.

Воорт крепко зажмуривается.

— Это Эйден Прайс из охранного агентства «Небесный рыцарь». По-видимому, убийство произошло в офисе, я еду туда. Уборщики вызвали полицию. Считают, что видели уходящего убийцу. Сказали, что парень шел как-то странно, словно раненый. Детективы из один-семь там. Присоединитесь ко мне?

Куда ехать — в Ривердейл, к Роберту Присту или на место преступления? Нельзя ошибиться.

— Уэнделл оставил записку? — спрашивает Воорт.

— Ее сейчас вскрывают. Я держу с ними связь. Хотел поговорить с вами, Воорт. Я знал Прайса, когда он был простым полицейским. Всем всегда казалось, что руки у него замараны.

— Дело не в этом. — Воорт переключается обратно на Камиллу и говорит: — Можно тебя попросить? Используй свою компьютерную смекалку и свои контакты и погляди, нет ли связи между «Пи энд Пи» и «Небесным рыцарем» и его президентом Эйденом Прайсом. — Воорт произносит это имя по буквам.

— Я тружусь на тебя больше, чем на бывшей работе.

— Но у меня бонусы получше.

— Хм… Что правда, то правда.

«Меня беспокоит что-то из того, что сказал председатель, но это не связано с „Пи энд Пи“; так что же это?»

Сантини возвращается на связь, извещая о себе вздохом.

— Похоже, ты заработал очко, Воорт.

— Что говорится в записке?

— Ну, есть очередная кассета — на ней разговор Ричи с проституткой; он говорит, чтобы она удовлетворила парня, но денег с него не брала, а на конверте единственное слово: «Воорту». И там листок, а на нем черным фломастером крупно нарисована пятерка с плюсом. Вот и все.